Родовой арсенал князей Долгоруковых: ранние поступления в Оружейную палату из Конюшенной канцелярии, Новоселов В.Р. (Москва)

Министерство обороны Российской Федерации Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи Война и оружие Новые исследования и материалы Труды Четвертой Международной научно-практической конференции 15–17 мая 2013 года 

НА КОНФЕРЕНЦИИ в ВИМАИВиВС в 2006 г. нами были представлены первые данные, полученные в ходе исследования описей и реестров оружия, конфискованного у князей Долгоруковых в 1730 г.¹ Тогда императрицей Анной Ивановной были подвергнуты жестоким репрессиям все без исключения члены этой знатнейшей аристократической фамилии. Основной и самый сильный удар в первую очередь обрушился на наиболее сильных представителей Долгоруковых: члена Верховного тайного совета князя Василия Лукича, его двоюродного брата, также члена Верховного тайного совета, сенатора и гофмейстера императора Петра II – Алексея Григорьевича, а также сына последнего – Ивана Алексеевича – фаворита императора Петра II, обер-камергера двора, генерала от инфантерии и майора лейб-гвардии Преображенского полка. Князь Василий Лукич Долгоруков, составлявший подложное духовное завещание императора Петра II, а затем уговоривший Анну Ивановну подписать «Кондиции», ограничивавшие ее правление, был лишен всех чинов и наград и сослан в свое пензенское имение в село Знаменское 14 апреля 1730 г., но уже в июне 1730 г. его перевезли в Архангельск, а в июле того же года он был приговорен к заточению в тюрьму в Соловецком монастыре с конфискацией всего имущества. В 1739 г. он был переведен в Шлиссельбург и казнен. Князь Алексей Григорьевич Долгоруков, предлагавший по смерти Петра II объявить императрицей свою дочь, затем участвовавший в составлении «Кондиций», после восшествия на престол Анны Ивановны был обвинен в «оскорблении величества», «разрушении здоровья» императора Петра II, казнокрадстве и пр. Сперва указами 9 и 14 апреля он был сослан с семьей в село Никольское Касимовского уезда Воронежской губернии, затем по манифесту 12 июня 1730 г. сослан в Березовский острог с конфискацией имущества. Он умер в ссылке в 1734 г., а его сын, Иван Алексеевич, лично подделавший подпись императора, также сосланный с отцом в Березов, был казнен в 1738 г. Конфискация имущества Долгоруковых началась с июля 1730 г., ее проведение с составлением соответствующих описей была поручена императрицей капитану лейб-гвардии Преображенского полка Никите Румянцеву, назначенному главой конфискационной комиссии. Объем работы был грандиозен. Описи и оценке подлежало огромное движимое и недвижимое имущество, начиная от домов с дворами в Москве, земельных владений и сел в окрестных деревнях, денежных сумм и драгоценностей, заканчивая запасами провизии и дровами. Среди прочих ценностей в конфискационных описях встречаются четыре крупные группы оружия: первая группа была переписана в доме князя Алексея Долгорукова, вторая группа из дома вдовы Катерины Юрьевой, дочери Чаадаевой, в последующих документах соотнесена с оружием Ивана Алексеевича Долгорукова, третья группа была изъята в селе Горенки – охотничьем поместье Долгоруковых, и последняя, четвертая группа оружия была конфискована у князя Василия Лукича. Нами было высказано предположение, что эти группы оружия состояли не только из экземпляров, находившихся в непосредственном использовании (охотничьи ружья, придворные и мундирные шпаги), но и из сохранившегося от более раннего времени родового арсенала, формировавшегося на протяжении всего периода XVII – первой четверти XVIII вв.

С тех пор проведенные исследования позволили существенно расширить наши знания о составе группы конфискованного оружия князей Долгоруковых, ее дальнейшей судьбе и той его части, которая в настоящий момент имеется в составе коллекции оружия Музеев Московского Кремля. Далее нами были обнаружены и опубликованы реестры императорского оружия, хранившегося на 1734 г. в Преображенском дворце и Казенной палате². В реестре Преображенского дворца оружие, ранее принадлежавшее Долгоруковым, было выделено отдельным списком, большую его часть составляло оружие, внесенное «в комнату Ее Императорского Величества» 20 сентября 1730 г.³ Кроме того, в этом реестре, как и в реестре Казенной, присутствовало оружие, например, редкие драгоценные сабли, изъятые у князя Василия Лукича Долгорукого. Оружие из обоих реестров впоследствии было увезено в Санкт-Петербург, где хранилось при Обер-егермейстерской канцелярии и поступило в Оружейную палату в составе императорской Рюсткамеры в 1810 г. (драгоценное холодное оружие происходило из кладовой Алмазной мастерской при императорском Кабинете, в начале XIX в. оно также было включено в состав Рюст-камеры). Таким образом, была восстановлена вся цепочка передач конфискованного долгоруковского оружия, в конечном счете оказавшегося в 1810 г. в Оружейной палате: сперва в ведомстве камор-цалмейстерской конторы с местом хранения в Преображенском дворце, затем в ведении Обер-егермейстерской канцелярии в Италийском дворце в Санкт-Петербурге, где оно было зафиксировано в так называемой описи Иллинга 1737 г., при этом уже в этот момент в документах исчезает информация о связи оружия из этой группы с предыдущими владельцами. На настоящий момент мы можем говорить уже более чем о 30 идентифицированных предметах холодного и огнестрельного оружия в составе собрания Оружейной палаты, происходящих из Санкт-Петербургской Рюст-камеры и принадлежавших князьям Долгоруковым. Однако не менее интересным, чем судьба оружия, попавшего в период 1730–1734 гг. непосредственно в состав императорской Рюст-камеры, нам представлялся вопрос о дальнейшей судьбе той части оружия и военного снаряжения, относительно которых документы о конфискации содержали весьма расплывчатую информацию: «приняты ко двору». Логично было предположить, что поскольку в этих документах не было никаких сведений об отсылке этой части их имущества в Санкт-Петербург, то оно должно было оставаться в Москве на хранении одного из учреждений, в ведении которых находились императорские движимые имущества. Это могла быть либо каморцалмейстерская контора, либо конюшенная канцелярия, куда, безусловно, должно было поступить весьма значительное число конской сбруи, принадлежавшей Долгоруковым. Когда стало ясно, что в период до 1740 г., когда Артемий Волынский одновременно занимал посты обер-егермейстера и управляющего конюшенной канцелярией, документация обоих ведомств велась именно в конюшенной канцелярии, мы попытались отыскать среди обширной переписки этого ведомства за период 1730–1737 гг. какие-либо следы имущества Долгоруковых. На удивление, такие документы достаточно скоро обнаружились в фонде Дворцового ведомства РГАДА (фонд 1239) в делах Конюшенной канцелярии. Но еще более удивительным стало то, что эти документы были связаны с поступлениями в Оружейную палату, осуществленными в 1736–1737 гг.

Из документов Конюшенной канцелярии следует, что 8 апреля 1736 г. императрица Анна Ивановна написала собственноручный указ Артемию Волынскому: «Указали мы имеющиеся в Москве казенные наши конские богатые уборы, а имянно мундштуки узды, седла, тако ж и ружье отдать с надлежащей описью в сохранение в Оружейную полату и повелеваем учинить по сему нашему указу, а к генералу лейтенанту Волкову о приеме оных указ наш послан...»⁴. Речь шла об очень большой группе конской сбруи и значительном количестве оружия, которые были приняты в Конюшенную канцелярию в 1734–1735 гг. задворным Алексеем Вороновым и вагенмейстером Семеном Бартеневым от казначея конюшенной канцелярии Феодула Левшинина после оценки. В приемной описи Семена Бартенева об оружии напрямую было написано: «показано из приему князь Василия Долгорукова», в описных и приемочных книгах в начале списки вещей также озаглавлены как «долгоруковские»⁵. Сравнение этих перечней со списками конфискованного оружия выявляет прямое совпадение в описаниях некоторых образцов:

К сожалению, краткость записей реестров и отсутствие единых принципов описания в ряде случаев не позволяют идентифицировать оружие при сравнении реестров и описей. Тем не менее, как следует из приведенной выше таблицы, речь явно идет об одной и той же группе оружия, определенной «ко двору Ея Императорского Величества», состоявшей из предметов, происходящих из трех комплексов: 1. оружия князя Алексея Долгорукого; 2. оружия князя Василия Долгорукого; 3. Оружия, конфискованного из имения Долгоруковых в селе Горенки. Становится очевидным, что после конфискации оно в 1734–1735 гг. попало из камор-цалмейстерской конторы для оценки, после которой было записано на баланс канцелярии.

Это оружие, согласно указу императрицы, должно было быть передано в Оружейную палату вместе с различными предметами конской сбруи. Однако исполнение императорского указа наткнулось на сопротивление генерал-лейтенанта Волкова, возглавлявшего Оружейную палату и всячески сопротивлявшегося попыткам передать в его ведение этого комплекса. Он мотивировал это крайней ветхостью и малой ценностью определенных для передачи вещей. Почти год он просто саботировал исполнение указа. В итоге, очевидно, по договоренности между Волынским и Волковым, было принято «соломоново» решение: часть военного снаряжения и сбруи передавалась в Оружейную палату, а часть сбруи и оружие оставались на балансе Конюшенной канцелярии. Решение можно считать просто парадоксальным: оружие вместо Оружейной палаты должно было храниться в Конюшенной канцелярии, а предметы конского убранства – вместо Конюшенной канцелярии в Оружейной палате. Можно только гадать, какой мотивацией эти ведомства руководствовались при принятии такого решения, хотя удивление вызывает уже сам факт полного пренебрежения письменным и совершенно недвусмысленным указом самой императрицы. В итоге в Конюшенной канцелярии «в казначейском смотрении» на 1737 г. оставалось все оружие, перечисленное в правом столбце таблицы. Пока нам не удалось обнаружить сведений относительно того, что случилось с ним во время Кремлевского пожара 1737 г. Если оно погибло в огне, то для нас эта часть княжеского арсенала навсегда утрачена. Но при этом не исключено, что либо до пожара, либо после него, в случае если это оружие уцелело, оно могло быть передано в другие ведомства, в том числе и в Санкт-Петербург, где какие-то из этих предметов теоретически могли влиться в состав оружия Обер-егермейстерской канцелярии. Остается надеяться, что дальнейшее исследование архивов прольет свет на их судьбу.

Теперь остается осветить вопрос: а что же именно из арсенала князей Долгоруковых все-таки попало в Оружейную палату еще в 1737 г. и сохранилось до нашего времени? Оставляя за скобками вопрос о многочисленных предметах конского убранства, которых, очевидно, немалое число имеется в нынешнем собрании Оружейной палаты и исследование которых выходит за рамки научных интересов автора, мы ограничимся исключительно воинским доспехом и снаряжением, которые были включены в состав передаваемых вещей. Этот список не так велик:

Все доспехи и пороховницы с натрусками были конфискованы у князей Долгоруковых и приняты «ко двору» в числе конных и прочих уборов 7 апреля 1731 г.¹⁵ Они имеют два источника происхождения. При обыске дома князя Алексея Долгорукова был зафиксирован большой сосновый сундук, окованный железом, в котором находились «25 панцырей, ниже разных мест (имеются в виду разные части доспехов – В.Н.) 35, четыре пары чалдаров бархатные красные, насечка серебряная позолоченная и ниже трои крыльца»¹⁶. Другая часть снаряжения – саадаки и пороховые рожки и натруски – была обнаружена в охотничьих владениях Долгоруковых в селе Горенки. Вероятнее всего, они относились к той части арсенала, которая использовалась Долгоруковыми на охоте в конце XVII – первой трети XVIII в. Наиболее хорошо из них в современном собрании Оружейной палаты идентифицируются рожки с пороховницами и саадаки. Так, мы можем указать на «рог роговой, оправлен серебром с чернью» (инв. № Ор-4951) (илл. 1); «натрусочку раковинную маленькую, оправленную серебром» (инв. № Ор-2088) (илл. 2); «рог деревянной оправлен серебром с бирюзою» (инв. № Ор-4959) (илл. 3); «рожок деревянный оправлен серебром сканной работы» (инв. № Ор-3707) (илл. 4) и «натруску каповую маленькую, оправленную медью с финифтью»¹⁷ (Ор-3717) (илл. 5). Что же касается саадаков, то из их числа четко идентифицируются 3: несмотря на то, что согласно передаточной описи в Оружейную палату из Конюшенной канцелярии было передано 2 саадака (инв. №№ Ор-148/1-4 и Ор-4473/1-3) (илл. 6 и 7), как переданные из Конюшенной канцелярии в самой Оружейной палате числились три. Вероятнее всего, вместе с прочими было передано, но при этом по документам было записано по прежнему месту «лубье саадашное теляченые на нем оправа серебряная с чернью» (инв. № Ор-4474/1-3)18 (илл. 8). Легко идентифицируется также медный чекан или, согласно реестру и описи – обушек (инв. № Ор-3811) (илл. 9). Он единственный был записан в описях Оружейной палаты под таким названием, вызывавшем вопросы уже при составлении музейной описи 1808 г.

Рис. 1. Пороховница-рог. Россия. XVII в. ММК. Инв. № Ор-4951

Рис. 2. Натруска. Россия. XVII в. ММК. Инв. № Ор-2088

Рис. 3. Пороховница. Россия. XVII в. ММК. Инв. № Ор-4959

Рис. 4. Натруска-рожок. Россия. XVII в. ММК. Инв. № Ор-3707

Рис. 5. Натруска. Россия. XVII в. ММК. Инв. № Ор-3717

К сожалению, в отличие от пороховниц и саадаков, доспехи, как в конфискационных реестрах, так и в описях Конюшенной канцелярии, были записаны максимально кратко, поэтому их идентификация представляет большее затруднение. Определенно можно говорить о наличии в современном собрании Оружейной палаты пяти чалдаров: трех из «четырех чалдаров турецких бархатных красных стальными полосами» (инв. № К-669/1-3, К-670/1-3, К-671/1-3), «чалдар да нагрудник бархатные красные на чалдаре бляхи на нагруднике полосы стальные насечены золотом и серебром» (инв. № Ор-79/1-5) и бахтерец стальной с сеткою железной цена 10 рублей (инв. № К-672/1-3). Мы можем определенно говорить о двух мисюрках: одна из них, сохранившая следы инкрустации серебряным растительным орнаментом на черепе (Инв. № Ор-2067) (илл. 10), является единственной подобной в собрании Оружейной палаты¹⁹. Из 25 панцирей в настоящий момент в собрании можно выделить 16 (инв. № Ор-29, Ор-30, Ор-301, Ор-4718 – Ор-4725; Ор-4727, Ор-4751 – Ор-4753; Ор-4761) (илл. 11), еще три (№ ОП 4537, ОП 4547 и ОП 4548) были переданы в другие музеи, в том числе один (ОП № 4548) в 1873 г. был передан в Артиллерийский музей²⁰.

Рис. 6. Саадак (колчан и налуч с поясом). Россия, Москва. XVII в. ММК. Инв. № Ор-148/1-4

Рис. 7. Саадак (колчан и налуч с поясом). Россия, Москва. XVII в. ММК. Инв. № Ор-4473/1-3

Рис. 8. Саадак (колчан и налуч с поясом). Россия, Москва. XVII в. ММК. Инв. № Ор-4474/1-4

Рис. 9. Чекан. Россия или Турция. XVII в. ММК. Инв. № Ор-3811

Рис. 10. Мисюрка. Россия, XVII в. ММК. Инв. № Ор-2067

Рис. 11. Панцирь. Германия. XVII в. ММК. Инв. № Ор-4751

Наибольшую сложность представляет выделение «нагрудников» – зерцальных досок, которые, вероятнее всего, представляли собой:

1. Четыре зерцальных доски, соединенных между собой кольчужными перемычками;

2. Комплект из двух круглых зерцальных пластин, насеченных золотом;

3. Пять комплектов, состоящих из двух зерцальных досок;

4. Три отдельных булатных зерцальных доски;

5. Три отдельных зерцальных пластины.

Все они не имеют характерных признаков, которые позволяли бы выделить их из общей массы. Нам представляется, что их идентификация станет возможной лишь при тщательном изучении всего комплекса защитного вооружения при подготовке каталога музейного собрания доспехов.

Подводя итог, хотелось бы отметить, что комплекс предметов оружия, доспехов, снаряжения и конских уборов, принадлежавший князьям Долгоруковым, представляет собой крайне редкий и хорошо дошедший до нас арсенал русской аристократии, складывавшийся на протяжении длительного временного периода. Часть его – доспехи и конские чалдары, саадаки и луки, сабли и чеканы – является той частью родового арсенала, которая складывалась еще в XVII в. Другая его часть – образцы европейского и русского огнестрельного и холодного оружия (фузеи, винтовки, пистолеты, шпаги и кортики) – формировалась на протяжении всей первой трети XVIII в. Уникальным является и история этого арсенала: будучи разделенным после конфискации по разным императорским ведомствам Москвы и Санкт-Петербурга, он вновь слился в единый комплекс в собрании Оружейной палаты. Изучение архивных источников в настоящий момент позволяет нам выделить в музейном собрании фактически весь сохранившийся комплекс вещей из числа конфискованного у князей Долгоруковых оружия. Этот комплекс составляет большую часть имевшегося у них арсенала и образует, пожалуй, наиболее раннее уцелевшее в материальных памятниках частное личное собрание оружия русской аристократии XVII–XVIII вв. Остается надеяться, что нам удастся опубликовать этот уникальный арсенал отдельным изданием, максимально полно представив его состав и историю.

1 Новоселов В.Р. Описи оружия князей Долгоруковых и формирование собрания оружия российских императоров в первой трети XVIII в. // Военное прошлое государства Российского: утраченное и сохраненное. Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 250-летию Достопамятного зала. СПб., 2006. Ч. 1. С. 72–75.

2 Новоселов В.Р. Новые данные о формировании императорского собрания оружия в первой трети XVIII в. // Материалы и исследования / Федеральное гос. бюджетное учреждение культуры «Гос. ист.-культур. музей-заповедник Моск. Кремль». 22. М., 2013 (В печати).

3 РГАДА. Ф. 1239. Оп. 2. Д. 1738. Л. 827.

4 РГАДА. Ф. 1239. Оп. 15. Д. 705. Л. 1.

5 Там же. Л. 30; РГАДА. Ф. 1239. Оп. 15. Д. 704. Л. 83.

6 Там же. Л. 35 об. – 37 об. Из списка исключены саадаки и саадачное лубье с тахтуями и стрелами, которые будут предметом отдельной публикации.

7 Ошибка в реестре, эта шпага была передана в Преображенский дворец, возможно под ней была записана одна из шпаг с воронеными стальными и неизвестными по материалу эфесами из числа остававшихся после отбора оружия в комнату Анны Ивановны, каковых еще числилось 2.

8 РГАДА. Ф. 1239. Оп. 2. Д. 1738. Л. 481.

9 Село Горенки, где находился охотничий домик Алексея Долгорукого.

10 Село Горенки.

11 Село Горенки.

12 Село Горенки.

13 Село Горенки.

14 Село Горенки.

15 РГАДА. Ф. 1239. Оп. 2. Д. 1738. Л. 836 об. – 839.

16 Там же. Л. 481 об.

17 Там же. Л. 842 об.

18 Опись Московской Оружейной палаты. Ч. IV. Кн. 3. Холодное оружие. М., 1885. С. 333. № 6349.

19 РГИА. Ф. 468. Оп. 1. Д. 4009. Л. 250 об. № 35459–35460. В описи Московской Оружейной палаты 1884 г. вместо нее в качестве поступившей из Конюшенной канцелярии был ошибочно указан совершенно иной экземпляр (ОП 4441 вместо ОП 4449), никогда не имевший серебрения, ошибка легко устанавливается по музейной описи 1808 г. (Л. 492. № 5459 и 5460).

20 Опись Московской Оружейной палаты. Ч. IV. Кн. 2. Броня. М. 1884. С. 78. № 4548.