Холодное оружие в традиционной воинской подготовке в Индии в 1500–1800 годах, Курочкин А.Ю. (Москва)

Министерство обороны Российской Федерации Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи Война и оружие Новые исследования и материалы Труды Пятой Международной научно-практической конференции 14–16 мая 2014 года 

РЕГИОН ИНДИИ находился в период XVI–XIX вв. в сфере влияния индо-персидской культуры. Термин «индо-персидская культура», устоявшийся в зарубежной науке, не обоснован и мало используется в российской науке. Для целей настоящей статьи этот термин будет применяться в его связи с могольской культурой, культурой Деканских мусульманских султанатов и культурой маратхов, испытавших влияние как моголов, так и мусульманских султанатов Центральной Индии. Таким образом, географические рамки данного исследования ограничены территориями Северной, Западной, Восточной и Центральной Индии в той части, в которой они были вовлечены в сферу влияния индо-персидской культуры.

Хронологические рамки статьи обусловлены историческим периодом, в свою очередь определяемым наличием достоверных письменных и изобразительных источников. Появление письменных и изобразительных источников, иллюстрирующих культурные и социальные (в том числе военные) аспекты жизни в средневековой Индии, связано с возрастанием влияния персидской культуры и распространением письменного персидского языка. Окончание хронологического периода обусловлено временем угасания традиционных воинских практик, вследствие введения английской администрацией соответствующих ограничений и запретов после подавления Сипайского восстания и приобретения ими во второй половине XIX в. отчетливо развлекательного и физкультурного характера.

Ни в зарубежных, ни в российских работах тема использования холодного оружия в традиционной воинской подготовке в регионе не рассматривалась. Это особенно заметно на фоне достаточного количества работ по традиционным дравидским направлениям воинской подготовки в Южной Индии¹. К сожалению, в этих работах в недостаточной степени затронуты вопросы соотношения традиционных практик и их востребованности в реальной воинской подготовке, а исследованию холодного оружия уделено незначительное место. В случае практик Северо-Восточной Индии ситуация иная – опубликованы исследования, отражающие основные моменты традиционных воинских практик региона Северо-Восточной Индии и связанного с ними холодного оружия². 

Возвращаясь к региону, являющемуся предметом исследования в данной статье, среди работ, в которых частично затрагивались аспекты воинских практик и связанного с ними холодного оружия, в первую очередь, нужно отметить самые первые из них: Egerton, Lord of Tatton, Indian and Oriental Arms and Armour, London, 1896 и Irvine, W., The Army of the Indian Moghuls, London, 1903. 

Все остальные работы, упоминающие воинские практики региона, основываются на сведениях из двух оригинальных работ, о которых будет сказано ниже. Пока отметим среди важнейших и фундаментальных исследований по воинским традициям рассматриваемого региона работу Kolff, Dirk H.A., Naukar, Rajput, and Sepoy: The Ethnohistory of the Military Labour Market of Hindustan, 1450–1850, Cambridge University Press, 2002, в которой постулирован и проиллюстрирован тезис о «крестьянах-солдатах», традиционная воинская  подготовка которых позволяла им совмещать труд земледельца  с заработками солдата-наемника. В сборнике статей Gommans,  Jos  J.L., Kolff,  Dirk  H.A., Warfare  and Weaponry  in  South  Asia 1000–1800, Oxford University Press India, 2003, помимо общих сведений о военной активности в регионе и связанных с ней культурных и социальных изменений, следует отметить статью Orr, W.G., Armed Religious Ascetics  in  Northern  India, содержащую сведения о традиционной воинской подготовке аскетов и их наемнической службе. Также следует отметить упоминание о воинской подготовке в Индии без указания локализации региона (который можно легко определить, зная источник этих сведений) в книге признанного эксперта по азиатским боевым искусствам Д. Дрэгера (Draeger, Donn F., Smith, Robert W., Comprehensive Asian Fighting Arts, Kodansha International, 1980.

Две оригинальные работы, из которых черпают сведения остальные  авторы,  это: Sharar, Ablul Halim, Lucknow: the last phase of an oriental culture, Oxford University Press, 1994 и Mujumdar, D.C. ed., Encyclopedia of Indian physical culture, Baroda: Good Companions, 1950. Первая из указанных работ написана историком и писателем Абдул Халим Шараром (1860–1926), который собирал сведения в Лакхнау на стыке XIX и XX вв. К этому времени в Лакхнау уже не существовало никаких практик, и Шарар с трудом находил кого-либо, кто мог пролить свет на этот вопрос. Тем не менее, ему удалось получить уникальные свидетельства от потомков аристократических родов, по крайней мере в виде описания содержания этих практик. Второй труд представляет собой англоязычный синопсис энциклопедии на языке маратхи и, как нетрудно предположить, является описанием воинских практик, сохранявшихся в маратхской традиции. 

Наиболее  полные  и  информативные  исследования  по  воинским практикам региона на сегодняшний день представлены в диссертации Andrew de la Garza, Mughals at War: Babur, Akbar and the Indian Military Revolution, 1500–1605, The Ohio State University, 2010  и  в статье профессора Оксфордского университета O’Hanlon, Rosalind, Military Sports and the History of the Martial Body in India, Journal of the Economic and Social History of the Orient, 2007. Но вопросы холодного оружия и его места в традиционных практиках в этих работах не рассматривались. Напротив, Rosalind O’Hanlon вслед за Gommans и Kolff замечает, что, несмотря на глубокие и, безусловно, ценные исследования индийского вооружения и искусства войны, эти исследования еще не интегрированы в социальную историю. Даже в узком смысле не изучен вопрос, какими были те физические навыки и способности, которые требовались для использования традиционных видов индийского оружия. Как форма и вид оружия обуславливали различия в способах использования? В каких условиях и рамках практиковались и передавались эти умения?³

Целью данной статьи является установление нового подхода к изучению традиционных воинских практик региона и использовавшегося в них холодного оружия.

В первую очередь необходимо ввести определенную новацию и дифференцировать воинские практики региона. Распространенное деление по историческим периодам начиная с ведических времен, апелляции к классическим текстам и касте кшатриев могут представлять интерес только в целях популяризации знаний об индийской культуре в целом. Наличие временного разрыва и, главное, те социальные и культурные изменения, которым на протяжении многовекового исторического периода была подвержена территория рассматриваемого региона, в отличие от Южной Индии и дравидской культуры, не позволяют убедительно говорить о какой-либо преемственности. Существующая односторонность в описании воинских практик региона, обусловленная характером основных письменных источников, приводит к их описанию как исключительно аристократических мусульманских (могольских и султанатских) или адаптированных к современной физической культуре маратхских⁴. 

Мусульманская экспансия, начавшаяся в VII–VIII вв. арабскими вторжениями и продолженная в XI в. тюркскими завоевателями, ознаменовалась в начале XIII в. созданием первого мусульманского государства на территории Индии. С этим периодом совпадает возрождение иранской культуры и распространение персидского языка. Персидское культурное влияние распространяется во всем мусульманском мире. При этом мусульмане, в отличие от других завоевателей, не растворялись в покоренной ими стране, а приносили с собой свое государственное и военное устройство, образ жизни, культуру и социальные отношения. С учетом всех факторов к моменту могольского вторжения в Северной Индии были сформированы все предпосылки для восприятия персидской культуры во всех областях жизни. При этом взаимодействие культур не носило строго односторонний и императивный характер. Принятие многих явлений персидской культуры происходило за счет замещения аналогичных индийских или установления компромисса, как в случае возникновения языка урду, в котором органически сочетались элементы индийских диалектов с персидским языком. В случае замещения автохтонных индийских феноменов привнесенными персидскими, последние начинали восприниматься с течением времени как исконно индийские именно в силу схожести и даже аналогичности этих феноменов. Возможно, что в ряде случаев имело место замещение только одного названия или термина в силу господства литературного персидского языка и дошедших до нашего времени текстов. 

Таким образом, в рассматриваемом регионе Индии традиции воинской подготовки должны иметь сложносоставной характер. Этот регион являлся своеобразным коридором, через который в Индию проникали все новые и новые захватчики, принося с собой свою культуру и традиции, с одной стороны, а с другой стороны этот регион стал плавильным котлом, в котором смешивались различные традиции, отсеивалось нежизнеспособное и сохранялось наиболее практичное и востребованное. В силу указанных обстоятельств в настоящее время невозможно точно определить, какие практики имеют автохтонное индийское происхождение, какие были привнесены поздними завоевателями, а какие возникли как результат эклектического соединения различных традиций. Какая-либо дифференциация, необходимая для изучения и понимания традиций воинской подготовки в регионе, может быть прослежена по следующим составляющим.

Основная линия, наиболее хорошо задокументированная в письменных и изобразительных источниках и, вследствие этого, наиболее известная, представляет собой практики, восходящие к традициям мусульманской аристократии. Этим искусством занимались даже высшие лица государств или они непосредственно покровительствовали лучшим бойцам. Джахангир, четвертый правитель династии Великих Моголов, в своих мемуарах неоднократно указывает на свой интерес и покровительство ведущим борцам и фехтовальщикам, у которых он брал уроки⁵.

Благодаря персидскому историку Мухаммаду Казим Хинду Шах, служившему в конце XVI в. капитаном охраны при Ахмаднагарском дворе, а позднее жившему при Биджапурском дворе, известно, что воинские практики были широко распространены еще в Бахманидском султанате. После его распада в начале XVI в. они не только не угасли, но и получили более широкое распространение в образовавшихся на его развалинах Деканских султанатах. Бурхам Низам Шах I, будучи принцем Ахмаднагарского султаната, сам был увлечен воинскими практиками и большое количество времени уделял этим занятиям. Совершенно естественно, что это породило многочисленных последователей и подражателей и привело к тому, что в Ахмаднагаре в каждом квартале появились школы боевых искусств, количество которых равнялось, если не превышало, число медресе⁶.

Известные фехтовальщики и борцы путешествовали по стране, предлагая свои услуги в качестве наставников при дворах правителей, и предпочитали не брать учеников из простого народа. Их целевой аудиторией были аристократы и, в первую очередь, их сыновья, воспитание которых происходило в двух традиционных направлениях «пера и меча». Мастера также привлекались для подготовки и тренировки войск. В армии моголов не уделялось значительного внимания тактическому взаимодействию подразделений на поле боя, зато много времени уделялось физической подготовке тела и индивидуальному владению различными видами оружия. Именно таким образом рассматриваемые техники проникли в солдатскую и далее в народную среду. Со временем, с изменением способов войны и соответственно подготовки к ней, аристократические боевые практики прекратили свое существование.

Таким образом, указанную линию воинских практик можно обозначить как элитную, аристократическую, городскую, или условно 
«мусульманскую» или «могольскую», апеллируя в первую очередь к индо-персидской культурной составляющей. Учитывая, что султанаты Декана возникли на обломках Делийского султаната, можно допустить, что это были практики, привнесенные завоевателями еще в XIII в. и имевшие персидское или центральноазиатское происхождение. Также имеет право на существование предположение, что эти практики имели чисто персидское происхождение и распространились по мусульманскому миру одновременно с ростом общего влияния персидской культуры⁷. Но даже с учетом этого обстоятельства  рассматривать это явление как чисто персидское не корректно. Имея иранские корни, развитие этой традиции происходило в отрыве от материнской культуры и, безусловно, испытывало влияние индийского окружения⁸. Об этом свидетельствует и использование в практиках индийской терминологии наряду с персидской, как в устной культуре, так и в письменной⁹.

Принимая во внимание вышеуказанные факторы, в то же время необходимо учитывать, что непосредственная корреляция с достоверно определяемыми персидскими практиками не прослеживается, за исключением только методики силовой подготовки борцов¹⁰. 

Вторая составляющая, которую можно проследить по достоверным источникам, вопреки естественному предположению, не имеет чисто индийского происхождения. В настоящее время существуют несколько направлений, которые сводятся в основном к четырем главным: маратхское, раджпутское, сикхское и бенгальское. По сути, это единая традиция, обязанная своим происхождением синтезу практик мусульманской аристократии с автохтонными дравидскими практиками. Рассмотрим, каким образом и в каких условиях мог произойти такой синтез. 

Одним из существенных факторов являлась традиционная практика воинского набора рекрутов в армии моголов, Британской ОстИндской компании, а затем и в британскую индийскую армию на определенных территориях, которые в целом соответствуют границам рассматриваемого в статье региона¹¹. И если в армии моголов часто служили наемные отряды со своими командирами, оружием и методами ведения войны, то в армии Ост-Индской компании и британской индийской армии разделение было только по религиозному признаку. Несмотря на то что начиная с XVIII в. сипаи проходили военную подготовку уже по европейским стандартам, привычная для них индивидуальная физическая подготовка и спортивные развлечения оставались традиционными¹². В армиях моголов и Деканских султанатов воинская подготовка была направлена на развитие индивидуальных навыков и была производной от рассмотренных выше аристократических практик¹³. Влияние мусульманских аристократических практик также может быть связано с их широким распространением в султаната Декана, основным населением которых являлись маратхи, и военной службой маратхов в армиях султанатов¹⁴. Позднее экспансия маратхов на территории Раджастхана, Гуджарата, Пенджаба и Бенгалии открыла двери не только для культурного обмена¹⁵, но и стала причиной еще одной экспансии, о которой будет сказано ниже. 

Общим основанием для указанных выше этнических практик является автохтонная индийская традиция, вероятно, имеющая дравидские корни. Если широкое распространение новых, мусульманских практик может быть объяснено высокой мобильностью населения во времена мусульманских завоеваний и обменом между наиболее активной в военном плане частью населения – наемниками-сипаями, то каким образом могла распространиться старая индийская традиция? И при этом распространиться таким образом, чтобы во всех, в том числе значительно удаленных друг от друга регионах отличия в этих практиках были минимальными, что должно свидетельствовать о значительной скорости распространения по сравнению с обычным культурным влиянием, не допускавшей создания местных субкультурных очагов.   

Носителями и распространителями этих традиций были аскеты-воины, спектр занятий которых простирался от использования воинских практик в целях духовного развития и защиты своих общин до наемной воинской службы, сбора контрибуций и обычного бандитизма. К моменту мусульманского вторжения в Индии уже существовала традиция аскетов-воинов¹⁶. В Акбар-наме описан эпизод, когда Акбар стал свидетелем вооруженного боя в Тханесаре между йогами за место у священного водоема, с использованием мечей и другого холодного оружия¹⁷. 

К этому же периоду устная традиция аскетов относит официальное разрешение Акбара, узаконившее практику создания вооруженных отрядов аскетов, данное им в ответ на обращение лидеров аскетов о необходимости самообороны от произвола со стороны аскетов-мусульман¹⁸. Широта религиозных взглядов Акбара диктовала ему такое решение, которое впоследствии выпустило джина из бутылки, и аскеты стали рекрутировать в свои ряды индусов не только из брахманских каст, создавать сеть акхара (тренировочных школ) и формировать вооруженные отряды. Нужно отметить, что аскеты в Индии играли роль своеобразных «тамплиеров», в их руках находились значительные ценности и торговля, в том числе драгоценными камнями. Со временем к этому добавился и наемнический, кондотьерский бизнес. В результате из вооруженных банд йогов в XVI в. аскеты превратились к XVIII в. в организованные отряды обученных наемников, использующих мушкеты и конницу. Но даже позже они считались превосходными мастерами ближнего боя, в первую очередь, с мечом и использовались в качестве ударной шоковой пехоты¹⁹. Первыми широко стали использовать аскетов в качестве наемников маратхи. После вторжения маратхов на территорию Раджастхана за ними следом хлынули отряды (или банды) вооруженных аскетов²⁰. Во второй половине XVIII в. они наводнили и Бенгалию²¹.

Таким образом, даже если аскеты-воины и не были непосредственными создателями воинских практик, то, определенно, они являлись их носителями и распространителями. А рассматриваемый в данной статье регион не случайно считался благодатной питательной средой для распространения воинских традиций. Население этого региона было в беспрецедентной степени военизировано²². По окончании аграрного сезона крестьяне зарабатывали наемной военной службой. Они были уже готовыми солдатами в плане индивидуальной воинской подготовки²³. Воинские практики существовали в рамках школ акхара, в которых традиционно обучались аскеты, а со временем и общинное ополчение²⁴. Обучение искусству владения мечом и, в целом, воинским навыкам начиналось с самого детства. При этом, например, у раджпутов не существовало ограничений для девушек и женщин²⁵. Эрл Эгертон, лорд Таттон, коллекционер, путешественник и исследователь Индии отмечал: «Все раджпуты обучены обращению с оружием. В каждой деревне есть своя школа, где утром и вечером обучают пользоваться оружием, а также занимаются спортивными упражнениями. Именно здесь воспитываются должное отношение к военной службе и боевые качества»²⁶. По описаниям, еще в начале XIX в. мужчины не покидали свою деревню без меча, щита, лука и стрел, а при наличии коня – еще длинного копья и седельного топора²⁷. В середине XIX в. в период Сипайского восстания они работали на полях с щитом за спиной и с мечом на боку²⁸.

К сожалению, локализовать воинские практики региона по этническому признаку не представляется возможным. Общая для всего региона высокая степень военизированности, особенно раджпутов, джатов, гуджаратцев и маратхов, а также высокая мобильность населения позволяют говорить только о наличии воинских практик региона, отличных от аналогичных практик Юга и Северо-Востока Индии или аристократических практик могольских или султанатских дворов. Также невозможно обозначить эти практики как чисто «индийские», так как в силу рассмотренного выше влияния мусульманских аристократических практик в них прослеживаются определенные заимствования. Условно эту линию практик можно определить как «народные» воинские практики, существовавшие на территории региона в рамках традиционных индийских школ акхара. Последняя часть определения необходима для отграничения традиционной воинской подготовки от спортивных народных или солдатских раз- влечений. 

Подводя итог, обратим внимание на следующие обстоятельства. До второй половины  XVIII в. какой-либо кодификации воинских практик не прослеживается. В Делийском султанате и султанатах Декана отчетливо проявляется персидская традиция. В армии моголов раннего периода, военные традиции которых имели тюркское происхождение, основной формой военной подготовки были массовые охоты. В правление Акбара Абу-л Фазл Аллами в Аин-и-Акбари описывает дворцовую гвардию Акбара, отряды которых состоят из представителей разных племен Индии, которые используют собственное оружие и технику боя. При этом каких-либо общих традиций или единой воинской подготовки не обнаруживается²⁹. Только со второй половины XVIII в. из описаний европейских путешественников начинает складываться какая-то картина традиционной подготовки, но уже, к сожалению, в то время, когда реальная востребованность, а следовательно, реалистичность и адекватность этих практик, начали исчезать. По сути, это уже являлось началом превращения этих практик в спортивные упражнения развлекательного характера. Тем не менее, в конце XIX в. английский офицер Роберт Баден-Пауэлл застал в Мееруте целых три школы фехтования и давал высокую оценку практиковавшимся там навыкам³⁰.

¹ Zarrilli Ph. B. When the Body Becomes All Eyes: Paradigms, Discourses and Practices of Power in Kalarippayattu, a South Indian Martial Art. Oxford University Press, 2000; Denaud P. Kalaripayat: The Martial Arts Tradition of India, Inner Traditions/Bear, 2009; Luijendijk D. Kalarippayat. URL: http: Lulu.com (дата обращения – 2008).

² Сборник статей по материалам национальной конференции, организованной университетом Аруначала / Dutta S., Tripathy B. ed. // Martial Traditions of North East India. New Delhi, 2006.

³ O’Hanlon R. Military Sports and the History of the Martial Body in India // Journal of the Economic and Social History of the Orient. 2007. P. 499. 

⁴ Известный маратхский культурный деятель профессор Маникрао (Rajratna Rajpriya Professor Manikrao (1878–1954)), изучавший в молодости традиционные воинские практики, впоследствии приспособил их для массового обучения в качестве физической культуры, добавил много современных упражнений и приложил большие усилия для распространения и популяризации этого продукта. Он объездил всю Индию с чтением лекций, открывал современные акхара и заслуженно получил титул «отца современной индийской физкультуры». – См.: Ganneri N.R. The Debate on «Revival» and the Physical Culture Movement in Western India (1900–1950). Sport Across Asia: Politics, Cultures, and Identities. Routledge, 2013. P. 133–134.

⁵ The Tuzuk-i-Jahangiri or Memoirs of Jahangir, tr. Alexander Rogers. London Royal Asiatic Society, 1909. P. 253, 335.

⁶ History rise of the Mahomedan power India till the year A.D. 1612, tr. J. Briggs. London, 1910. Vol. III. P. 207.

⁷ В ранний период Делийского султаната в войсках практиковались «warzish», ежедневные упражнения, частью которых являлась борьба и фехтование.  – См.:  Saxena R.K. The Mughal and Rajput Armies, History of Science, Philosophy and Culture in Indian Civilization. Vol. X. Part 3. Historical Perspetives of Warfare in India: Some Morale and Materiel Determinants / ed. S. N. Prasad. New Delhi, 2002. P. 307. «Варзиш» – это персидский  термин «varzes»,  обозначающий  спорт,  упражнения (Khorasani, Manouchehr Moshtagh, Lexicon of Arms and Armor from Iran. A Study of Symbols  and Terminology. Legat Publisher, 2010. P. 435).

⁸ В конце XIX в. в библиотеке в Лакхнау присутствовали тексты по стрельбе из лука, по фехтованию палкой и посохом, мечом и др. – См.: Sprenger A. Report of the Researches into  the Muhammadan  Libraries  of  Lucknow. Calcutta: Office of the Superintendent of Government Printing, 1896. Розалинд О’Ханлон достаточно убедительно показывает, что, по крайней мере, некоторые из них писались уже в Индии (O’Hanlon R. Op. cit. P. 503–504).

⁹ Например, трактат о мечах Risalah-e-shamshir shanasi авторства Nusrat al-Iah Khan, составленный в 1706 г., содержал, в том числе, индийскую терминологию. Marshall D.N. Mughals in India: A Bibliographical Survey of Manuscripts. London: Mansell Publishing, 1985. P. 273.

¹⁰ Распространенное название индийской борьбы «кушти» имеет персидское происхождение (Khorasani, Manouchehr Moshtagh, Lexicon of Arms and Armor from Iran. P. 217). Но здесь имеет место именно случай замещения схожих феноменов культуры, как описано выше. Или можно говорить о синтезе двух культур (Alter J.S. The Wrestler’s Body: Indentity and Ideology in North India, Munshiram Manoharlal Publishers Pvt. New Delhi. P. 2).

¹¹ Kolff D.H.A. Naukar, Rajput, and Sepoy: The Ethnohistory of the Military Labour Market of Hindustan, 1450–1850. Cambridge University Press, 2002; Gommans J. Mughal Warfare: Indian Frontiers and Highroads to Empire 1500–1700. Taylor & Francis. P. 69–77; Gordon St. Zones of Military Entrepreneurship in India, 1500–1700, in Marathas, Marauders, and State Formation in Eighteenth-Century India. Oxford University Press, 1994. P. 182–208; Alavi S. The Sepoys and the Company: Tradition and Transition in Northern India, 1770–1830. Oxford University Press, 1998. P. 11–55; MacMunn G.F. The Armies of India. London, 1911.

¹² См., напр., в The Illustrated London News. July 13. 1878. P. 27, статью «The Indian Troops at Malta», где описаны и проиллюстрированы развлечения индийских солдат британской армии, расквартированных на Мальте. 

¹³ Alavi S. Op. cit. P. 14.

¹⁴ Gordon S. Op. cit. P. 182–208.

¹⁵ Упомянутый в примечании 4 профессор Маникрао происходил из маратхов, осевших в Гуджарате после экспансии.

¹⁶ Lorenzen D.N. Warrior Ascetics in Indian History // Journal of the American Oriental Society. Vol. 98. No. 1. Jan. – Mar. 1978. P. 64–65.

¹⁷ Абу-л Фазл Аллами. Акбар-наме. Книга четвертая. Самара: Издательский дом «Агни», 2009. С. 287–288; Миниатюра из Акбар-наме «Акбар наблюдает битву между двумя группами аскетов в Тханесаре». 1586–1589. Victoria and Albert Museum, IS.2:61-1896.

¹⁸ Farquhar J.N. The Fighting Ascetics of India. Bulletin of the John Rylands Library 9 (1925). P. 442.

¹⁹ Pinch W.R. Warrior Ascetic and Indian Empires. Cambridge University Press, 2006. P. 70–82.

²⁰ Orr W.G. Armed Religious Ascetics in Northern India; Gommans J.J.L., Kolff D.H.A. Warfare and Weaponry in South Asia 1000–1800. Oxford University Press India, 2003. P. 194. Впоследствии правители княжеств Раджастхана стали самыми крупными нанимателями аскетов-воинов. В княжествах Кота и Бунди они нанимались еще в начале XX в. А в первой половине XX в. аскеты еще охраняли ворота дворца в Удайпуре (Там же. С. 195–198). См. также: Farquhar J.N. Op. cit. P. 437.

²¹ Там же. С. 192.

²² Kolff D.H.A. Op. cit. P. 27–30.

²³ Alavi S. Op. cit. P. 12–13.

²⁴ «Обычные горожане, не на военной службе, но сведущие в воинском мастерстве, зарабатывали на жизнь преподаванием в акхара. Эти заведения ранжировались от уровня спортивной площадки для ополчения до эксклюзивных фехтовальных салонов для аристократии» (Garza A. de la. Mughals at War: Babur, Akbar and the Indian Military Revolution, 1500–1605. The Ohio State University, 2010. P. 233).

²⁵ В целом это являлось типичным для Индии явлением.

²⁶ Egerton, Lord of Tatton. Indian and Oriental Arms and Armour. London, 1896. P. 105.

²⁷ Heber R. Narrative of a Journey Through the Upper Provinces of India in 1824-5 London: John Murray, 1843. Vol. II. P. 110.

²⁸ The Memoirs of James Fairweather, 4th Punjab Native Infantry 1857-58.

²⁹ Ayeen Akbery: or, the institutes of the emperor Akber / tr. by Francis Gladwin. Vol. I. London, 1800. P. 207–208.

³⁰ «Это стало откровением для всех нас – наблюдать различные финты, удары и защиты, в которых эти люди были мастерами» (Baden-Powell R. Indian memories recollections of soldiering, sport, etc. London, 1915. P. 270).