Садочное немецкое ружье 12 кал. от Eduard Kettner

Обзор немецкого садочного ружья Eduard Kettner подаренного семьей Урванцевых Николем Николаевичем и Елизаветой Ивановной, другу, егерю охотбазы «Студенное» ЛенВО Приозерского района Ленинградской области Демидову Борису Петровичу

Первые оружейники в семействе Кеттнер появились уже в конце восемнадцатого века. Новая оружейная фирма «Eduard Kettner» была зарегистрирована 23 января тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года.

Она отправляла по почте охотничьи ружья и разные приспособления, предметы, требуемые для охотничьего промысла. В начале двадцатого века Кетннер приобрел под Кельном и в г. Зула две фабрики по производству оружия. Именно тогда появились первые экземпляры двустволок, выпускаемых под маркой, название которой — Eduard Kettner. Очень удобные в использовании, отличные рабочие ружья с хорошими характеристиками боя пользовались большой популярностью и конкурировали с оружием фирмы Зауэр.

В начале первой мировой фирма семьи Кеттнеров уже освоила большой ассортимент комбинированных и гладкоствольных ружей. Начиная от самых дешевых курковых и дорогих садочных бескурковых. Так же изготавливались тройники и четырехстволки.

В течение короткого отрезка времени торговый дом стал одним из самых больших производителей охотничьего оружия в Германии. Механическая фабрика в городе Зула оснащалась новыми станками с электроприводом и работала на максимальную мощность.

В конструктивном решении оружие Кеттнер не сильно отличалось от Зауэр, но внешне они выглядели более солидно. На самые дорогие бескурковки поставлялись замки системы Голланд, а это было не совсем характерно для немецкого оружия того времени. В старых каталогах сохранилось большое количество отзывов о высоком качестве оружия Кеттнер.

Цена оружия Кеттнер была довольно высока. Ижевский фабрикант и предприниматель И.Ф. Петров продавал простые садочные Кеттнер по пятьсот рублей штука.

Данный экземпляр принадлежал семье Урванцевых Николая Николаевича и Елизаветы Ивановны и был подарен егерю охотбазы «Студенное» ЛенВО Приозерского района Ленинградской области Демидову Борису Петровичу, а потом перешел в мое пользование как внуку.

Николая Николаевича Урванцева, исследователя Арктики, заслуженно называют Колумбом Севера. Исследователь Арктики, доктор геолого-минералогических наук (1935), заслуженный деятель науки и техники России (1974). Автор многих научных трудов, главные из которых посвящены исследованию геологии Таймыра, Северной Земли и севера Сибирской платформы. Почётный гражданин города Норильска (1975) и города Лукоянова.

Н. Н. Урванцев родился 7 (29) января 1893 года в городе Лукоянов Нижегородской губернии. Умер в Ленинграде в 1985 году.

На доме в городе Лукоянове, где родился Н.Н. Урванцев, установлена мемориальная доска. Именем Урванцева названы улицы в Норильске и в Красноярске. Бревенчатый дом, построенный в Норильске участниками экспедиции Н.Н. Урванцева в 1921 году, стал мемориальным музеем «Первый дом Норильска». В этом доме Урванцев провёл первую зимовку, во время которой он исследовал окрестности Норильска и составил подробную карту. На мемориальной доске, установленной на стене музея, написано: «Первый дом Норильска, построенный первой геологоразведочной экспедицией Н.Н. Урванцева летом 1921 года».

В 2017 году в сквере у музея Норильска был открыт памятник геологу Николаю Урванцеву. Он был заказан в творческой мастерской известного скульптора Александра Рукавишникова. Отлили памятник из бронзы в подмосковном Солнечногорске. Высота фигуры без постамента — 2,5 метра, и в целом Урванцев в этом исполнении не кажется забронзовевшей в веках фигурой, он действительно близкий, народный герой. 

Елизавета Ивановна и Николай Николаевич (слева) посетили свой дом(музей).

И все это время рядом с Николаем Николаевичем была его жена врач Елизавета Ивановна. Познакомились они совершенно случайно за обедом, среди полузнакомой компании. «Она произвела на меня глубокое впечатление своим широким пониманием экономического значения Сибири», — в свойственной ему немного книжной манере говорил Урванцев автору документального фильма где-то в 1980-х. Примерно на шестой минуте знакомства он сообщил Елизавете и окружающим, что он на ней женится, мол, «это дело решенное». При этом избранница оказалась замужем — за человеком, прикованным к постели неизлечимой болезнью. Да и у Урванцева были жена и ребенок. Вскоре состоялось несколько серьезных разговоров, после которых оба развелись и вступили в новый брак. Первого мужа Елизавета Ивановна не бросила: восемь лет, до самой своей смерти, он лежал в квартире Урванцевых. Она заботилась о нем и в это же самое время помогала добывать оборудование и продовольствие для экспедиций Николая Николаевича, уезжавшего на несколько месяцев или даже лет. Для этого однажды продала свою единственную шубу. Сама она тоже побывала как минимум в двух экспедициях, плавала на ледоколе, ездила на собаках, ночевала в палатке под вой пурги. А в 1931 году, когда Урванцев был на Северной Земле, она узнала, что из Ленинграда в Арктику полетит немецкий дирижабль «Граф Цеппелин». В шесть утра она купила на рынке свежей земляники и поехала на аэродром. Он был окружен несколькими рядами оцепления, но Урванцева перелезла через забор, поймала каких-то высокопоставленных чиновников и передала мужу посылку… Это она потом добилась его временного освобождения из лагеря — ходила и ходила по инстанциям, и даже стальные чекисты пасовали перед ее решимостью.

Урванцевы стали легендой в Норильске и хорошо известны стране. О них много написано и, конечно, еще будут писать — Елизавета Ивановна и Николай Николаевич того заслуживают. Норильск был для Урванцевых любимым местом на плане те, гордостью, святыней. Они родились в один год и ушли из жизни почти одно временно, на девяносто третьем году. Елизавета Ивановна вдовствовала всего сорок девять дней.

Из интервью одного из Советских журналистов, которое записывалось в течение нескольких вечеров. Представьте себе кабинет Н.Н. Урванцева в двухкомнатной квартире дома массивной постройки 1930-х годов по Кузнецовской улице в Ленинграде, рядом с парком Победы. Кабинет тесен. За долгие годы собрана большая библиотека, в основ ном геологическая. Много места занимает письменный стол, который точнее было бы назвать рабочим: даже в почтенном возрасте профессор был склонен ко всякого рода рукомеслу. Стены завешаны акварелями подарочного происхождения, охотничьим оружием (те стены, что не заняты стеллажами). На видных местах — коллекции камней, фотографии Норильска, разросшийся цветок в кадке (вообще же цветы — балконное занятие)… Кажется, назвал все, если не считать телевизора, который явно не на месте, но другого нет: сидя на диване, приходится поворачивать голову, чтобы видеть экран. Кстати сказать, все перечисленное только потому хоть как-то размещается, что стены кабинета высоки, а окно, оно же — дверь на балкон, — единственное и не отнимает лишнюю площадь.

На плече Елизаветы Ивановны Урванцевой запечатлено обозреваемое садочное ружье Eduard Kettner

Н.Н.: Охота? Отдушина, отдых на природе и сама природа. С малых лет. Любим ночевать у костра, неделями жить на кордоне, — и это осталось. Стрелял мало, очень мало добывал птицы и зверя. Наблюдал за природой — что может быть увлекательнее!

Е.И.: Если говорить о последних десятилетиях…В субботу выезжаем (я на «козлике», ГАЗ-67 не раз спасал всякие там «Победы», вытаскивал из лощины, из грязи), возвращаемся в ночь с воскресенья на понедельник. Компания подбиралась интересная — из Политехнического, Лесотехнической академии, геологи-полярники. Были постоянные места нашего обитания. Утром пьем чай — и на моторку. До обеда рыбачим, после ушицы — прогулка. Вечером любуемся утками, чайками. В охоте самое интересное — выследить. По молодости, в норильской тундре, любила пострелять, поразить своей меткостью. А с годами все видится по-другому. Дай-ка, думаешь, упущу этого зайца… Мы никогда не привозили много дичи, рыбы: один-два тетерева, зайца-другого, несколько рыбок раздашь по знакомым. Главные трофеи — то, что увидишь в лесу, то, что услышишь из уст знающего человека.  Интересных людей послушаешь у костра — такое удовольствие испытываешь.