Комплекс вооружения и тактика тюркской конницы, Горбунов В.В. (Барнаул)

Министерство обороны Российской Федерации Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи Война и оружие Новые исследования и материалы Труды Четвертой Международной научно-практической конференции 15–17 мая 2013 года 

НА ЗАРЕ средневековья самая крупная по территории держава была создана кочевым объединением, известным под именем тюрк (тюрки). За четверть века, с создания Великого Тюркского каганата в 552 г. до момента максимального расширения его границ в 576 г., завоеванию подверглась большая часть евразийских степей от Маньчжурии на востоке до Крыма на западе. Северо-китайские царства Бэй-Ци и Бэй-Чжоу превратились в данников Тюркского каганата, державу эфталитов тюрки уничтожили (565), а Сасанидский Иран и Византия искали их поддержки. Как и все кочевые империи, Тюркский эль недолго сохранял единство и вскоре после ряда гражданских войн (583–599) распался на две части: Восточно-Тюркский (604–630) и Западно-Тюркский (604–657) каганаты. Но, даже разделившись, тюрки представляли собой грозную силу. На западе они успешно сражались с Сасанидами в Закавказье (626–630), на востоке совершили серию походов в Китай (620–629), едва не нанеся ему окончательного поражения. Лишь новые смуты и восстания покоренных племен ослабили каганаты, что позволило империи Тан поочередно разгромить их. Однако тюрки смогли возродить свои державы. В Хангае возник II Восточно-Тюркский каганат (682–744), а в Семиречье – Тюргешский каганат (699–756). Эти государства уступали по своим возможностям Великому Тюркскому элю, но и они оставили в истории заметный след, противостоя экспансии китайцев и арабов.

Письменные хроники свидетельствуют, что тюрки как этнос начали складываться с 460 г., а последнее упоминание о них относится к 941 г. Изучение археологических памятников позволяет говорить о существовании тюркской культуры до XI в. Таким образом, история тюрок насчитывает примерно 600–650 лет. Из них около 200 лет тюрки играли ведущие роли в международных отношениях Евразии. Важным фактором, который определял длительные периоды господства тюрок над другими народами и долго позволял им сохранять самостийность после утраты государственности, был высокий уровень развития военного дела.

Первым к исследованию этой темы в нашей стране обратился Л.Н. Гумилев. Анализируя погребальные статуэтки воинов из памятников VII–VIII вв. Восточного Туркестана, он пришел к выводу, что они изображают тюркских панцирных копейщиков. Дополнив свой анализ данными письменных источников, Л.Н. Гумилевотметил преимущество тюрок в военном деле над прочими кочевниками. Оно заключалось в создании собственной металлургической базы, позволившей оснастить войско достаточным числом железного вооружения и организовать тяжелую панцирную кавалерию¹. Дальнейший шаг в представлениях о тюркской паноплии был связан с открытием наскальных рисунков «катафрактариев» на горе Хар-Хад в Монгольском Алтае. Опубликовавшие этот материал Э.А. Новгородова и М.В. Горелик датировали изображения тяжеловооруженных конных воинов VI–VII вв. на основании стилистических и оружиеведческих аналогий. Эти рисунки, по мнению авторов, создали сами тюрки на основной территории формирования их этноса². Большое значение для изучения вооружения имели раскопки тюркских погребальных и поминальных памятников, проводившиеся в Саяно-Алтае, Монголии, Семиречье и на Тянь-Шане отечественными археологами. Их результаты обобщены в монографических работах³. Наиболее полно военное дело тюрок освещено Ю.С. Худяковым, который использовал максимально доступное число источников: вещественные находки, изобразительные материалы, письменные свидетельства⁴. Современный багаж знаний о военной истории тюрок продолжает пополняться новыми данными⁵. Происходит не только количественный, но и качественный рост публикуемых материалов, представленных в основном вещами и рисунками. Самостоятельную роль в оружиеведении начинает получать реконструкция и экспериментальное моделирование. Имеющиеся достижения позволяют составить весьма полную картину тюркской паноплии и оценить эффективность ее применения.

Основные противники тюрок китайцы отмечали в боевой экипировке своих врагов следующее: «В качестве оружия они имели луки, стрелы, свистящие наконечники стрел, панцири, длинные кавалерийские копья и мечи; в качестве поясного украшения носили также кинжалы. На концах древков своих замен они устанавливали золотую голову волка»; «Туцюе обладают украшенными рогом луками, свистящими стрелами, панцирями, длинными всадническими пиками и мечами»; «Луки и стрелы – их когти и зубы, а панцири и шлемы их повседневная одежда»⁶. В рунических текстах самих тюрок упоминается такое вооружение, как стрела (ок), копье (сюнгюг), меч (кылыч), доспех (ярак)⁷. Петроглифы Алтая показывают нам тюркских воинов, облаченных в шлемы и панцири, на конях, защищенных наголовьями и попонами, с копьями или луками в руках, с колчанами и налучьями на поясах (рис. 1). На каменных изваяниях, изображающих тюрок, часто встречаются мечи, сабли, кинжалы и боевые ножи в ножнах. Письменные сообщения и рисунки уточняются находками предметов вооружения в тюркских погребальных и поминальных памятниках. Это защитные пластины от панцирей и попон, остатки шлемов и бармиц, щита, луков и стрел, колчанов, копий, мечей и сабель, ножен, кинжалов, боевых ножей и топоров (рис. 2–6). Как видно, комплекс вооружения тюрок включал в себя разнообразные средства защиты и нападения.

Рис. 1. Петроглифы, изображающие тюркских воинов и боевых коней. 1, 3–5, 7, 11–12, 15 – Горный Алтай, 2, 6, 8–10, 13–14 – Монгольский Алтай

Для индивидуальной защиты в бою тюркские воины применяли панцири и шлемы. Тюркские панцири преимущественно изготавливались из железа, хотя можно предполагать и использование толстой прессованной кожи. Они собирались из относительно небольших деталей, крепившихся непосредственно между собой. По структуре бронирования можно выделить ламеллярные и ламинарные панцири. Первые набирались из отдельных пластин, которые связывались в горизонтальные ряды-полосы (рис. 2, 19–20). Соединение пластин и полос производилось через систему сквозных отверстий при помощи кожаных ремешков, шнуров или тесьмы. Археологические находки представлены именно ламеллярными пластинами. Они сделаны из профилированных листов железа толщиной 1,5 мм, длиной 6,8–10,6 см, шириной 0,8–3,7 см. Диаметр отверстий в пластинах 1–4 мм. Встречаются экземпляры различной формы: прямоугольные (рис. 2, 1–2, 7, 17–18), овальнопрямоугольные (рис. 2, 3, 5–6, 8–12), овальные (рис. 2, 4) и пятиугольные (рис. 2, 13–14). Некоторые пластины декорировались в центральной части полусферическими выпуклинами – умбонами (рис. 2, 9) или волнообразными вырезами по одной из длинных сторон⁸. Система отверстий в пластинах обеспечивала жесткое крепление пластин в полосе и подвижное между полосами, а также часто подразумевала окантовку для предохранения поддоспешной одежды. Ламинарные панцири набирались из сплошных пластин-полос, которые связывались между собой подвижным способом (рис. 2, 21). Они известны пока только по рисункам (рис. 1, 8–10). Достаточно часто тюркские панцири имели комбинированную структуру бронирования, когда более важные части (нагрудник, наспинник) составлялись из отдельных пластин, а другие (подол, нарукавья) – из пластин-полос (рис. 2, 22–24). О покрое панцирей, в основном, приходится судить по данным изобразительных источников. Наиболее легким типом являлась «кираса», состоящая из двух частей: нагрудника и наспинника, соединенных оплечными и боковыми ремнями (рис. 1, 11–12; 2, 19). Иногда кирасу усиливали лопастевидные нарукавья прикрепленные к оплечным ремням (рис. 2, 24). Более надежную защиту обеспечивала «катафракта». Основа этого панциря состояла из двух частей: нагрудника с двухчастным подолом и наспинника. Прямоугольные лопасти подола крепились к нагруднику, как бы продолжая его, и закрывая ноги воина спереди и с боков, до голени включительно (рис. 1, 4, 7–10, 15; 2, 20–21, 23). Усиленная катафракта имела четырехчастный подол. В этом случае лопасти продолжали не только нагрудник, но и наспинник, а их боковые разрезы могли связываться (рис. 1, 1; 2, 22). Весьма часто катафракта дополнялась нарукавьями (рис. 1, 1, 4, 7; 2, 20, 22). Еще один возможный покрой тюркских панцирей – это «халат» (рис. 1, 10). Он кроился из одной части со сплошным вертикальным разрезом впереди и разрезом от крестца до края подола, удерживался на плечах ремнями и шнуровался на груди до пояса. Археологические находки свидетельствуют, что тюрки были знакомы и с кольчатой броней – кольчугами.

Рис. 2. Панцирные пластины из памятников второй половины V – первой половины VIII вв. и реконструкция тюркских панцирей по находкам и изображениям. 1–5, 9–14 – Горный Алтай, 6–8 – Тува, 15–16 – Монгольский Алтай, 17–18 – Южный Казахстан

Работа с археологическим материалом и моделирование показывают, что тюркские панцири-кирасы без дополнительных деталей весили 4,5–5 кг, простая катафракта (с двухчастным подолом) – до 10 кг, усиленная катафракта (с четырехчастным подолом и нарукавьями) – 16–17 кг. Благодаря подвижному креплению ламеллярные и ламинарные панцири складываются в гармошку, что делает их достаточно компактными и очень удобно при хранении и транспортировке.

Тюркские шлемы собирались из железных деталей, которые крепились между собой при помощи кожаных ремешков или металлических заклепок. Вещественные находки позволяют представить их конструктивные особенности. Купол шлема мог иметь узкопластинчатую или секторную структуру. В первом случае он составлялся из большого числа относительно узких пластин-полос. Реконструируются экземпляры из 14 (рис. 3, 1–2) и 23 (рис. 3, 3–4) деталей. Во втором случае тулья шлема формировалась из нескольких более широких пластин&секторов. Известен экземпляр из четырех деталей (рис. 3, 8–9). Помимо купола-тульи тюркские шлемы обязательно имели навершие: слабо выделенные уплощенные (рис. 3, 1–5) или конические в виде втулки (рис. 3, 8–10). Часть шлемов по нижнему краю снабжалась обручем с надбровными вырезами и переносьем на лицевой стороне (рис. 3, 8–9). Находки и рисунки демонстрируют различные формы шлемов: сферические (рис. 1, 2, 9, 12, 14–15; 3, 1–2), сфероконические (рис. 1, 4, 7–8, 10, 13; 3, 8–9) и яйцевидные (рис. 1, 6, 11; 3, 3–4). Некоторые шлемы украшались плюмажем из перьев (рис. 1, 2, 8–10, 15) или флажков (рис. 1, 4). Для защиты шеи к шлемам крепилась бармица. Она могла быть ламеллярной (рис. 3, 1–2), ламинарной (рис. 1, 7) и кольчужной (рис. 3, 3–4, 6–7). По изображениям также известны боевые наголовья целиком набранные из ламеллярных пластин⁹.

Еще одним средством воинской защиты являются щиты. Один деревянный щит округлой формы диаметром 78 см обнаружен в тюркском погребении VIII–IX вв.¹⁰ Он состоял из пяти досок шириной 15–18 см и толщиной 1 см. Интересно отметить, что на изображениях тюркских воинов щиты отсутствуют. Нет о них упоминаний и в письменных источниках. Это может говорить о довольно позднем появлении данного вида защиты в тюркской паноплии, вероятно, уже после падения каганатов.

Рис. 3. Тюркские и тюргешский шлемы из памятников второй половины V – первой половины VIII вв. (реконструированный вид). 1–7 – Алтай, 8–10 – Кыргызстан

Тюрки защищали и своих боевых коней: «Третий раз он атаковал, сев на укрытого [защитной] попоной гнедого коня…»¹¹ Попоны подобно панцирям делались из твердых материалов (железо, кожа) и могли иметь ламеллярную (рис. 1, 1, 3–4), ламинарную (рис. 1, 11) или комбинированную структуру (рис. 1, 7–10). Ламеллярные части попоны набирались из железных пластин, по своим признакам аналогичных панцирным (рис. 4, 1–4). По рисункам реконструируются попоны различного покроя. Одночастные – из одного ламеллярного листа, обернутого вокруг шеи коня – нашейника, закрепленного на гриве, проложенной мягким материалом (рис. 4, 5). Пятичастные – из нашейника, нагрудника, двух боковин и накрупника. Нашейник крепится между своими сторонами через гриву, нагрудник – через гриву и с боковинами, которые пристегнуты между собой сзади, и с накрупником. Структура нашейника ламеллярная (рис. 4, 6) или ламинарная (рис. 4, 8), остальных частей – ламеллярная. Пятичастные – из нашейника-нагрудника, двух боковин, накрупника и задника. Нашейник и нагрудник набраны одним листом, застегнутым через гриву. Нагрудная часть крепится также к боковинам, которые скреплены с задником, а последний с накрупником. Все части ламинарные (рис. 4, 10), четырехчастные – из нашейника-нагрудника, боковин и накрупника. Структура нашейника-нагрудника ламеллярная, остальные части ламинарные (рис. 4, 7) или наоборот (рис. 4, 9).

Головы тюркских коней закрывались твердым доспехом ламеллярной (рис. 1, 1), ламинарной (рис. 1, 4, 11) и цельносоставной (рис. 1, 3, 5, 7, 9–10) структуры. Судить об их конструкции можно только по рисункам. Реконструируются наголовья нескольких покроев. Короткая одночастная маска закрывала голову коня от носа до ушей, имела вырезы для глаз и крепилась затылочным, подбородочным и подгубным ремнями. Набиралась ламеллярным (рис. 4, 6) или ламинарным (рис. 4, 10) способом. Двухчастная короткая полумаска защищала среднюю часть головы лошади и имела ламинарную структуру (рис. 1, 4). Трехчастная короткая маска состояла из налобника и двух нащечников гомогенной структуры. Детали соединялись шарнирами, у глаз были предусмотрены вырезы. Налобник оставлял открытыми уши коня (рис. 4, 8) и в некоторых вариантах ноздри с верхней губой (рис. 4, 5). Трехчастная полная маска максимально закрывала голову лошади. Для защиты ушей были предусмотрены специальные пластины (рис. 4, 7, 9). Некоторые наголовья украшались начельным плюмажем из перьев (рис. 1, 6, 11) или наносным султаном (рис. 1, 9).

Рис. 4. Пластины защитных попон из памятников второй половины VII – первой половины VIII вв. и реконструкция тюркских конских доспехов по изобразительным источникам. 1–3 – Алтай, 4 – Тува

Для поражения противника в бою тюркские воины применяли внушительный набор наступательного вооружения. Как и большинство кочевников, они умело пользовались оружием дальнего боя, состоящим из луков и стрел. Тюркские луки по своей конструкции были сложносоставными. Основа лука – кибить – изготавливалась из двух или трех деревянных деталей, которые склеивались между собой и усиливались накладками из жесткого рога. Дополнительно кибить проклеивалась пучками сухожилий и полосками коры. В археологических памятниках обычно находят комплекты накладок и гораздо реже остатки кибити. По числу и расположению накладок выделяются разные типы луков. С семью накладками – из трех срединных (две боковые и одна тыльная) на рукоять и четырех концевых (по две боковые) на рога&окончания лука (рис. 5, 1). С шестью накладками – из двух боковых срединных и четырех боковых концевых (рис. 5, 2–3). С шестью накладками – из двух срединных и четырех концевых, из которых две тыльные и две фронтальные (рис. 5, 4). С тремя накладками – из трех срединных (две боковые и одна тыльная) на рукоять лука (рис. 5, 5). С двумя накладками – из двух боковых срединных (рис. 5, 6). Лук со снятой тетивой напоминал букву «С», с надетой – букву «М». Длина тюркских луков со снятой тетивой составляла 120–135 см. Тюрки хранили и носили свои луки в специальных кожаных или матерчатых чехлах – налучьях, которые повторяли форму лука без тетивы (рис. 1, 1–2, 6–7, 11). Налучья пристегивались к стрелковому поясу одним ремешком и носились воином с левой (рис. 1, 1, 11) или, реже, с правой (рис. 1, 7) стороны.

Снарядами лука являются стрелы. Их находки особенно часты в археологических памятниках. От самой стрелы, как правило, сохраняются наконечники, иногда древки и ушки. Древки тюркских стрел длиной 70–75 см, делались в основном из березы и имели «сигарообразную» форму, с небольшим утолщением тела в середине. Нижняя часть древка – ушко, снабжалась вильчатым вырезом для фиксации тетивы. Иногда она изготавливалась отдельно из кости и надевалась на древко (рис. 5, 51). Очень разнообразен набор тюркских наконечников стрел. Боевые наконечники выковывались из железа и состояли из черешкового насада, пера и упора между ними. По сечению пера наконечники делятся на трехлопастные (рис. 5, 9–37), трехгранно-трехлопастные (рис. 5, 38–39), треугольные (рис. 5, 40–42), ромбовидные (рис. 5, 43–46), квадратные (рис. 5, 47–48), однолопастные (рис. 5, 49) и двухлопастные (рис. 5, 50). Первые и последние предназначались для поражения незащищенных или слабо защищенных мест, а остальные являлись бронебойными. В тюркских стрелковых наборах преобладали трехлопастные экземпляры. Удельный вес бронебойных наконечников был небольшим.

 Трехгранно-трехлопастные наконечники не характерны для тюрок и появляются у них после падения каганатов. Форма пера наконечников также самая разная. В ранних памятниках тюрок еще встречаются наконечники с ярусным и ассиметричноромбическим пером (рис. 5, 9, 13) – наследие эпохи «великого переселения народов». Наиболее распространены были наконечники с пером треугольной (рис. 5, 10–12, 38, 41),

 ромбической (рис. 5, 14, 42, 48), вытянуторомбической (рис. 5, 15, 50), шестиугольной (рис. 5, 16–23, 31, 39, 44–45, 47), пятиугольной (рис. 5, 24–28, 46, 49), килевидной (рис. 5, 34–35, 43) и листовидной (рис. 5, 36–37, 40) формы. Наконечники с четырехугольным (рис. 5, 29–30) и секторным (рис. 5, 32–33) пером использовались только в период первых каганатов. Около трети трехлопастных наконечников имели у основания лопастей круглые вырезы (рис. 5, 12, 16, 19, 21, 24, 26, 30–31, 33). Примерно в этой же пропорции они снабжались костяными шариками с тремя отверстиями – свистунками (рис. 5, 9, 12, 17, 21, 25, 27, 30). Хранились и носились тюркские стрелы в специальных футлярах трапециевидной формы – колчанах. Они делались из бересты, укрепленной и украшенной деревянными и костяными накладками. Конструктивно выделяются колчаны с ровным верхом (рис. 1, 12; 5, 8) и с карманом (рис. 1, 11; 5, 7). Колчаны пристегивались к стрелковому поясу двумя ремешками и носились воином с правой стороны (рис. 1, 11–12). Полный футляр вмещал 15–20 стрел.

Рис. 5. Оружие дальнего боя из тюркских памятников Алтая второй половины V – первой половины IX вв. 1–6 – сложносоставные луки, 7–8 – колчаны, 9–50 – наконечники стрел, 51 – ушко стрелы

Судя по руническим текстам, главную роль в бою у тюрок играло оружие таранного удара – копья. Ими вооружена большая часть конных воинов на рисунках. Копья имели деревянные древки длиной до 4 м. В позиции перед атакой воины держат копья одной рукой в приподнятом положении (рис. 1, 8–10). Во время атаки копья держат двумя руками в наклонном положении (рис. 1, 1–2, 6). В погребениях и поминальниках тюрок встречаются железные наконечники копий. Они состоят из боевой части – пера и втульчатого насада. Выделяются экземпляры с длинной втулкой и шестиугольным пером линзовидного сечения (рис. 6, 7) и наконечники с втулкой, равновеликой килевидному перу ромбовидного сечения (рис. 6, 8). Длина наконечников копий составляла 20–25 см.

Рис. 6. Оружие таранного удара и ближнего боя из тюркских памятников Алтая второй половины V – первой половины IX вв. 1–4 – мечи и ножны, 5–6 – сабля и ножны, 7–8 – наконечники копий, 9 – кинжал, 10 – боевой нож, 12–14 – боевые топоры

В тюркский набор оружия ближнего боя входили мечи, сабли, кинжалы, боевые ножи и топоры. Мечи предназначались для нанесения рубяще-колющего удара. Тюркские экземпляры могли иметь двухлезвийный клинок линзовидного сечения, прямой черен со штырями для крепления обкладки рукояти, крестовидное напускное перекрестие (рис. 6, 1). Более часто использовались мечи с однолезвийным клинком (его конец мог быть обоюдоострым) килевидного сечения, с слегка наклонным в сторону лезвия череном и напускным прямоугольным перекрестием (рис. 6, 3). В середине VII в. у тюрок появляются первые слабоизогнутые сабли. Прогиб спинки клинка составлял всего 4–5 мм. Тем не менее, это придавало оружию еще и режущую функцию. Известные экземпляры сабель имеют полуторалезвийный клинок ромбовидного сечения на окончании, черен, слегка наклонный в сторону спинки, и узкое напускное перекрестие (рис. 6, 5). Длина тюркских мечей и сабель (без учета полной рукояти) составляла 80–85 см, из них на клинок приходилось 70–75 см. Носились мечи и сабли в деревянных ножнах, обтянутых тонкой кожей, тканью или обклеенных полосками бересты. Ножны могли скрепляться железными обоймами (рис. 6, 2), серебряными наконечниками с бутеролью (рис. 6, 4) и иметь железные петли для портупейных ремней (рис. 6, 6). Они пристегивались двумя ремешками к основному поясу и носились воином обычно на левом боку.

Кинжалы и боевые ножи являлись дополнительным оружием колющего и режущего действия. В правильном бою они почти не применялись, но, как свидетельствуют письменные источники и изображения на изваяниях, были обязательным атрибутом воинской экипировки. Кинжалам присущ двухлезвийный клинок, длиной 18 см, уплощенно-линзовидного сечения, с прямым череном (рис. 6, 9). Боевые ножи отличал однолезвийный клинок, длиной 16,5 см, пятиугольного сечения с гранями-долами, и наклонный в сторону лезвия черен (рис. 6, 10). Все это оружие носилось в ножнах, подвешенных двумя ремешками к основному поясу рядом с мечом (саблей).

Боевые топоры обладали ударно-рубящей функцией. У тюрок они зафиксированы с середины VII в. Топоры имели небольшие размеры: общая длина 11–13,5 см, длина клинка 6–7 см. Все экземпляры снабжены молотковидным обухом со шляпкой, округлым слабо выделенным проухом и клинком трапециевидной формы со слегка выпуклым лезвием (рис. 6, 12–14). Встречаются изделия с декоративной отделкой в виде полукруглых вырезов на клинке, желобков и валиков на обухе (рис. 6, 12–13). Боевые топоры насаживались на деревянную рукоять длиной не менее 70 см.

Состав тюркских наборов вооружения в археологических памятниках, данные иконографии и нарративных источников позволяют выделить у тюрок тяжелую, среднюю и легкую конницу. Набор тяжелой конницы обязательно включал воинский доспех из шлема и панциря, конский доспех из попоны и наголовья, длинное копье и меч или саблю, боевой топор. Весьма часто он дополнялся луком и стрелами. В набор средней конницы входил воинский доспех, копье, длинноклинковое и древковое оружие ближнего боя, лук и стрелы. Легкая конница оснащалась в основном лишь стрелковым оружием. Кинжалы и боевые ножи могли дополнять основную экипировку всех воинов.

Тюркский комплекс вооружения сложился на основе сяньбийской военной традиции. Ранее всего (между 460–552) он формируется на Алтае и уже отсюда распространяется на ряд сопредельных и более отдаленных территорий, которые входили в состав Тюркских каганатов (552–744) и которые заселили тюркские племена. Многие элементы тюркского вооружения были восприняты кочевыми и оседлыми народами в результате военных, этнических и культурных контактов¹².

Тактика тюркского войска базировалась на согласованном применении различных родов конницы. Главную роль на поле боя играли отряды тяжело и средневооруженных всадников. Они образовывали плотно сомкнутый строй конной «фаланги», задачей которой являлся таранный удар с целью прорвать (опрокинуть) боевые порядки врага. Именно такая конница решала в эпоху средневековья исход основных полевых сражений, и от ее удельного веса в войске зависела его боеспособность. Мощь таранного удара достигалась глубиной построения и набранным разбегом. Сама конная «фаланга» во время сближения представляла прекрасную мишень для стрелковых подразделений противника. Поэтому успех атаки зависел от степени защищенности всадников и их коней, особенно в первых шеренгах. Лучше всего для этой тактики подходила тяжеловооруженная конница.

На Алтае первые элементы вооружения тяжелого всадника появляются еще в дотюркский период (вторая половина IV в.). Однако окончательно ситуация изменилась благодаря переселению на Алтай племени ашина в 460 г. и созданию здесь собственной металлургической базы, сделавшей производство тяжелого вооружения более массовым. Ашина, видимо, были хорошо знакомы и с правилами применения тяжелой конницы, учитывая их связь с поздними хуннскими и сяньбийскими государствами. К моменту вступления тюрок в борьбу за гегемонию в Центральной Азии (552) они уже имели армию, укомплектованную значительным числом тяжелых всадников (рис. 7).

Рис. 7. Тюркский тяжеловооруженный всадник VI в. н.э. Реконструкция В.В. Горбунова, рис. Г.Л. Нехведавичюса

Большинство тюркских петроглифов с военными сценами изображают именно тяжеловооруженных конников (рис. 1, 1–10). В китайских письменных источниках такая конница называется «отборной», «лучшей» или «тху-ки» – врубающаяся конница¹³. Главным тактическим приемом тяжелой конницы был таранный удар копьями. Именно копьями вооружены тюрки в сюжетах сражений (рис. 1, 1–2, 6, 8–10), и всего один раз всадник стреляет из лука (рис. 1, 11). Атаки такой конницы ярко описаны в тюркских рунических текстах. По ним можно восстановить последовательность фаз боя. Первая фаза – это обстрел из луков при сближении с противником: «Одного мужа он поразил стрелою»¹⁴. Вторая фаза – таранный удар: «Двух мужей заколол (копьем) одного после другого», «двух мужей он заколол (копьем) одного за другим»; «шесть мужей он заколол», «заколол одного мужа»; «переколол (нескольких врагов)»; «двух мужей он заколол»; «заколол девять мужей»; «проложили (путь) копьями»; «пронзил»; «пронзил трех мужей»¹⁵. Третья фаза заключалась в рукопашной схватке верхом: «В свалке он порубил мечом седьмого», чаще всего она являлась добиванием врага, когда рубили бегущих: «Девять человек он убил при преследовании»¹⁶.

Вспомогательную, но важную роль в тюркском войске играла легковооруженная конница. Взаимодействие тяжелой (средней) конницы с крупными контингентами легких всадников являлось основным принципом кочевнической тактики. В эпоху Тюркских каганатов значительная часть легкой конницы формировалась из зависимых и покоренных племен. Они составляли самостоятельные подразделения конных лучников, в задачу которых входила завязка сражения, обеспечение флангов, прикрытие перестроения, действие в тылу, дальнее преследование¹⁷.

Тактическое построение тюркской армии на поле боя соответствовало ее организационному делению на три части: центр и два крыла. Эти особенности отразились на восприятии тюрок противниками. Например, уйгурские тексты называют их «трехзнаменным (трехбунчужным) тюркским народом»¹⁸. Отряды тяжелой и средней конницы образовывали центр боевых порядков, а легкая конница прикрывала фланги. Из ее состава выделялся авангард: «Ханы неожиданно с 10 000 конницы подъехали; выстроились при Ву-лун-бань, и несколько сот конников выступили для завязки сражения»¹⁹. Очевидно, данное построение: центр, два фланга, авангард повторялось в каждой части тюркского войска, т. е. в центре и на крыльях.

Сражение начинали авангарды легкой конницы, которые обстреливали противника на дальней дистанции в рассыпном строю. Под их прикрытием на нужную дистанцию для удара выдвигались отряды тяжелой конницы, обеспеченные с флангов подразделениями легких лучников. Передовые отряды отходили к ним, уступая место копейщикам. Последние в сомкнутом строю атаковали врага. В момент сближения весь фронт вел обстрел противника. Войдя в соприкосновение, копейщики наносили по нему таранный удар. Если он был успешен и боевые порядки врага ломались, то легкие лучники стремились охватить их фланги и выйти в тыл. Если атака была отбита, легкая конница выдвигалась вперед, обстрелом прикрывая отход ударных частей. Под этой завесой копейщики перестраивались, и атака повторялась снова по той же схеме. Повторные атаки тюркской конницы неоднократно отмечены в письменных источниках²⁰. Иногда тяжелая конница использовалась тюрками не только для фронтальных атак, но и при фланговом или тыловом маневре, как, например, это было в битве с сирами (сеяньто) на реке Ночжень в 641 г.²¹ Тюркская тактика конного боя носила ярко выраженный наступательный характер.

Письменные сообщения и рисунки фиксируют у тюрок и пехоту, но значения самостоятельного рода войск она не имела. Пеший строй мог использоваться по обстоятельствам. Изображения тюркских пехотинцев немногочисленны (рис. 1, 12–15), причем они почти всегда действуют вместе с конницей. На воинах показаны панцири и шлемы, что говорит либо о тяжелой пехоте, либо о спешенных всадниках. Рунические тексты тюрок редко упоминают пехоту: «Кюль-Тегин в пешем строю бросился в атаку», «Две части из них были всадниками, а одна часть из них была пехотой»²². В оценке тюркской пехоты интересно мнение противника. Уч-огузы, планируя сражение с Бильге-каганом, думали, что тюрки «пешие (без лошадей) слабы к бою», но тюрки выиграли битву²³. Здесь мы видим свидетельство того, что тюркское войско воспринималось и ценилось как конное, но, будучи профессионалами, тюрки с успехом могли применять и пеший строй.

На эволюцию тюркского вооружения и тактики сильное влияние оказало противостояние Китаю с его огромными людскими и техническими ресурсами, основную часть войск которого составляла пехота, снабженная арбалетами и мощным длиннодревковым оружием. Численное соотношение войск всегда было не в пользу кочевников. Это во многом определяло необходимость массового использования тяжеловооруженной конницы с ее таранным ударом, чтобы одерживать победы в неравных условиях. Наличие типологически разнообразных средств защиты (особенно конского доспеха) и нападения позволило тюркам увеличить число тяжеловооруженных всадников. На какое-то время их конные «фаланги» стали непобедимыми, что привело к быстрому покорению большей части евразийских степей.

1 Гумилев Л.Н. Статуэтки воинов из Туюк&Мазара // СМАЭ. М.; Л., 1949. Т. XII. С. 232–253.

2 Новгородова Э.А., Горелик М.В. Наскальные изображения тяжеловооруженных воинов с Монгольского Алтая // Древний Восток и античный мир. М., 1980. С. 101–112.

3 Овчинникова Б.Б. Тюркские древности Саяно&Алтая в VI–X веках. Свердловск, 1990. 223 с.; Худяков Ю.С. Древние тюрки на Енисее. Новосибирск, 2004. 152 с.; Худяков Ю.С., Табалдиев К.Ш. Древние тюрки на Тянь-Шане. Новосибирск, 2009. 292 с.

4 Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск, 1986. 268 с.

5 Горбунов В.В. Военное дело населения Алтая в III–XIV вв. Ч. I: Оборонительное вооружение (доспех). Барнаул, 2003. 174 с.; Его же. Военное дело населения Алтая в III–XIV вв. Ч. II: Наступательное вооружение (оружие). Барнаул, 2006. 232 с.

6 Лю Маоцай. Сведения о древних тюрках в средневековых китайских источниках // Бюллетень Общества востоковедов. М., 2002. Прил. 1. С. 19–20, 37.

7 Тугушева Л.Ю. Тюркские рунические письменные памятники из Монголии. М., 2008. С. 131, 136, 140, 150.

8 Суразаков А.С., Тишкин А.А., Шелепова Е.В. Археологический комплекс Котыр-Тас на Алтае. Барнаул, 2008. С. 38–39, рис. 25.

9 Горбунов В.В. Тяжеловооруженная конница древних тюрок (по материалам наскальных рисунков Горного Алтая) // Снаряжение верхового коня на Алтае в раннем железном веке и средневековье. Барнаул, 1998. С. 107, рис. 3.-2.

10 Овчинникова Б.Б. Указ. соч. С. 83, рис. 39.-1.

11 Тугушева Л.Ю. Указ. соч. С. 44.

12 Горбунов В.В. Наследие Тюркских каганатов в военном деле средневековых кочевников евразийских степей // Форум «Идель – Алтай». Мат. науч.-практ. конф. «Идель – Алтай: истоки евразийской цивилизации», I Межд. конгресса средневековой археологии евразийских степей. Казань, 2009. С. 74–76.

13 Бичурин Н.Я. (Иакинф) Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; Л., 1950. Т. I. С. 272, 341.

14 Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. М.; Л., 1951. С. 41.

15 Там же С. 41–42, 67; Его же. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. М.; Л., 1959. С. 28–29.

16 Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. С. 42.

17 Бичурин Н.Я. Указ. соч. С. 215, 250, 301.

18 Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии… С. 39, 43.

19 Бичурин Н.Я. Указ. соч. С. 250.

20 Там же. С. 291, 341; Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. С. 40–41.

21 Бичурин Н.Я. Указ. соч. С. 341.

22 Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. С. 40, 65.

23 Его же. Памятники древнетюркской письменности Монголии… С. 21.