Из полевых книжек штабс-капитана Финляндского полка Юрия Аргамакова, Смирнова Л.И. (Москва)

Министерство обороны Российской Федерации Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи Война и оружие Новые исследования и материалы Труды Пятой Международной научно-практической конференции 14–16 мая 2014 года 

ОБРАЩАЯСЬ к эпистолярным материалам времени Первой мировой войны, наряду с такими значимыми документальными источниками как письма, дневники, воспоминаниями ее участников хочется отметить полевые книжки офицеров русской армии. Они дают представление не только о ходе локальных военных действий, армейском быте, но и раскрывают в определенной степени характер и взгляды их владельцев.

Так, на наш взгляд интерес представляют хранящиеся в Отделе письменных источников Государственного исторического музея (ОПИ ГИМ) полевые книжки кадрового офицера, штабс-капитана Юрия Николаевича Аргамакова за 1912–1915 гг.

Род Аргамаковых известен с XVII в. Воевода Борис Лаврентьевич Аргамаков участвовал в боях с крымскими татарами 1677 г. В войнах с Наполеоном 1812–1815 гг. мы находим сразу двух генералов Аргамаковых – Ивана Андреевича (1775–1820) и Ивана Васильевича (1763–1834). Оба они отличились в 1812 г. в боях против австро-саксонских войск на территории современных государств Белоруссии, Литвы и Польши.

Отец Ю.Н. Аргамакова участвовал в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. офицером лейб-гвардии Павловского полка, а затем был переведен в лейб-гвардии Финляндский полк в чине полковника.

Штабс-капитан Юрий Николаевич Аргамаков (1885–1915) накануне Первой мировой войны преподавал в школе сверхсрочных унтер-офицеров лейб гвардии Финляндского полка арифметику, русский язык, историю, военную топографию и географию¹.  

1 октября 1913 г. полковник В.В. Жерве поручил Аргамакову прочесть лекцию для нижних чинов к столетию Лейпцигской битвы, в которой лейб-гвардии Финляндский полк покрыл себя славой ценой огромных потерь².

По мобилизационному расписанию приказом командира полка генерал-майора В.А. Козлова 28 апреля 1912 г. Аргамаков получил назначение командовать этапной полуротой лейб-гвардии Финляндского полка³. В этой должности он и начал войну, хотя, как опытный кадровый офицер, естественно, рвался на передовую. Необходимость выполнять комендантские, хозяйственные функции Аргамакова чрезвычайно тяготила.

Причина, по которой он получил отказ в просьбе о переводе в действующую армию, была вполне понятной: годом ранее он перенес тяжелую операцию.

В первый же день войны Аргамаков получил приказ от командира этапного батальона капитана А.П. Дитерихса о срочном выступлении его этапной роты⁴.

Однако уже 27 сентября Аргамаков обратился к новому командиру полка В.В. Теплову с рапортом, в котором просил о возвращении его в полк. Не получив желаемого ответа, вскоре он повторил свою просьбу: «Мне передавали, что некоторые товарищи считают, что мое здоровье не выдержит ночевок в окопах. Относительно этого могу сказать, в настоящее время здоровье мое очень сильно укрепилось, доказательством чего может служить то, что при переходе из Люблина сюда я одну ночь ночевал под открытым небом в дождь, а другую – в открытом сарае, и это нисколько не отразилось на здоровье…»⁵.

В очередном рапорте от 9 октября 1914 г. генерал-майору Теплову⁶ он пишет, что нашел себе требуемую замену в лице подпоручика Г.Г. Елисеева, «который, как по возрасту (на действительной службе был 4 года, 14 лет в запасе), так и по роду деятельности до призыва по мобилизации (лесное хозяйство, где он довольствовал часто более 1000 человек, а потом в должности директора-распорядителя банка лесопромышленников), а в особенности благодаря самостоятельному и энергичному характеру, вполне подходит для должности командира этапной роты и коменданта этапа». Аргамаков подчеркивал: «второй раз за время войны я кормлю роту на свои деньги. Так, в настоящее время мною истрачено своих денег более 100 р., а когда получу казенные – неизвестно. Это не говоря про то, что ни один интендантский склад за последнее время нам ничего не отпускает.   Реквизиция же у местного населения часто чуть ли не последнего продовольствия чрезмерно тяготит меня. Приходится играть такую роль, какую не мог себе представить»⁷.

Не надеясь на собственного командира, Аргамаков уже 11 октября обратился в штаб 9-й армии к полковнику А.Н. Мачигину с просьбой о переводе в действующую армию: «Мой младший офицер подпоручик Елисеев в сто раз больше меня подходит для этапной службы, так как я кроме строя ничего не знаю»⁸.

12 октября неугомонный Аргамаков вновь обращается к командиру полка: «Сегодня я подал рапорт об откомандировании меня в полк». В этом же письме содержалось поздравление генералу Теплову с успехом «в ночном деле у Грудека и взятии полком двух пулеметов», а также сожаление «о потерях, понесенных полком в этом бою»⁹.

Находясь в местечке Хмельник, Аргамаков предпринимает все возможные меры для доставки «подвод для военных надобностей», часть из них обязательно с соломой для перевозки раненых, а также крестьянских фурманок, при этом в значительном количестве¹⁰.

В конце октября – начале ноября 1914 г. Аргамаков докладывал командиру батальона о препровождении из Хмельника свыше 300 пленных австрийцев, в том числе 23 больных и раненых нижних чинов. Естественно, что подвод для них крайне недоставало¹¹.

Занимался Юрий Николаевич и другими делами – поисками помещений для размещения 200 военнослужащих, обеспечением хлебопекарни для 2-го военно-подвижного госпиталя 1-й гвардейской дивизии; препровождением транспорта с оружием: «464 русские винтовки, 49 австрийских и 199 лопат, 13 снарядов 89 мм, 2 гаубичных бомб, 71 ящика патронов и 358 пудов патронов без укупорки…»¹².

Вот еще один документ, в котором гвардейский офицер буквально умоляет о помощи заведующего одного из полевых госпиталей:

«1914 г. 1 ноября.

Прошу, если есть возможность, хотя бы малейшая, уступить часть вашего хлеба начальнику хозяйственной части 70-го запасного батальона, люди которого несколько дней не получали хлеба. Я отдал им весь запас – 60 пудов. Отсутствие хлеба грозит вызвать бунт. Всего им надо не менее 100 пудов, чтобы выдать по 1 фунту»¹³.

4 ноября Аргамаков обратился к главному врачу 139-го госпиталя с просьбой, «чтобы подводы, на которых доставляются к Вам из Хмельника раненые и больные, возвращались из Бодзентыня обратно, заменяясь там новыми. Это необходимо потому, что запас подвод в окрестностях Хмельника иссякает, и эвакуация грозит прерваться за отсутствием перевязочных средств. До настоящего времени ни одна повозка, посланная с ранеными и больными, с 26 октября не возвратилась»¹⁴.

8 ноября 1914 г. капитан Дитерихс предписал штабс-капитану Аргамакову: «Немедленно закрывайте этап и выступайте на пополнение резерва на головной этап в г. Мехов.¹⁵

Лишь 27 ноября 1914 г., уже со ст. Мехов, штабс-капитан Аргамаков отправил командиру этапного батальона Дитерихсу долгожданный рапорт, что он «отправился к месту своего служения в л.-гв. Финляндский полк»¹⁶, получив назначение командовать 12-й ротой.

Рапорт Аргамакова командиру 3-го батальона от 3 декабря 1914 г.:

«Доношу, что 12 рота расположилась правее дороги из д. Гебултов, на высоте двух отдельных елей. Застава выставлена на дороге, по которой пришла бригада. Кроме того, вправо выслан дозор для осмотра местности между занимаемой дорогой и деревней. Ему поручено выяснить также, нет ли какой-нибудь дороги, не указанной на карте. От заставы выставлены 2 полевых караула, наблюдающие ущелье дороги и местность по сторонам»¹⁷.

9 декабря Аргамаков принял командование 2-й ротой и 14 декабря отдал приказ подпрапорщику Тимошуку перед выступлением на театр боевых действий на Запад, вглубь Царства Польского, где шли бои:

«1) Перед выступлением, а еще лучше теперь же, приказать назначить от 1-го взвода 20 нижних чинов, с взводным, которые будут нагружать и разгружать обоз на ж. д. По приходе на ст. Кельцы мною будет указано, что и где делать. Для разгрузки на ст. Седлеце обязательно должны быть те же люди…

2) При движении поезда соблюдать следующий порядок: 

На остановках, до приказания дежурного офицера или сигнала, ни в коем случае не выходить никому из вагонов…

Из района станционных построек не выходить.

Сырую воду не пить. Телеграммой на станции вперед будет заказываться кипяток.

Яблоки, квас и пр. покупать воспрещается.

Завтра (или ночью) я веду батальон, а на станции наблюдаю за погрузкой. Поэтому распоряжений повторять не буду»¹⁸.  

Тому же Тимошуку 28 декабря 1914 г. он приказал «осмотреть все состоящее на нижних чинах снаряжение, обмундирование обыкновенное и теплое, до набрюшников включительно, и носильное белье, и составить ведомость количеству всех недостающих предметов… Завтра утром мы переходим в другую деревню, верстах в 15 отсюда, ближе к Радому. Час выступления будет сообщен позже, когда из полковой канцелярии сообщат название деревни… Если завтра прибудут молодые солдаты, то надо осмотреть и их»¹⁹.

25 января 1915 г. германское командование, будучи не в состоянии наступать одновременно на западе и на востоке, решило направить главный удар против русской армии, наступая одновременно в Восточной Пруссии и в Галиции. Началась так называемая зимняя операция в Мазурских болотах. В этом районе увязли значительные силы русской гвардии, в их числе оказался и Финляндский полк.

Полк вступил в бой у господского двора Едвабно, в 120 км севернее Варшавы. Приведем отдельные рапорты и приказы Аргамакова. 

«Командиру 1-го батальона л.-гв. Финляндского полка.

1915 г. 7 февраля. Господский двор Едвабно

Прошу пропустить беспрепятственно предъявителей записки семью Марцинковского и г-жу Лануа, уезжающих из фольварка Едвабно по моему совету, ввиду возможности артиллерийского обстрела 8 февраля… Считаю долгом добавить, что семья г. Марцинковского оказала полное гостеприимство нашим офицерам…»²⁰

«Командиру л.-гв. Павловского полка

1915 г. 8 февраля. 9 ч. 50 мин. Господский двор Едвабно

По приказанию командира 1-го батальона л.-гв. Финляндского полка доношу: д. Едвабно занята двумя батальонами л.-гв. Гренадерского полка, к которым присоединились 1-й и 3-й батальоны л.-гв. Финляндского полка.

Немцы еще удерживаются в ограде кладбища, что севернее Едвабно, а также против западной опушки д. Едвабно. Опросом пленных выяснилось, что здесь находился 34 резервный полк 2-го резервного корпуса. Утром, совместно с л.-гв. Гренадерским полком, предполагается атака кладбища, о чем генерал-майор Теплов приказал сообщить для совместных действий»²¹.

«Командиру 1-го батальона… 2-й батальон Павловского полка занимает опушку леса, мимо которого вчера мы шли фронтом на запад. К северу от него – остальные батальоны. С наступлением темноты предполагается произвести фронтальную атаку (по   сведениям от командира 6-й роты), так как вчерашний обход не удался.

У меня в роте 2 убиты, 2 ранены и 2 контужены – все шрапнелью. Ружейный огонь противника по нас слаб. Часто посылают очереди шрапнелей – и, вероятно, из мортир…»²².

Вечером того же дня капитан Пыжев отправил срочное предписание Аргамакову: «Завтра 9 февраля в 6 ч. утра будет атака кладбища. Ротами занять исходное положение в 5 ч. ночи… 2-й роте скрытно перейти в д. Едвабно и стать у перекрестка, где ночью были сосредоточены роты и стояли пулеметы. Роте стать не на самом перекрестке, а скрываясь домами. Один взвод оставить в вырытых сегодня ночью окопах, что правее каменной ограды церковного двора. Этому взводу продвигаться, окапываясь все время заступами… обратить внимание на старые германские окопы, тянущиеся по гребню, куда послать сильный дозор. Роте захватить с собою оба пулемета. Сегодня же пополнить патроны. Одну двуколку прислать теперь же к 4-й роте. При движении к деревне обратить внимание на полную тишину и пригонку котелков.

Капитан Пыжев²³».

«Командиру 1-го батальона. 1915 г. 9 февраля. 2 ч. 30 мин.

«Ночью павловцы отбивали атаку немцев. На моем участке были замечены только отдельные люди. С началом пожара, убедившись, что атаки на нас нет, прекратил огонь. Сегодня день прошел спокойнее вчерашнего. Несколько усилился ружейный обстрел. В сарае 1 убит пулей (в голову), 1 легко ранен. Правее белого дома, у кладбища заметен пулеметный огонь, так же как и на правой окраине дальнего леса…»²⁴.

На следующий день Аргамаков отдал приказ командиру 4-го взвода 14-й роты: «Одно отделение, побойчее, пошли лощинками осмотреть старый германский окоп, что тянется за дорогой к лесу. Окоп на бугорке. Там, видимо, сидят несколько немецких разведчиков. Надо бы их подстрелить и затем засадить в окоп дозор, который не давал бы немцам забраться туда. Остальных веди сюда»²⁵.

Рапорт Аргамакова командиру 3-го батальона.

«1915 г. 10 февраля. 2 часа 30 мин. дня. Господский двор Едвабно.

Наше наступление отложено. Из 1-го отделения Его Величества роты, начавшего выходить первым, вернулось 2 человека. Остальные убиты или ранены. Опыт не продолжали. Опять не было должной   артиллерийской подготовки. Сейчас мортиры работают недурно… Гренадеры при попытке к наступлению сильно потеряли…»²⁶

О физическом состоянии финляндцев, которые находились на снегу, под прицелом противника, и к тому же не получая пищи, свидетельствует следующий рапорт Аргамакова: 

«Командующему полком.

1915 г. 10 февраля 5 час. Д. Куче Малы.

Доношу, что 2-я рота прибыла в д. Куче Малы, в полковой резерв. 2 пулемета направлены в 14-ю роту Его Величества и 4-я рота (резерв бригадного командования) находится в д. Маковке. 3-я рота с 2 пулеметами включена в участок капитана Януша²⁷. Батальон после 4 суток боя всю ночь и весь день передвигался с места на место. Люди еще не кормлены. 2-я рота имеет 155 штыков»²⁸.

16 февраля 1915 г. Аргмаков хлопотал «об утверждении в должности фельдфебеля 2-й роты фельдфебеля-подпрапорщика Игнатия Тимошука; о награждении Георгиевскими медалями 3-й степени младших унтер-офицеров Василия Мамайкова и Емельяна Баранова, которые «в боях у пос. Едвабно 8, 9, 10 и 11 февраля 1915 г. отличной храбростью и мужеством способствовали отбитию неприятельских атак на 1-й батальон» и 4-й степени фельдфебеля И. Тимошука, ефрейтора Григория Байкова и рядовых Михаила Сидорука, Михаила Гагунского, Ларина, Дмитрия Веприцкого и Ивана Филиппова, которые в боях при Едвабно «под сильным неприятельским ружейным и артиллерийским огнем передавали приказания от батальонного командира». Особо отметил он старшего унтер-офицера Ивана Капустина, который «в бою у пос. Едвабно 9 февраля 1915 г., по выбытии из строя полуротного командира и взводного командира, вступил в командование взводом и вывел его из опасного положения»²⁹.

Все это время – менее полугода – Ю.Н. Аргамаков получал письма из дома, от офицеров и нижних чинов.

«Дорогой Юрий Николаевич!

Докторами предписано мне эвакуироваться. Я привез немного папирос, предназначенных для раздачи нижним чинам нашей роты. Прошу тебя не отказать в любезности взять на себя труд раздать папиросы. Меня страшно гнетет мое глупое положение, я просто не знаю, что мне предпринять. Дай Бог тебе всякого благополучия.

Штабс-капитан Садовский³⁰».

Петроград, 4 сентября 1914 г.

Уважаемый барин!  

На днях я получила от мужа письмо, в котором он пишет, что Вы здоровы и назначены командиром 2-го батальона. Это известие меня очень обрадовало, и я спешу поздравить Вас с благополучным исходом боя. Шлет Вам поклон и Нюша. Дай Бог, чтобы Вы благополучно вернулись к нам, и мы увидели Вас живым и здоровым. Все здесь говорили, что Вы ранены… хотели поскорей выразить свою радость, так как узнали, что Вы живы. Сейчас у меня к Вам большая просьба: если что-нибудь случится с моим мужем (будет убит), то будьте добры, меня уведомить, так как, долгое время не получая писем, я очень волнуюсь, плачу, не могу спать, есть и даже ходить. Очень рада, что Вы нас не забываете, и мы, в свою очередь, поминаем Вас в своих молитвах каждое воскресенье.

Барин! Пожалуйста, передайте поклон господам: Заушкевичу³¹, Ушакову³², Пыжеву и Кормилеву³³.

Желаем Вам всего доброго и скорейшего возвращения.

Уважающие и любящие Вас Александра и Нюша Троцюк»³⁴.

Спустя почти два месяца Ю.Н. Аргамаков получил письмо и Ф. Троцюка:

«Ваше Высокоблагородие.

В настоящее время я нахожусь в полковом усиленном лазарете, моя рука в плохом состоянии. Ко мне приходили подпоручик Трояновский: у них тоже пальцы плохо работают.

Штабс-капитана Садовского 2-го³⁵ похоронили на Смоленском кладбище, подпоручик Юрьев еще не похоронен: он в гробе в полковой церкви еще, это от того, что мать не приехала с г. Самары и ее ожидают. Много возложено венков, на похоронах штабс-капитана Садовского иного было много гг. офицеров. И уже недавно узнал, что и поручик Троцкий-Сентютович³⁶ тяжело ранен в живот, и находится в г. Ивангороде.

Как слышно-то, противник хотел зимовать около Скверниц, но этого ему не удалось, он спешно отходит на свою территорию. Желаю Вам успеха и победу над врагом и невредимым вернуться в город Петроград.

Нюша Вам кланяется и за Вашу драгоценную жизнь молит Бога.

Ф.Троцюк»³⁷.

«15.IX.914.

Милый Юрик, поздравляю тебя с дальнейшим движением, а то вполне понимаю, как покормить солдат. У меня пока идет все похорошему, только огорчает, что от Коли все нет писем, а папа узнал  от Марии Георгиевны, что он ей пишет. Теперь я ему еще написала и сообщила твой адрес на Действующую армию. Целую тебя крепкокрепко.

Твоя няня»³⁸.

Наконец, приведем фрагменты двух писем от Г.Г. Елисеева, недурно устроившегося в должности командующего этапной полуротой, с которой так настойчиво стремился проститься Аргамаков:

23 октября 1914 г. «Не знаю, как Вы, а я насчет довольствия устроился недурно, во всяком случае, хлебом и мясом обеспечен. Хлеб получил из гвардейских хлебопекарен, скот от проходящих гуртов… У меня каждый день проходят раненые в большом количестве, но так как медицинских средств очень мало, то я не имею возможности долго их задерживать».

8 ноября Елисеев писал, что «ежедневно прогоняют партии пленных, исчисляемых сотнями; день, когда их ночует человек 300–400, кажется легким. Пищу начинаем варить с вечера, а обед начинается с 7 утра и продолжается до 11–12 ч.»³⁹.

И – последняя запись: «Штабс-капитан Юрий Николаевич Аргамаков был смертельно ранен шрапнелью в живот 17 февраля в 8 ч. утра и скончался в тот же день в 10 ч. веч., в день и час своего рождения.

Погребен в братской могиле полка на Смоленском кладбище в Петрограде.

Капитан Николай Аргамаков»⁴⁰.

Ю.Н. Аргамакову исполнилось ровно 30 лет!

На обороте последней полевой книжки – следы запекшейся крови…

Из записных книжек Ю.Н. Аргамакова явствует, что это был скромный офицер, честно и добросовестно исполнивший свой воинский долг, который, как мог, всеми силами старался беречь солдат и пользовался у них, насколько нам представляется, симпатией.

Несколько иной была психология другого штабс-капитана того же полка Александра Николаевича Моллера, адъютанта лейб-гвардии Финляндского полка. Вот как, например, он описывает бой под Ивангородом в октябре 1915 г., закончившийся полным разгромом 1-й австрийской и 9-й немецкой армий:

«Слава Богу, что все так отлично закончилось. Ужасно жаль только потерь, понесенных батальоном… Нижних чинов выбыло до 700 человек или немного больше. Но для такого боя, а особенно по  достигнутым результатам, такие потери, как они ни тяжелы, нельзя считать большими… Общая обстановка во всех местах самая благоприятная: всюду наступаем, бьем, берем в плен и гоним вовсю. Все же без грандиозного боя не обойтись: даст Бог, это будет последний и решающий»⁴¹.

В 1916 г. А.Н. Моллер был произведен в полковники.

Материалы об офицерах – участниках Первой мировой войны ждут своих исследователей. Особенно следует отметить фонд бывшего Военно-исторического музея, где хранятся приказы по полкам, рапорты о ходе боевых действий, ведомости о числе убитых, раненых, без вести пропавших и больных, о снаряжении и обмундировании, карты и кроки позиций, наградные листы, удостоверения и другие личные документы, большое количество фотографий и, наконец, трофейные материалы. 

¹ ОПИ ГИМ. Ф. 137. Ед. хр. 275. Л. 69.

² Там же. Л. 72.

³ Там же. Л. 1.

⁴ Там же. Ед. хр. 281. Л. 1.

⁵ Там же. Л. 31–32.

⁶ Теплов Владимир Владимирович. В 1912 г. – полковник, командир 89-го пехотного полка. В 1914 г. – генерал-майор, командир л.-гв. Финляндского полка. Награжден орденом Св. Георгия 4-й степени за мужественное руководство «блестящими действиями полка» в боях под Ивангородом 10 октября 1914 г.

⁷ ОПИ ГИМ. Ф. 137. Ед. хр. 281. Л. 34.

⁸ Там же. Л. 36, 36 об.

⁹ Там же. Ед. хр. 280. Л. 3, 3 об.

¹⁰ Там же. Ед. хр. 279. Л. 4–9 об., 19–22, 24, 37.

¹¹ Там же. Л. 44, 45, 96, 97; Ед. хр. 280. Л. 39, 40.

¹² Там же. Ед. хр. 280. Л. 13–14, 16, 17, 39, 40.

¹³ Там же. Л. 34.

¹⁴ Там же. Л. 41–41 об.

¹⁵ Там же. Ед. хр. 281. Л. 61.

¹⁶ Там же. Ед. хр. 280. Л. 6.

¹⁷ Там же. Л. 10.

¹⁸ Там же. Л. 14 – 14 об.

¹⁹ Там же. Л. 15.

²⁰ Там же. Л. 22.

²¹ Там же. Л. 23.

²² Там же. Л. 25.

²³ Там же. Ед. хр. 281. Л. 68, 70–71. Пыжев Сергей Владимирович, в 1914 г. – капитан л.-гв. Финляндского полка. Ранен 19 февраля 1915 г. Произведен в полковники 19 июля 1916 г. Убит 3 сентября 1916 г.

²⁴ Там же. Ед. хр. 280. Л. 27–27 об.

²⁵ Там же. Л. 29.  

²⁶ Там же. Л. 30.

²⁷ Януш Анатолий Вячеславович, капитан. Контужен 19 февраля 1915 г., остался в строю.

²⁸ ОПИ ГИМ. Ф. 137. Ед. хр. 280. Л. 32.

²⁹ Там же. Л. 33–34.

³⁰ Там же. Л. 77. Садовский Владимир Стахиевич, штабс-капитан.

³¹ Подпоручик Заушкевич Петр Петрович умер от ран в феврале 1915 г.

³² Подпоручик Ушаков Борис Федорович был контужен 25 августа 1914 г., вернулся в строй, вновь контужен 18 февраля 1915 г.

³³ Кормилев Николай Николаевич, в 1914 г. капитан. С 22 марта 1915 г. полковник. Ранен 29 июля 1915 г.

³⁴ ОПИ ГИМ. Ф. 137. Ед. хр. 281. Л. 88.

³⁵ Садовский Иван Стахиевич, штабс-капитан. Убит 10 октября 1914 г.

³⁶ Троцкий-Сентютович Сергей Сергеевич, в 1914 г. поручик. Ранен 10 октября 1914 г.

³⁷ ОПИ ГИМ. Ф. 137. Ед. хр. 281. Л. 84 – 84 об.

³⁸ Там же. Л. 86.

³⁹ Там же. Л. 80, 81.

⁴⁰ Там же. Ед. хр. 280. Л. 35. Возможно, имеется в виду Николай Николаевич Аргамаков, к октябрю 1917 г. генерал-майор артиллерии, впоследствии служивший в РККА.

⁴¹ Там же. Ед. хр. 201. Л. 86 об. – 87.