Вооружение, организация, социальный состав войска Московской Руси в битве при Молодях, Косточкин И.В. (Астрахань)

Министерство обороны Российской Федерации Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи Война и оружие Новые исследования и материалы Труды Четвертой Международной научно-практической конференции 15–17 мая 2013 года 

БИТВА при Молодях (Молодех) – одно из значительных сражений XVI в. Оно значительно не только (и не столько) своими последствиями, сколько самим ходом боя – необычным с точки зрения предшествующей эпохи. Образно говоря, битва при Молодях так же отличается от баталий средневековья, как, скажем, Астраханский кремль от замков Хотин или Курессааре.

Постараемся пояснить эту мысль. Сам ход сражения, о котором идет речь, необычен – в отличие от предыдущих битв, вся баталия распадается на несколько «фронтов». Причем действия обеих сторон имеют некое стратегическое направление – взятие (оборона) стратегически центрального пункта – Москвы.

Решающую роль играет не столкновение главных сил, а захват стратегической инициативы. В этой связи вся тактика сторон носит подчиненный стратегии характер. Налицо отвлекающий маневр, форсированное перемещение значительной массы войск и т. п. Причем со стороны москвичей военные действия носили характер активной обороны, а со стороны Крымцев – маневренного наступательного боя. Что же способствовало переменам в характере ведения боя?

Первым и во многом решающим фактором было появление в поле огнестрельного оружия. Стрелковое оружие подорвало господство тяжелой конницы, однако вытеснить ее с поля боя еще долго не могло. Этому препятствовал ряд факторов: громоздкость фитильных мушкетов и плохая прицельность огня. Поэтому сам мушкетер нуждался в защите. Поэтому войско середины XVI–XVII вв. являло собой пеструю смесь из отживающего феодального ополчения, бригандских банд и новейших полков и эскадронов.

Необходимо отметить, что причины, ход и последствия Молодинского сражения изучались не одним поколением историков. Начиная с эпохи Карамзина и заканчивая такими крупными учеными Российской Империи как С.М. Соловьев и Н.И. Костомаров, в дореволюционной историографии ученые кратко рассматривали основные моменты кампании 1572 г. и давали им свою оценку. Данная картина была существенно дополнена советскими исследователями, которые переработали и ввели в научный оборот основную массу источников, опубликованных еще в конце XIX в. Молодинскую битву изучали такие известные советские медиевисты как В.В. Каргалов, В.И. Буганов, Р.Г. Скрынников, Д.Н. Альшиц. Это событие продолжают разбирать такие специалисты российской историографии по военному делу как В.А. Волков и В.В. Пенской.

Безусловно, важным моментом для исследователей является то, что источников по Молодинской битве сохранилось достаточно много. События весны 1572 г. воспроизводят многие летописные своды Московской Руси: Архангелогородский, Московский, Пискаревский, Соловецкий летописец, а также 2-я Новгородская летопись. Кроме того, сохранилась и так называемая «Повесть о бою воевод московских с неверным ханом», которая, по мнению В.И. Буганова, была написана современником, а возможно и участником данных событий. В.И. Бугановым были опубликованы и пять наиболее важных документов Разрядного и Посольского Приказов, касающиеся Молодинской битвы. Это наказ воеводе М.И. Воротынскому, полковые росписи его войска и командного состава, а также грамота Девлет-Гирея Ивану IV. Сохранились упоминания о Молодинской битве и в иностранных источниках, из которых следует отметить сочинения Г. Штадена, который лично принимал участие в этом сражении.

И тем не менее, несмотря на обилие источников и научной литературы по данному вопросу, существуют определенные пробелы, не дающие возможность полностью реконструировать события весны 1572 г.

На наш взгляд, проблема заключается не только в существующих между исследователями разногласиях, но и в оценке социального состава войска Воротынского; историки просто перечисляют категории, указанные в источниках, не раскрывая их социальной сущности. Разношерстная феодальная орда Ивана Грозного нивелируется термином «поместная конница», что, в свою очередь, ведет к неверному пониманию как самого сражения, так и всей эпохи. Недостаточно разобрать один лишь военный аспект, необходимо дать точный социально-экономический расклад всех вооруженных сил того времени, их характерные черты и традиции.

Для воссоздания более полного представления о войске Московского государства были задействованы общепризнанные источники, достаточно давно введенные в научный оборот. Главная задача, на которую направлена эта работа, как раз и заключается в тщательном анализе уже имеющихся ресурсов, а не в отыскивании новых «эльдорадо». Это, в первую очередь, знаменитое «Уложение о службе 1556 года», так называемая «Боярская книга», являющаяся наиболее яркой иллюстрацией феодальной гвардии Ивана IV. Кроме того, были задействованы и свидетельства иностранцев, начиная с конца XV в. (Иосафат Барбаро) и заканчивая «смутным временем» (Жак Маржете). Среди них особенно хотелось бы выделить Сигизмунда Герберштейна и Марко Фоскарини как людей, не только знакомых с военным делом, но и способных вникать в его суть.

События XIV в. выдвинули на первый план московских «Рюриковичей». К тому времени Москва уже приобрела определенный международный авторитет. Но молодое государство переживало трудности формирования и становления. Ситуацию конца XV –
второй четверти XVI вв. в Московском государстве можно сравнить с ситуацией того же периода в Англии, когда сильная централизованная власть уже могла противостоять магнатской вольнице, но была недостаточно сильна, чтобы сломать ей хребет.

Перемены, происходившие в то время, были типичны для значительной территории Европы: бурно шел процесс этнической консолидации. Мощные подвижки претерпевало село – основа экономики феодализма. К концу XIV в. крепостничество сдает позиции. В сельском хозяйстве начинает активно распространяться сезонный найм. В глубоком кризисе находились и города. Все эти факторы способствовали высвобождению громадных масс населения. Обилие мелких ремесленников, не связанных узами цехового строя, и распространение мелкой торговли в невиданных доселе масштабах подрывало самые основы феодализма. 

В XV в. территория русских княжеств была разделена на два крупных региона; княжества в составе Великого Княжества Литовского и княжества Восточной Руси (Тверь, Москва, Рязань). 

Территория Восточной Руси, как и Литвы в то время, не была областью развитых крепостнических отношений. Крепостное право существовало здесь в архаичных, неразвитых формах, активно распространялось кустарное ремесло, не связанное с цехом (на востоке Руси, в Литве и Молдавии развитым слабо). Общественные слои и прослойки, не связанные с сельской общиной и не состоящие в крепостной или личной зависимости, были налицо.

Основой и опорой тогдашней власти было войско. Традиции истинным воином признавали только рыцаря. Однако к этому времени само рыцарство находилось в состоянии крайнего разложения. Вплоть до унизительной, с точки зрения феодальной морали, службы в гусарах. Часть рыцарства, в скрытой форме, искала возможность заложить свой меч подороже, часть, гордая происхождением, догнивала в родовых поместьях, не гнушаясь разбоем на большой дороге.

Состояние класса феодалов было таково, что царская власть не могла опереться ни на один из его отрядов. Зарождающемуся самодержавию требовалась дополнительная опора.

Судя по дошедшим до нас документам и памятникам изобразительного искусства, военное дело XV в. оставалось, в общем, в рамках предыдущего периода – феодального войска X–XIV вв. Однако весь совокупный опыт войн на территории Евразии четко указывает – дисциплинированное крестьянское ополчение, оснащенное новым оружием, вполне могло противостоять тяжелой коннице.

Около 1550 г. образуются стрелецкие полки. Сами по себе формирования стрелков из фитильного мушкета новостью не были, но
в условиях Западной Европы сколачивать подобные полки в большинстве случаев приходилось путем найма. В условиях относительно отсталой Московской Руси основой для подобных формирований послужили, как говорилось выше, развившиеся к тому времени слои мелких ремесленников, промысловиков и торговцев, что и оговаривают документы середины XVI в.

Стрелецкое войско служило не просто эффективной военной силой, но и противовесом рыцарским полкам удельных князей и бояр. С другой стороны, царская власть не могла опираться на «мужика» (военное дело еще долго оставалось приоритетом рыцаря). Поэтому армии того времени имеют, в описании, причудливый, многогранный облик.

Интересны выдержки из знаменитого документа рубежа XV–XVI вв., известного как «Записки янычара», написанного, как считают, Константином Острожецским в конце XV в.¹ Автор перечисляет виды вспомогательного (с точки зрения рыцарства) войска: всадники «акандие» – набиравшиеся на добровольной основе и ходившие в походы на свой кошт; «скарахоры» («то, что у нас солдаты») – набирались из «добровольных всадников» (видимо из тех же акандие), являясь по призыву оружно, с установленной платой; «марталосы» (от греческого «арматолы»), по Константину, комплектовались из христиан: «служба их длится столько, сколько каждый захочет. Снаряжение они имеют такое же, как скарахоры, если он хочет иметь его больше, то это его дело».

Эти категории составляли легкую кавалерию. Но несмотря на их активную роль, ядром османского войска, как следует из описаний того же Константина, оставалась рыцарская конница – феодальное ополчение (их два: Румелийское и Анатолийское) куда входят знамена князей и рыцарей (спахия). Константин называет и «войнуков», которые используются в качестве прислуги при войске.

«Янычары», набиравшиеся из христианских мальчиков в завоеванных землях, составляли гвардию (около 4 тыс. чел.). По вооружению янычары разделяются на лучников, пушкарей, мушкетеров и арбалетчиков. В бою янычары использовались как пехота. Основная пехота состояла из «азапов», набиравшихся из крестьян. Этим же словом именовались солдаты гарнизонной службы и матросы.

Представление о европейской армии конца XV – начала XVI вв. мы имеем благодаря работе итальянского историка Паоло Джовио, давшего развернутое описание войску французского короля Карла VIII². Основу этого формирования и его большую часть составляло французское рыцарство, явившееся на службу «конно, людно, оружно». Легкую конницу составляли конные стрелки из луков. Пехота состояла из аркебузиров и гасконских арбалетчиков. В состав войска входила и артиллерия, применение последней и определило победу французской короны. Этот момент и нам интересен!

Как видим, войска двух крупных государств имели аналогичное устройство, с незначительными частностями, легко объяснимыми некоторой разницей в экономическом (внутреннем) укладе.

Как же набиралось войско Московской Руси в середине XVI века?

Рассмотрим сначала документ, известный как «Полковая роспись Воротынского»³. Бросается в глаза сам характер документа – он полностью феодальный! Воины делятся не по виду вооружения и не по роду войска, а по их социальному статусу.

В документе выделяются следующие военно-социальные категории – высшая феодальная знать (князья, бояре, наместники), рыцарство («дети боярские»), стрельцы, казаки, наемники. При этом даже при однородном вооружении, например, у мушкетеров, стрелки делятся как «стрельцы», «казаки с пищалями», «немцы с пищалями» – сословность налицо.

Причем рыцарство переписано в соответствии со своим статусом; в Большом полку выявляются следующие категории «детей боярских» – вассалы командующих (представителей аристократии), пришедшие со своими сюзеренами, пришедшие с какими-либо командирами («головами»). Видимо, это непосредственно царские вассалы и арьервассалы, судя по тому что «головы» оговорены не во всех отрядах, логично предположить, что мы имеем дело с назначенными непосредственно царской администрацией начальниками. При этом указывается, по тому же Большому Полку: «3 боярином и воеводою со князем Михаилом Ивановичем Воротынским: детей боярских выборных 40 чел., вязмич 180 чел., суздальцов 210 чел., ржевич 200 чел., зубцовлян 60 чел., Шолонские пятины 300 чел.»⁴.

И тут же ниже перечисляется число «детей боярских», но тут четко названы начальники: коломничи 170 чел., их ведет «князь Василей Меньшой княж Иванов сын Кривоборского», коширяне 430 чел, (Иван Михайлов сын Бутурлин), мещане 150 чел. (Дмитрей Андреев сын Замытцкого), черниговцовы 100 чел. (во главе с наместником Федором Нагово), причем указано: «а в Чернигове осадчика оставити». Вассалы церкви («с митрополита и со владык») также идут отдельным списком, командиры у них также не указаны, что косвенно подтверждает предыдущий тезис.

Полк Правой руки состоит исключительно из вассалов командиров (Одуевского и Шереметьева) с приданым им отрядом Григория Долгорукова, также состоящим из его вассалов. Та же картина и в остальных полках.

Характерно, что стрельцы присутствуют не во всех полках, их нет в Левой Руке, и Сторожевом Полку, там указаны казаки с пищалями. Стрелецкое войско было войском царским и ставилось по усмотрению центральной власти.

Отношение к артиллерии также подчеркивает феодальный характер московского войска – в войсковых списках она вообще не указана, а только упомянута «в наказе Воротынскому», как «наряд», численность прислуги тоже не указана (она по традиции отнесена к «мастеровым»).

Войско, пришедшее на Оку в июле 1572 г., было в основном конным. Численность его можно назвать довольно точно: конница (феодальное ополчение) – 12 999 чел., казаки – до 1300 чел., конные стрелки (казаки) – 500 чел., мушкетеры – 4235 чел., в том числе стрельцы – 2035 чел., казаки – 2300 чел., немецкие наемники – видимо немного, так как численность не определена, пехотинцы (немецкие ландскнехты) – 500 чел. Как видим, в московском войске абсолютно преобладает конница. Но какая?

На известном полотне «битва под Оршей» хорошо изображены типы вооружения начала XVI в.: тут и тяжелая конница, и гусары. Вооружение воинов Московской Руси также изображено неплохо и перекликается с тем, что описано позднее западноевропейскими путешественниками – Герберштейном, Ченслером и др.

Но картина становится несколько иной благодаря дошедшим до нас документам самой Московской Руси.

В документе 1556 г. «Уложение о службе» сказано следующее: «…а с вотчин и с поместья уложеную службу учини же: со ста четвертей добрые угожей земли человек на коне и в доспехе полном, а в далной поход о дву конь»⁵.

Что же подразумевается под полным доспехом? Берем текст другого документа – «Боярской книги»⁶, памятник написан в 1556/57 г., и дошел до нас в подлиннике. В ней перечислены вассалы великого князя Ивана IV и указаны размеры и вид их земельных держаний. Проведенный анализ дает следующую картину: ленников, являющихся по призыву Великого Князя, в данном отрывке перечислено 117 человек. Из них 91 человек имел полный комплект нательного защитного снаряжения. Это называется «в доспесе». Комплект имеется в виду вполне определенный, так как в 47 случаях оговаривается: «сам на коне в доспесе и в шеломе», или «сам о дву конь в доспесе и в шапке». За это говорят и 2 таких фрагмента: «Никифор Федоров сын Вышеславцов. Сам на аргамаке в доспесе в юмшане и в шеломе, а на верх доспеха приволока бархатна»; «Будай Угримов сын Болтин. Сам на коне в доспесе в пансыре и в шеломе и в наручах с лохти». В первом случае указан тип доспеха – «юмшан» (сейчас принято произносить – «юшман»), во втором перечисляются составные части, что наводит на мысль о том, что в случаях, когда эти предметы не оговорены, имеется в виду сплошной доспех западноевропейского типа.

Еще 16 человек являлись в несколько облегченных доспехах: «сам на коне в пансыре и в шеломе», «на коне в пансыре, на пансыре тегиляй толстой камчат», «сам на коне в бехтерце и в шапке»⁷. В тегиляях явились только двое, а 8 человек прибыли вообще без всякой защиты.

Среди арьервассалов, соотношение несколько иное: полный доспех здесь имеют 348 человек, 66 выступают в «некомплектном» снаряжении, а 212 защищают тело тегиляями. Как видим, и среди них преобладает тяжелое вооружение.

Для полноты картины следует упомянуть документ «Десятни XVI века»⁸, точнее его фрагмент, относящийся к 1577 г. В документе перечислены «дети боярские» и «новики», имеющие держания в районе Коломны. К подавляющему большинству воинов выдвинуто требование металлического защитного снаряжения. Названы – панцирь, зерцало, кольчуга, юмшан. Интересно, что в списке «голов» войска Воротынского коломничи имеют начальника от царя («С коломничи князь Василей Меньшой княж Иванов сын Кривоборского») и входят в Большой Полк.

Венецианский посол Марко Фоскарини в своей книге «Историческое сказание о Московском государстве» (издана в 1557 г.)дает следующие данные о войске Ивана «Грозного»: «Когда произведен был смотр войск, то оказалось, что в них насчитывается в настоящее время 3 тысячи тяжеловооруженных и 10 тысяч легкой кавалерии, <…> 20 тысяч конных стрелков на саксонский манер, они называются по&нашему «фернахи»; причем из них особенно выделяются стрелки из мушкетов, которых хочется обозвать убийцами; 30 тысяч стрельцов по образцу швейцарских…»⁹.

Рафаэль Барберини в книге «Путешествие в Московию» (1565 г.), приводит список товаров, желательных для продажи в Москве, и наряду с другими упоминает: «Одно полное вооружение: мерою на высокий рост, с открытою грудью, для вдевания нагрудника; шлем без забрала, высокий и остроконечный, без козырька спереди и сзади, но круглый»¹⁰.

Для полноты картины приводим выдержку из книги Ф. Тьеполо «Рассуждение о делах Московии Франческо Тьеполо» (1560-е гг.): «Персы и армяне привозят пряности, жемчуг, шелковые материи и другие вещи, производимые ближайшими к ним областями, и, что особенно важно для герцога, оружие тончайшей работы <…> Конница из более знатных и богатых одевается в панцирь из тонких и хорошо закаленных металлических пластинок и островерхий шлем, равным образом сделанный из пластинок; причем все это производится в Персии. Эти (конники) в большинстве действуют копьем, прочие же все вместо лат носят толстые (стеганые) кафтаны, очень плотно набитые хлопком, они хорошо противостоят ударам, особенно стрелами. Среди них есть большой отряд аркебузьеров, а все другие действуют луком. Общим для всех оружием является меч и кинжал, а немногие выделяются железными палицами»¹¹.

Эта картина соответствует той, что дана и в документах, и в воспоминаниях иностранных гостей. Однако вопрос можно поставить и по-другому: почему, например, такой внимательный автор как Сигизмунд Герберштейн и в описании, и в рисунках показывает больше воинов в тегиляях? Ответ, пожалуй, можно дать следующий: преобладание в вооружении «детей боярских» облегченных и неметаллических комплектов защитного снаряжения объяснить можно тем, что большинство всадников было мелкими землевладельцами, и тегиляй, меч и лук – наиболее доступные для них предметы вооружения. «Детям боярским» приходилось, в основном, иметь дело не с тяжеловооруженным всадником, а с бунтующим общинником, звероловом-лесовиком, не желающим покорятся, или с ногайским огланом – ввиду отрезанности от крупных центров оружейного ремесла вынужденным довольствоваться минимумом.

Тяжелую конницу в этом регионе могли выставить Речь Посполита, Крымское ханство, Ливонский орден.

Вернемся к социально-экономической стороне войска. Из той же «Боярской книги» следует, что для проверки боеспособности регулярно проводились военные смотры. Причем для этого царская администрация не дожидалась, когда «гром грянет», в документе названы воинские смотры, проводившиеся исключительно для контроля. Полный доспех требовался со всадника, имеющего доход со 100 четвертей (четей) «доброй» земли. При этом «качество» феода было разнообразным, как то: домен (вотчина) – из 180 ленников отрывка домениальное держание имеют 79; полный лен, без оговоренных ограничений, таких 14 человек; держание лена определенный срок (кормление), часто год или два; поместное держание. При этом срочное держание ни разу не выступает как единственное – как правило, сочетаясь с другим видом держаний – в большинстве случаев (40) с поместным, иногда с вотчинным. Довольно редким было чисто поместное держание. Помещиков, не имеющих других держаний, в списке только 4 человека. Имеется и денежная форма лена, она известна как вид феода с XII в. При этом применялась как непосредственная оплата (прямо из казны), таких пятеро, из них один «княж сын», так и определенный доход, с какого-либо ремесла или промысла – 6 человек, из них один князь. Подобная форма известна как по Ирану и Средней Азии, где она носила название «икта», так и по Западной Европе. Сам объект дохода при этом не становился собственностью держателя, последний имел право лишь на оговоренную сумму.

В картуляриях епископа парижского за 1197–1207 гг. имеется такая запись: «Рауль де-Мори – ближний вассал господина епископа за 55 ливров дохода от перевоза через Конфлан», «Тибо состоит в ближней вассальной зависимости за 45 ливров»¹².

В вышеуказанной «Боярской книге» имеются следующие записи: «Степан Федоров сын Нагаева. Взял из писчие в Русе откупу 50 рублев», «Курдюк Федоров сын Сумина. Имал з Балахны по 25 рублев на год», «Лущиха Федоров сын Сумина. Имал с Балахны по 25 рублев на год»¹³. И такая запись (она одна): «Матфей Шаблыкин Кормилицын. Давати ему по 15 рублев. В 25 статье 6 рублев да на (ч) з земли 2 рубля, да на передаточных людей 12 рублев, а не додати ему рубля, потому что не додал на передаточного человека шелома»¹⁴.

Интерес вызывает группа в 33 человека, берущая держание в откуп, то есть превращающая классический феод в денежный, путем права на сбор налогов. Из них 12 человек получили в откуп свое же, бывшее срочное держание. 

Существует и право не ходить лично в поход, выставляя своих людей, либо предоставляя средства. В списке таковыми являлись 63 человека. 117, как уже говорилось, шли воевать сами. Этот вид феодальной службы также известен издавна: «Феррик де-Брунуа – ближний вассал Парижского епископа за все селение Жантильи. Должен за это свечу в 20 солидов и двух рыцарей с содержанием от епископа»; «Эренбурга, супруга Рено рыцаря, держит от Парижского епископа, в качестве феода, земли в Френ <…> и несет службу дачей коней»¹⁵.

Из «Боярской книги», вышеупоминавшийся Лущиха: «Вотчины сказал Лущиха матери его приданые на 40 четвертей, поместья в Микулине на 500 четвертей, а мати их, сказал, в черницах, а ту вотчину держит и ныне за собою. В Серпухове людей его 4 (ч) в доспесех да 3 юки. А по уложенью взяти с него з земли 4 (ч) в доспесех да (ч) в тегиляе. И не додал (ч) в тегиляе. А по новому окладу дати на его голову в 17 статье 20 рублев да на люди з земли 7 рублев, а не додати ему 2 рублев»¹⁶. 

Аналогия, как видим, полная.

В заключение следует отметить, что кризис рыцарского сословия коснулся и Московской Руси, и остальной Европы. В той же мере рыцарство вынуждено было сдавать свои социальные позиции, переходя под патронат крупных магнатов. Зачастую рыцарство утрачивало и свою военную функцию, переходя из разряда тяжелой конницы в разряд легкой кавалерии, задачей которой во все времена было обеспечение действий на поле боя основных сил  войска; для рассматриваемого периода это были тяжелая конница и отряды мушкетеров. Тем не менее, наиболее устойчивая в экономическом плане часть мелких и средних феодалов продолжала нести свою традиционную функцию – тяжеловооруженного конного копейщика, и Московская Русь не представляла исключения.

1 Записки янычара. М.: Наука, 1978. C. 106–109.

2 Хрестоматия по истории средних веков: В 3 т. Т. 2. М.: Соцэкгиз, 1961. С. 206–209.

3 Буганов В.И. Документы о сражении при Молодях // Исторический архив. № 4. 1959.

4 Там же. Документ № 2. С. 172.

5 ПСРЛ. Т. 13. СПб., 1905. С. 268–269.

6 Архив историко-юридических сведений, относящихся до России. Кн. 3. М., 1861. Отд. 2. С. 27–80.

7 Там же. С. 31.

8 Десятни XVI века // Описание документов и бумаг, хранящихся в московском архиве министерства юстиции. Кн. 8. М., 1891. С. 28–32.

9 Иностранцы о древней Москве (Москва XV–XVII веков): Сборник. М., 1991. С. 56.

10 Барберини Р. Путешествие в Московию Рафаэля Барберини. СПб., 1843. С. 13.

11 Рассуждения о делах московских Франческо Тьеполо // Исторический архив. Т. III, М.; Л., 1940. С. 58, 60.

12 Хрестоматия по истории средних веков… С. 138.

13 Архив историко&юридических сведений… С. 47.

14 Там же. С. 51.

15 Хрестоматия по истории средних веков… С. 139.

16 Архив историко-юридических сведений… С. 62.