Военно-техническое сотрудничество России с иностранными государствами в области производства артиллерии в начале XX века, Бобков В.А. (Брянск)

Министерство обороны Российской Федерации Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи Война и оружие Новые исследования и материалы Труды Четвертой Международной научно-практической конференции 15–17 мая 2013 года 

В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ обозначился интерес к исследованию истории военно-технического сотрудничества России с иностранными государствами. Об этом свидетельствуют появившиеся исследования и научные публикации¹. При этом сотрудничество России с иностранными государствами в области производства артиллерии в начале XX в. не становилось темой отдельного научного анализа.

В конце XIX в. арсеналы военного ведомства России из-за отсутствия инвестиционных средств на их техническое оснащение переключили на вспомогательное производство. В итоге в начале XX в. потребности России в артиллерийском вооружении покрывали и за счет деятельности частных отечественных предприятий, и заказов за границей. Так, заказ военного ведомства на изготовление лафетов к 3-дм пушкам в 1903 г. выполняли различные предприятия. Требовалось «всего 987 лафетов … Из этого числа лафетов 400 включены в наряд на 1903 г. местным арсеналам (Петербургскому, Киевскому и Брянскому), а 587 лафетов должны быть заготовлены путем заказа их на других заводах, не принадлежащих артиллерийскому ведомству. … Комиссия по перевооружению полевой артиллерии обратилась с запросами относительно поставки лафетов к следующим заводам: Обуховскому, Путиловскому, С.-Петербургскому металлическому, заводу Нобеля, Александровскому, Франко-Русскому и Брянскому рельсопрокатному и железоделательному заводу»².

В начале XX в. правящие круги осознавали сложности заготовки артиллерии для армии России. 24 июля 1901 г. провели 1-е совещание Комиссии при Государственном контроле под председательством генерал-контролера департамента военной и морской отчетности А.В. Васильева для выяснения вопросов об удовлетворении потребностей военного и морского ведомств в артиллерийских орудиях. Цель «совещания – это устранить необходимость в заграничных заказах, для чего и необходимо установить планомерность в заготовлении предметов артиллерийского вооружения»³.

В феврале 1901 г. в Комитете министров неоднократно обсуждали «вопрос о правительственных заказах за границею и об ограничении их случаями самой крайней необходимости», в результате утвердили ряд позиций⁴.

Из документов становится понятно, что отсутствовала целостность в контроле за иностранными поставками. Так, из распоряжения военного министра от 14 февраля 1901 г. следует, что «С.Ю. Витте заявил вчера в Комитете министров, что наши сведения об иностранных заказах совершенно неверны, что в действительности мы заказываем в скрытом виде гораздо более»⁵. В результате была создана комиссия по проверке заявления Витте. Комиссия «пришла к странному выводу, что у нас только 30 % русского производства заказов по металлургической части, остальное – иностранного»⁶.

Последующие комиссии поднимали различные вопросы. Так, выделили две группы заграничных заказов. К первой группе отнесли «те предметы, которые, вследствие неизготовляемости их в России, могут быть заказываемы за границей, ко второй группе – те, заказ коих за границей может быть произведен условно, т. е. в том только случае, если, несмотря на вызов русских фирм, ни одна из них не соглашается выполнить предлагаемый заказ»⁷. Подобных мер было недостаточно. «Неспособность правительства решить вопрос о боевом снабжении армии приводила к заграничным заказам»⁸.

В начале XX в. артиллерию по заказам Главного артиллерийского управления (ГАУ) производили частные заводы, подчас с привлечением иностранных инвестиций. Такая ситуация как временная устраивала ГАУ, т. к. в случае взвинчивания цен частными производителями внутри России военное руководство «прибегало к переговорам о самой возможности заказов за границей … с целью добиться понижения цен на изделия отечественных заводов»⁹.

Генерал-адъютант Куропаткин писал после русско-японской войны, что «наша неготовность к войне была вызвана недостаточным отпуском средств на военное дело»10. В ответ на заявление Куропаткина, Витте, занимавший пост министра финансов России, сравнил бюджетные расходы России, Франции, Германии, Австро-Венгрии и Италии. Вывод был следующим: «По произведенным затратам на военную оборону государства и по росту этих затрат Россия не только не отстает от других европейских государств, но занимает среди них первенствующее место»¹¹. Так, в 1901 г. на армию и флот в России потратили 451,8 млн. руб., а в Германии – 453,3 млн. руб. В 1906 г. затраты России составили 528,5 млн. руб., а Германии, ненамного отстававшей, 477,9 млн. руб.¹² Сравнительные данные, приведенные Витте по другим странам, свидетельствуют о том же. При этом необходимо помнить, что Россия обладала значительной территорией и ее армия и флот были рассредоточены по ней. Все это, как и ряд других факторов (например, суровые зимы, затраты на русско-японскую войну и т. д.), вызывали значительный рост финансовых расходов, не приводя к пользе дела. Вместе с тем, необходимо подчеркнуть вклад Витте в развитие экономики
государства. Его реформа стабилизировала финансы, «что способствовало интеграции страны в мировую экономическую систему, притоку иностранных инвестиций и ускорению индустриально-капиталистической модернизации»¹³.

Данные свидетельствуют о желании военного министерства развивать военную промышленность, но его тормозили ввиду нехватки финансовых средств. В.Н. Коковцов так охарактеризовал период с 1904 по середину 1907 гг.: период был занят сначала русско-японской войной, а затем революционным движением 1905–1906 г., в эту пору нельзя было думать о какой&либо созидательной политике¹⁴. Крупный советский историк социально&экономической истории России конца XIX – начала XX вв. А.Л. Сидоров указывал на откровенное невнимание со стороны министерства финансов к выделению средств на преобразование артиллерии. «В 1905 г. Артиллерийское ведомство разработало программу развития артиллерии, осуществление которой требовало огромных единовременных затрат в 896 млн. рублей и ежегодных затрат по 42 млн. рублей. … Коковцов назвал требования артиллеристов сумасбродными»¹⁵.

Вместе с тем с конца 1907 г., по периодизации Коковцова, начинается новый период развития России. Расходы выросли в «небывалых до того размерах по всем отраслям государственной жизни», соответственно росли расходы и на оборону¹⁶.

В начале XX в. Россия заключила межгосударственные договоры с Англией, Германией, Францией и другими странами по широкому кругу вопросов, в том числе и сотрудничеству в военной сфере. Велись переговоры и раньше. Так, из письма министра иностранных дел России Гирса послу России в Париже Моренгейму, датированного еще августом 1891 г., следовало, что Россия и Франция пришли к следующему: «Если бы одна из двух сторон оказалась под угрозой нападения, обе стороны уславливаются договориться о мерах, немедленное и одновременное проведение которых окажется в случае наступления означенных событий настоятельным для обеих»¹⁷.

Активность России в области военно&технического сотрудничества с иностранными государствами привела к тому, что в начале XX в. ее партнерами были: «Германия, Франция, Великобритания, США, Австро-Венгрия, Болгария, Сербия, Черногория, Япония, Китай, Монголия и др.»¹⁸ При этом, как отмечает в заключении к своей диссертации М.А. Капаев, «до 96 % всех зарубежных инвестиций в России приходилось на 4 европейские страны: Францию, Германию, Англию и Бельгию»¹⁹.

В начале XX в. иностранные капиталы развивали российское артиллерийское производство. Одну из ведущих позиций заняла Англия, поставляя «до 48 % полученных из-за границы артиллерийских орудий, а если брать только тяжелую артиллерию, то она составила 2/3 от всего количества»²⁰.

В силу стратегической значимости и роли артиллерии в обороноспособности государства, вокруг потребности правительства России в этом виде вооружения, по словам В.И. Бовыкина, завязалась «схватка». Так, в жесткой конкуренции ряда сторон в 1913 г. учредили Русское акционерное общество артиллерийских заводов. Большое финансовое участие в обществе приняла английская компания Виккерс²¹.

История военно-технического сотрудничества России в начале XX в. вызывает интерес и у экономистов²². Исследования подтвердили, что английские предприниматели уверенно чувствовали себя в России. «Первоочередной задачей “группы Виккерс” явилось сооружение в г. Царицыне (ныне Волгоград) крупнейшего в Европе завода по выпуску морских и береговых артиллерийских орудий»²³. Иностранные компании предлагали взять под управление и существующее артиллерийское производство. Так, накануне Первой мировой войны такие заявления касались судьбы Пермского пушечного завода²⁴. Помимо прочих английских технологий Россию заинтересовало производство «мильвольских щитов», «стрингеров Хьюза» (так называли изготовленные Д. Хьюзом лафеты для морских пушек). В результате в Англию для переговоров, касающихся перевооружения Балтийского флота, отправили русских инженеров генерала Томибена и полковника Герна²⁵.

При всей важности военно&технического сотрудничества с Англией, у России были и другие, не менее солидные партнеры. В полном смысле это относится к Франции, являвшейся исторически во многом передовым государством в области постановки артиллерийского производства. Для России такое положение дел было выгодно, т. к. из всех предложений выбрали лучшее. Так, «Путиловский завод за сравнительно короткий период занял лидирующее место в проектировании и разработке, опытном и валовом производстве практически всех типов полевой и горной артиллерии, от легких пушек до гаубиц. Этому во многом способствовали достигнутые в 1904 г. производственные соглашения с фирмой Шнейдер (Франция), а в 1907 г. и с конкурентом Шнейдера – заводами Круппа. Кроме этих соглашений, Путиловский завод был связан с английской фирмой Армстронг в производстве минных аппаратов и французской фирмой Гольцер – в бронебойных снарядах. Подобные соглашения имели и другие заводы: Франко-Русский с французской Шатильон-Коммантри, Александровский сталелитейный с германским Эрхардтом, завод Лесснера с австрийским Уайтхедом»²⁶.

До начала войны Россия сотрудничала и с Германией. «В начале XX в. германские капиталы находились на третьем месте среди иностранных вложений в промышленности России после капиталов Великобритании и Франции»²⁷.

Накануне войны в 1909–1913 гг. были проведены мероприятия по реформированию армии. Хотя реализацию программы преобразований остановила война, но армия была укреплена, частично усилена и артиллерия²⁸. Финансовые средства от иностранных государств оживили работу промышленных предприятий России. Несмотря на активность иностранцев в области развития производства артиллерии в России, к началу I Мировой войны отечественная военная промышленность в целом была не подготовлена. В 1914 г. «артиллерия немцев была могущественнее»²⁹.

Обострение международных отношений, вызванное балканскими войнами, послужило основанием для увеличения армий в главных странах Европы. Первый шаг сделала Германия, за ней – Австро-Венгрия³⁰. Это встревожило потенциальных союзников – Россию и Францию. С началом войны военно&технические контакты с Германией и ее союзниками были свернуты.

Первая мировая война началась 28 июля 1914 г. В течение недели с момента объявления Австро-Венгрией войны Сербии в нее втянулись почти все великие державы Европы, не стала исключением и Россия.

По признанию военного министра Поливанова, России недоставало тех видов промышленности, «которые изготовляют предметы артиллерийского снабжения»³¹. Не случайно у России в момент ее вступления в Первую мировую войну было всего лишь 7088 орудий всех калибров против 13 476 орудий, которыми располагала австро-германская армия. Русские артиллерийские заводы выпускали преимущественно легкие орудия – 3-дм пушки, 48-мм полевые гаубицы, 57-мм канонерные, горные полевые пушки. Тяжелых орудий не хватало. Против 1396 тяжелых орудий, с которыми начала войну австро-германская армия, русская армия имела всего лишь 240³². Сложное положение дел с комплектованием тяжелой артиллерией подтвердил Бескровный, указав, что «фактически русская армия вступила в войну без тяжелой артиллерии, в то время как армии Германии, Австро-Венгрии располагали ею»³³.

С началом мировой войны актуальность военно&технического сотрудничества с иностранными государствами усилилась. В силу географической близости важным военно&техническим союзником России была Франция. При этом во Франции в начале войны не все обстояло благополучно. Военный агент во Франции А.А. Игнатьев отмечал, что на заводе «Крезо» еще существовали устаревшие прокатные прессы с откатом на холостом ходу. Первоклассные рабочие, образованные инженеры – и наряду с этим устарелое оборудование, грязь в цехах и во дворах – вот картина главного военного завода Франции перед войной. В начале войны во Франции возвращали «с фронта необходимых инженеров и квалифицированных рабочих»³⁴. В декабре 1914 г. мобилизованные казенные заводы и арсеналы оставили «далеко позади обычные нормы». Что касается России, писал Игнатьев: «Там ни о какой мобилизации промышленности еще не думали»³⁵.

Игнатьев считал, что из-за слабости русской военной промышленности и не без материальной заинтересованности некоторых лиц, программы вооружений передавали для выполнения не русским, а заграничным заводам. Так, перед войной на заводе «Шнейдер-Крезо» разместили заказы на изготовление одиннадцатидюймовой русской полевой мортиры³⁶. Подобные оценки присутствуют и в современной историографии, так, А.В. Ошарин указывает, что в начале XX в. в России тема «продажности военных чинов, которые отдают иностранным группам предпринимателей миллионные заказы за взятки, зазвучала со всей настойчивостью»³⁷.

Коррупция вокруг производства артиллерии не являлась исключительно пороком России. Злоупотребления в правительствах и военном командовании были и в других государствах. Так, с началом войны во Франции, как и в России, возникли сложности с производством артиллерийских снарядов. 11 ноября 1914 г. с компанией «Электрическое освещение», которой руководил скандально известный Луи Лушер, заключили сделку «на производство 600 тыс. 75-мм артиллерийских снарядов. Пикантность ситуации состояла в том, что у компании не было ни одного станка для их производства. Но государство дало Л. Лушеру ссуду в 420 тыс. франков, а затем еще в 1 млн. 260 тыс. франков для закупки оборудования»³⁸.

Перед началом мировой войны Россия заготовила 7005 тыс. снарядов и в основном израсходовала их в сражениях 1914 – начала 1915 гг. Сложности с изготовлением артиллерийских снарядов выходили на первый план. В частности, для восполнения расхода в течение 5 месяцев 1914 г. было произведено всего 656 тыс. снарядов. Поэтому во время отступления из Галиции «граду снарядов германского барабанного огня мы могли противопоставить в среднем только 5–10 выстрелов на легкую пушку в день»³⁹. «У русских приказано было беречь каждый выстрел. Дневной расход в 3-й армии был установлен для гаубичной батареи в 10 выстрелов, т. е. по 1 2/3 выстрела на гаубицу»⁴⁰.

Это требовало от руководства ГАУ принятия чрезвычайных мер. В начале века снаряды изготовляли семь казенных и десять частных заводов: Олонецкий, Баранчихинский, Саткинский, Кушненский, Верхне-Туринский, Пермский, Златоустовский, Сормовский, Лиль поп-Pay, Радзский, Русское общество по изготовлению снарядов, Петроградский механический, Брянский, Лесснера, Николаевский, Путиловский и Петроградский металлический⁴¹.

В этих тяжелых условиях за решение проблемы снарядного голода в России взялся генерал-майор Семен Николаевич Ванков, который был опытным военным руководителем. В 1894–1897 гг. он возглавлял окружной артиллерийский арсенал в Ташкенте. С 1897 г. его судьба связана с Хабаровском⁴², где Ванкова назначили начальником Хабаровской окружной артиллерийской мастерской⁴³. С 23 марта 1909 г. Ванков являлся командиром Хабаровского окружного арсенала⁴⁴.

В конце 1913 г. Семен Николаевич получил назначение в Брянский арсенал. Под его руководством здесь находились талантливые инженеры-артиллеристы: помощник генерал-майор А.Н. Лукашов, и. д. старшего техника гвардии полковник Н.Г. Высочанский, и. д старшего техника гвардии капитан Г.П. Кузмин-Караваев, и. д. старшего механика инженер-технолог А.П. Чижевский⁴⁵. Именно им пришлось решать под руководством Ванкова проблему снабжения русской армии снарядами. Об уровне научной подготовки этих офицеров свидетельствует пример Высочанского, который являлся автором многочисленных статей о свойствах металлов. Высочанский переводил их на французский язык и печатал в парижском журнале «Ревю де металлуржи». В России его статьи публиковались гораздо реже, чем во Франции⁴⁶. В частности, в Артиллерийском журнале в 1914 г. выходит его заметка по поводу статьи Д.К. Чернова о выгорании каналов в стальных орудиях⁴⁷.

Знаменитый ученый Чернов писал, что «в русской литературе этот вопрос не разработан»⁴⁸. В 1898 г. в Англии Робертом-Остеном разрабатывалась эта тема, доклад был сделан в Стокгольме на митинге института железа и стали. В нем сосредоточивалось внимание на термохимических, технических, механических и структурных явлениях, и вовсе не рассматривались физико-геометрические явления, играющие главнейшую роль в данном вопросе⁴⁹. Следовательно, инженер-техник Брянского арсенала Высочанский был первопроходцем.

«В начале января 1915 года Великий князь Сергей Михайлович, председатель Особой распорядительной комиссии артиллерии, срочно вызвал С. Ванкова в Петроград из Брянска, где он работал. Великий князь признал положение с трехдюймовыми снарядами угрожающим и поручил Ванкову немедленно провести ревизию Путиловского завода (около 15 тысяч рабочих), чтобы выявить причины падения производства и выработать меры его решительного подъема»⁵⁰. Для ликвидации снарядного голода было решено использовать опыт Франции.

В аналогичном положении относительно снарядов, как Россия, оказалась осенью 1914 г. и Франция. «Но после боев на Марне французы быстро оценили положение и приняли без всякого замедления решительные меры к предотвращению снарядного кризиса, и уже к концу 1914 г. вся металлическая промышленность Франции была поставлена на ноги. Быстро была разработана и проведена в жизнь оригинальная система “Технической мобилизации”»⁵¹. К сожалению, опыт зарубежных стран не всегда мог быть полезен России⁵².

В 1915 г. в Петроград под начальством майора Пио приезжают французы для оказания технической помощи по изготовлению цельнокорпусных гранат⁵³. Французов передали Ванкову, под руководством которого при ГАУ была создана специальная организация по изготовлению снарядов. Первый вопрос, который надо было решить – это определить возможность применения французских способов изготовления снарядов в русской частной промышленности, т. к. французская граната существенно отличалась от нашей. Опыты провели «в Брянском арсенале и на нескольких московских заводах»⁵⁴.

На первоначальном этапе попытки наладить производство снарядов по «французскому образу» терпят неудачу. Ванкова это не остановило, он поручает Высочанскому «экспериментальный выпуск снарядов в Брянском арсенале»⁵⁵. В результате внедрения несколько измененной «французской технологии» успех был достигнут. Высочанского назначили заместителем по технической части уполномоченного ГАУ по производству снарядов по французскому образу. Испытание изготовленных образцов гранат стрельбой было результативно. После этого Артиллерийский комитет ГАУ дал окончательные чертежи и технические условия на изготовление всех частей гранаты⁵⁶. Организация Ванкова была «значительным по результатам деятельности “спутниковым” подразделением Особого совещания по обороне»⁵⁷. В Москве и Подмосковье на организацию работало около 100 заводов и мастерских. Здесь в различное время изготавливалось от 32 до 42 % трехдюймовых снарядов, от 19 до 32 % запальных стаканов и от 30 до 55 % детонаторных трубок⁵⁸.

К концу 1916 г. организация объединила 300 предприятий⁵⁹. Заводы составляли 7 районов: Московский, Одесский, Киевский, Южный, Тамбовский, Петроградский и Ярославский. Заводы делились на группы: 1-я и 2-я группы изготавливали стаканы для гранат 76-мм и других орудий, 3-я – взрыватели, 4-я – детонаторные трубки, 5-я производила снаряжение стаканов⁶⁰.

Организационная архитектура производства снарядов в России напоминает элементы «технической мобилизации» Франции. Сущность французской модели как раз и «состояла в том, что вся мелкая и средняя промышленность была разделена на округа и разгруппирована около крупных и мощных заводов, на кои возложено было техническое и хозяйственное руководство образованными таким образом группами заводов»⁶¹. В России в организационное единство систему производства артиллерийских выстрелов приводил Ванков. В результате поступление в армию снарядов русского производства в 1915 г. по сравнению с 1914 г. увеличилось в 6 раз, в 1916 г. – в 12 раз. В целом, отечественные артиллерийские заводы смогли покрыть потери в артиллерии и дали возможность удвоить артиллерийский парк армии⁶².

Благодаря деятельности Ванкова «с сентября 1915 г. по ноябрь 1917 г. выпущено 12 000 000 корпусов 3-дм гранат. С февраля 1917 г. производительность начинает падать и приходит к нулю в конце 1917 г.»⁶³

После окончания I Мировой войны Ванков объяснил необходимость постановки производства снарядов по французскому образцу на русских заводах. Ванков писал: «Наши союзники – англичане и французы – сами испытывали большой недостаток в боевом снабжении, т. к. их промышленность не успевала удовлетворить нужды их действующей армии, то ясно, что они не могли помочь боевым артиллерийским снабжением нам»⁶⁴.

В своей работе Ванков опирался на помощь со стороны технических специалистов, находящихся под его командованием в Брянском арсенале. Этот факт подтверждает серьезную техническую подготовку специалистов казенных арсеналов военного ведомства России. Вплоть до середины 1917 г. Ванков предписывал специалистам для несения службы поступать в управление уполномоченного ГАУ по изготовлению снарядов французского образца⁶⁵.

Помимо технических специалистов из Брянского арсенала Ванков привлекал к работе административных служащих. Так, приказом генерала-майора Ванкова по Брянскому арсеналу № 84 от 23 марта 1917 г. смотрителя зданий арсенала, титулярного советника Шевченко командировали в Москву, в управление уполномоченного ГАУ по заготовлению снарядов французского образца⁶⁶. Приказом по Брянскому арсеналу № 116 от 21 апреля 1917 г. в Москву командировали делопроизводителя строительного отдела прапорщика Попова⁶⁷.

Важность работы Ванкова подчеркивает и тот факт, что снаряды из Японии, Соединенных Штатов, Англии и Франции, «…чтобы достичь русской пушки, … в среднем проделывали путь в шесть с половиной тысяч километров»⁶⁸.

В начале XX в. военно&техническое сотрудничество России с иностранными государствами развивалось и по ряду иных направлений. Так, к работе в военной промышленности России привлекали специалистов из-за рубежа. Тесные экономические контакты в конце XIX – начале XX вв. были у России с Бельгией. В 1880–1900 гг. в России функционировало 147 бельгийских предприятий, в том числе и оружейных. Значительной статьей бельгийского экспорта было оружие⁶⁹.

В 1915 г. со стороны бельгийского правительства поступило «предложение о командировании в Россию инженеров и рабочих с оружейных и орудийных заводов Бельгии для содействия по изготовлению военных припасов»⁷⁰.

Особое совещание посчитало, что бельгийские техники, опытные руководители помогут открыть новые пути в развитии отечественного производства, и приняло предложение бельгийского правительства⁷¹.

Переправкой в Россию бельгийцев занимался Игнатьев. При этом, по сведениям ГАУ, о работоспособности бельгийских рабочих существовало невыгодное мнение. Так, «указывалось на малую их приспособленность к нашим работам, крайне слабую техническую подготовку, были даже отдельные случаи, указывающие на плохую нравственность некоторых бельгийцев»⁷². Но ГАУ надеялось, что со временем мнение об этих специалистах изменится, т. к. они приспособятся к условиям производства на наших заводах. Бельгийцев для работы в России продолжали переправлять, несмотря на сложности и расходы. Как сообщал в донесении 15 января 1916 г. Игнатьев, «вследствие прекращения сообщения на Архангельск и необходимости отправить бельгийских рабочих одиночным порядком через Швецию», расходы возрастали, и требовался «кредит около 200 000 франков»⁷³.

Российская военная промышленность во время войны остро нуждалась в квалифицированных работниках. В связи с этим поднимали вопрос об использовании «военнопленных для нужд предприятий, обслуживающих артиллерийское ведомство». В 1916 г. штаб Московского военного округа с согласия Главного управления Генерального штаба практиковал использование военнопленных австрийской армии для нужд военной промышленности. Время показало, что это не самый лучший вариант. Так, начальник Брянского арсенала 15 июля 1916 г. в рапорте № 58 в ГАУ сообщает: «Военнопленных для производства строительных и хозяйственных работ в арсенале не требуется. Что же касается для работ по технической части, то назначение хороших мастеров было бы желательно», но с этой стороны является неоправданным. «Ввиду сего, я прошу, вместо военнопленных назначить в арсенал мастеровых из числа нижних чинов ... хотя бы из ратников ополчения старших сроков, которые для строя мало пригодны»⁷⁴.

Оправдались и худшие опасения относительно способностей работников из Бельгии. К примеру, начальник бельгийского отряда в Брянске капитан Налин решил: рабочих-соотечественников, «совершенно не удовлетворяющих своему назначению» по результатам труда, отправлять на родину, а также «понижать положенное по контракту и конвенции жалованье тем из них, которые не вполне удовлетворительны»⁷⁵.

Присутствие бельгийцев подчас обостряло социальное напряжение. Так, работавшим вместе с российскими рабочими бельгийцам, выполнявшим одну и ту же работу, «сменяя иногда на станке рабочего арсенала», необходимо было платить за труд несравненно больше, чем мастеровым арсенала, что для многих здесь «являлось непонятным»⁷⁶. В особенности в силу того, что их квалификация была невысокого уровня. Вместо 40 – 100 руб. в месяц бельгийцы получали 250 руб. Для сравнения: «месячный заработок при 9-часовом труде за 24 рабочих дня» у российских рабочих составлял: у «мастера – 158 рублей, подмастерья – 88 рублей, браковщика – 78 рублей, конторщика – 79 рублей» и т. д. 

3 июля 1916 г. начальник Брянского арсенала в рапорте № 63 в ГАУ «просит не отказать сообщить, когда будут откомандированы бельгийцы электротехники, в числе 5-ти человек, так как дальнейшее пребывание их в арсенале тяжело сказывается на бюджете механической мастерской»⁷⁷.

Еще одним направлением военно-технического взаимодействия России с иностранными государствами в области организации производства артиллерии были различного рода военные закупки.

Когда в ходе мировой войны понадобилось снабдить Российскую армию материалами из заграницы, заказы начали размещать бессистемно: через военных агентов, особо уполномоченных лиц и иностранных предпринимателей, оказавшихся в Петербурге. И только в 1915 г. решают упорядочить заграничные заказы в Великобритании, Америке и Франции. В Лондоне образовали Русский правительственный комитет, помимо которого никакие заказы в Великобритании не могли даваться, председателю этого комитета был подчинен образованный в Нью-Йорке Русский заготовительный комитет. Деятельность военного агента во Франции также должна была вестись в контакте с Лондонским комитетом⁷⁸.

Эти процессы привели к зависимости России от иностранцев. «Особое совещание констатировало, что в вопросах заграничных заказов в Англии, Канаде и в США русское правительство находилось в полной зависимости от Англии»⁷⁹.

В 1916 г. нестыковки с заграничными заказами продолжались. В частности, критикуя работу Игнатьева, М.В. Родзянко писал, «что никакой военный агент не может быть цензором действий председателя Государственной думы»⁸⁰. Трудно не согласится с Сидоровым, утверждавшим, что «никакие внешние закупки не могли возместить недостатков внутреннего производства. Огромное количество русского золота, выплаченное Виккерсу в Англии, Канадскому обществу и Бутлеру в США, не дало никакого эффекта, т. к. поставщики не выполнили обязательств»⁸¹.

Современные исследователи подтверждают подобные тезисы. Д.В. Литвиненко в заключении к своей работе отметил: «Союзники России были заинтересованы лишь в выкачивании русского золота, а не в выполнении союзнического долга»⁸². Только беспечность военного руководства России, а подчас и непонятная переоценка значения иностранного опыта и технологий способствовали излишним финансовым расходам.

К сожалению, заграничные закупки были вынужденной мерой, темпы начатой до войны модернизации не позволили ее завершить до начала войны и рассчитывать на собственную промышленность. Так, не переоборудовали Брянский арсенал, мощности которого должны были соответствовать «производительности двух других перворазрядных арсеналов Санкт-Петербургского и Киевского»⁸³. В свою очередь техническая реконструкция заводов потребовала закупок станков и машин, которые приобретались «за границей – в Англии, США, Дании, Швеции и других странах»⁸⁴.

При этом в ГАУ отмечали, «что станки для пушечного производства заказываются на русских заводах и удовлетворяют требованиям точности», и разрешили заказывать за границей только специальные, особо точные станки⁸⁵.

Техническую реконструкцию заводов продолжили в период войны. Так, усилили арсеналы военного ведомства России. Оборудование для переоснащения закупали, в том числе, и за границей. Для обеспечения деятельности технических артиллерийских заведений до первой половины 1917 г. во Францию командируют полковника Давыдова. Полковник Давыдов заказал: пил круглых для дерева – 200 штук, слесарных – 500 000 штук, а также другие предметы. Их планировалось распределять между арсеналами, оружейными заводами и другими техническими заведениями⁸⁶.

Не следует думать, что в начале XX в. ГАУ абсолютно отпустило ситуацию в свободное плаванье. Работу предприятий других ведомств, частных заводов, в том числе и с иностранными капиталовложениями, контролировали.

Контроль со стороны ГАУ осуществляли военно-технические специалисты казенных арсеналов. Так, в 1900 г. «для определения примерной стоимости нового лафета под 3-дм пушку было поручено С.&Петербургскому арсеналу произвести соответствующую расценку, … по расценке названного арсенала, стоимость лафета … определена цифрой около 1 тыс. руб.»⁸⁷. С учетом прибыли завода итоговая цена составила 1500 руб. за лафет под 3-дм пушку.

Наблюдение за производством артиллерии и конечной годностью изделий возлагали на артиллерийские приемники. Так, в 1911 г. заведующий артиллерийскими приемками генерал-лейтенант Коробков осмотрел целый ряд заводов, выполнявших заказы артиллерийского ведомства: «Коломенский, Сормовский, Уральские горные заводы: Кусинский, Саткинский, Златоустовский, Верхнетуринский, Баранчинский и Пермский завод»⁸⁸. Понятно, что в период мировой войны в силу крайней перегруженности контроль во многом снизился. Но в ГАУ осознавали важность наблюдения за своевременным выполнением заказов⁸⁹.

Оплату работы контролеров и браковщиков вели через заводы и арсеналы военного ведомства. Так, в 1907 г. Брянский рельсопрокатный завод выполнял заказ на 1430 фугасных II-дм бомб и на 900 пороховых 6-дм бомб для пушек образца 1904 г., а Брянский арсенал отслеживал работу, являясь связующим звеном между заводом и ГАУ⁹⁰.

Итак, взгляд на военно-техническое взаимодействие России с иностранными государствами в начале XX в. показывает присутствие иностранного влияния на развитие отечественной артиллерии. Вместе с тем, стоит говорить о двух параллельно развивающихся явлениях. В одной плоскости происходило развитие изысканий отечественных изобретателей-артиллеристов, а с другой – по понятным причинам закупали и исследовали все лучшее иностранного производства. Вероятно, для сохранения сильной и независимой военной промышленности России было важно удержать некий баланс отечественного и иностранного влияния на развитие производства артиллерии. Наряду с этим ГАУ уже в последней четверти XIX в. не имело достаточных средств для технического развития арсеналов военного ведомства России. В результате прибегали к поставкам артиллерии с частных предприятий (в том числе с участием иностранных инвестиций) и закупали ее за границей.

При анализе проблемы иностранной зависимости в военной индустрии представляется, что казенным арсеналам военного ведомства России удалось сохранить десятилетиями накапливаемый опыт работы. Техники-артиллеристы, работавшие в арсеналах, имели как блестящее образование и желание развивать свои способности, так и незаурядные организаторские способности, что оказало решающее значение, к примеру, в ликвидации снарядного голода. Вместе с тем, техническая отсталость производственных мощностей при недостатке финансирования во многом замедляла развитие артиллерии. В результате военно-техническое взаимодействие в области производства артиллерии в начале XX в. приобрело не только положительные, но и отрицательные характеристики. С одной стороны, подконтрольные иностранные инвестиции и технические заимствования, но с другой стороны, особенно в период войны, выкачивание из казны России средств, а подчас невыполнение обязательств по поставкам.