В.И. Хозиков (Санкт-Петербург) ЗАВОД ГРЕЙСОНА – ПЕРВОЕ СПЕЦИАЛИЗИРОВАННОЕ ЧАСТНОЕ ВОЕННОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА

Управление культуры Минобороны России Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи

В 1810 г. в военное министерство обратился Карл Грейсон, англичанин, уже более четверти века проживавший в Петербурге, с предложением приобрести разработанную им технологию производства ружейных пуль из чугуна¹. Изобретатель уже был знаком министерству, причем с положительной стороны, поэтому к его предложению отнеслись с большим вниманием.

Карл Грейсон появился в России в 1784 г., когда вместе с несколькими другими соотечественниками он поступил на службу камердинером при великом князе Константине Павловиче. Через десять лет Грейсон по состоянию здоровья оставил карьеру при дворе и посвятил себя предпринимательству. Его первые шаги на новом поприще были связаны с сугубо мирными делами, разработкой и производством мыла, красок, консервов². Однако в 1808 г. он впервые предложил свои услуги военному ведомству, представив технологию изготовления пуль, обеспечивавшую меньшую, в сравнении с допускавшейся, потерю свинца при литье³.

Скорее всего, резкая смена сферы деятельности объяснялась тем, что дела Грейсона в гражданской области пошли вниз. Известно, что он обращался за поддержкой в Государственный Заемный банк, от которого в 1804 г. получил ссуду в 20 000 р.⁴, а в 1805 г. один из его сыновей был исключен из Горного кадетского корпуса с наличием недоимки за содержание⁵. Наконец, в 1807 г. Грейсон объявил, что не в состоянии далее исполнять свои обязательства по долгу 1804 г., даже притом, что вся сумма была выдана ему без процентов, и обратился с прошением к императору об отсрочке платежа по оставшемуся на нем долгу в 16 000 р. на шесть лет. Александр I просимую отсрочку дал⁶, однако это не отменяло необходимости заботиться об источниках существования, и, видимо, ситуация подсказывала предпринимателю, что военные заказы могут обеспечить более устойчивый и значительный спрос.

Последняя из известных попыток Грейсона заработать на гражданской продукции была предпринята в том же 1808 г., когда он изобрел и вывел на рынок состав-заменитель кофе. Состав успешно прошел освидетельствование в Петербургском физикате, объявления о его продаже на фабрике Грейсона на Петербургской стороне и в принадлежащем ему магазине у Полицейского моста публиковались в «Санкт-Петербургских ведомостях»⁷, но, по всей видимости, желаемым спросом товар не пользовался. И начиная с 1808 г. нет никаких свидетельств о каких-либо мирных изделиях, разработанных, выпущенных и представленных Грейсоном.

Технология литья свинцовых пуль, разработанная Грейсоном, была подвергнута продолжительной и всесторонней оценке Временным артиллерийским комитетом, члены которого сперва подробно беседовали с изобретателем в своем «присутствии», затем осмотрели организованное на фабрике Грейсона производство, наблюдали за ходом литья и, сделав ряд замечаний, провели повторные испытания⁸. В мае 1808 г. по решению комитета при Петербургском арсенале была оборудована специальная литейная для опытов в более широком масштабе⁹. В итоговом рапорте комитета (в середине 1808 г. он был переименован в Ученый комитет по артиллерийской части) военному министру от 2 июля 1809 г. указывалось, что «… способ выливания свинца в пули, фабрикантом Грейсоном открытый, при сбережении знатной экономии казне, сохраняет и здоровье людей к литью употребляемых»¹⁰. В ноябре того же года Александр I утвердил придуманную Грейсоном технологию и повелел принять ее для «повсеместного введения»¹¹.

По всей видимости, тогда же Грейсон задумался и о возможности использовать для литья пуль другой, ранее не применявшийся, но суливший еще большую экономию металл – чугун. Необходимые опыты заняли у него меньше года, приказ об испытании чугунных пуль был отдан 4 декабря 1810 г., первые стрельбы состоялись уже 9 декабря, продлившись почти до конца января 1811 г.¹²

23 января 1811 г. Ученый комитет по артиллерийской части направил инспектору всей артиллерии два рапорта с положительным заключением о чугунных пулях¹³. Александр I, однако, отнесся к заключению со скепсисом и повелел опыты повторить, с условием, что использовать пули станут лучшие стрелки Семеновского полка, а присутствовать на эксперименте будет командир полка Криднер. Эту высочайшую волю военный министр Барклай де Толли 23 февраля 1811 г. сообщил инспектору всей артиллерии¹⁴.

Повторные опыты организовали быстро – уже 8 марта 1811 г. участники испытаний направили совместный рапорт инспектору всей артиллерии, сообщая, «…что Грейсонские пули с пользою в употребление введены быть могут»¹⁵. Сомнения были разрешены – и 19 апреля 1811 г. военный министр сообщил инспектору всей артиллерии, что Александр I повелел выдать Грейсону за передачу государству технологии награду в 50 000 р., а чугунные пули принять на вооружение. В связи с этим, добавлял министр, и учитывая выраженную Грейсоном готовность участвовать в организации первого производства чугунных пуль в промышленных масштабах, следует немедленно приступить к согласованию с ним условий для заключения договора о постройке пулелитейного завода¹⁶.

11 июня 1811 г. Александр I утвердил доклад военного министра об организации под руководством фабриканта Грейсона пулелитейного производства. Докладом определялись основные пункты договора, который следовало заключить с предпринимателем. Последний, как предусматривалось, должен в течение пяти лет отлить 100 тыс. пудов пуль, из которых 10 тыс. пудов – в первый год, а в последующие четыре – по 22,5 тыс. пудов. Все организационные работы Грейсон брал на себя, при этом казна в лице Артиллерийской экспедиции обязывалась снабжать его чугуном и глиной определенных сортов, а также выдать заводчику беспроцентную ссуду в 50 000 р. «на вспоможение в организации литейной»¹⁷. Погашение ссуды планировалось через вычеты из платежей за принятые пули, цена которых определялась договором в 6 р. за пуд; по завершении срока контракта за государством закреплялось право выкупа завода, если это будет при знано выгодным¹⁸. (Стоимость свинца тем временем росла стремительно, в марте 1811 г. за него просили 18,8 р. за пуд¹⁹, к лету цена доходила до 21 р.²⁰, так что внедрение грейсоновской технологии сулило немалую экономию).

22 июня Грейсон подал в Артиллерийскую экспедицию доношение, указав, что для изготовления пуль ему потребуется не более 115 тыс. пудов чугуна, и прося безотлагательно выдать ему из установленной ссуды 20 000 р. на первоочередные расходы, указывая, что сам он располагает лишь домом с производственными постройками, причем это имущество с 1804 г. уже находится в залоге в Государственной Хозяйственной экспедиции²¹.

Просьба Грейсона о выдаче ссуды была удовлетворена 1 июля, а 3 июля Артиллерийской экспедицией с «фабрикантом Карлом Карловым сыном Грейсоном» был заключен контракт «об отлитии им для артиллерии ста тысяч пуд новоизобретенных им пуль в продолжении пяти лет», еще через несколько дней предприниматель сообщил о покупке на Петербургской стороне «пустопорожнего места» для возведения каменного литейного дома, далее, 4 августа 1811 г. в журнале Военной коллегии было зафиксировано, что план и фасад литейного дома Грейсона удостоены Высочайшего утверждения. Уже к середине августа нанятые предпринимателем рабочие люди выложили фундамент будущего производства; 24 сентября Грейсон уведомил артиллерийское ведомство, что рассчитывает закончить строительство здания в октябре и начать производство в ноябре этого же года. В связи с этим он просил отпустить для начала работ 15 тыс. пудов чугуна в виде негодных орудий и боеприпасов, указав, что нашел способ использовать и этот материал для изготовления пуль по его технологии²².

Есть все основания утверждать, что пулелитейный завод Грейсона стал первым в столице России специализированным частным военным предприятием. До сих пор исполнением военных заказов занимался только один частный петербургский завод, основанный в 1790 г. шотландцем Чарльзом Бердом. Однако его производство было многопрофильным, литейным, металлообрабатывающим и механическим, выполняло заказы как гражданские, так и оборонные, как казенные, так и частные. Грейсон же с самого начала планировал заниматься изготовлением только ружейных пуль из чугуна. Узкая специализация стала одной из причин, хотя и далеко не самой главной, по которой завод Грейсона просуществовал совсем недолго.

Первый тревожный звонок для предприятия прозвенел даже до того, как в его основание был положен первый камень. Еще 10 июля 1811 г., то есть ровно неделей позже заключения договора, из Горного департамента в Артиллерийскую экспедицию сообщили, что по требованию 115 тыс. пудов чугуна с Олонецких заводов на литье пуль «…не только такого количества чугуна, но и нисколько уделить невозможно, потому что получаемого тамо им на собственные расходы недостаточно». Особо в отношении подчеркивалось, что «о сем и оной экспедиции из прежних переписок небезызвестно»²³. После этого ведомства вступили в затяжную переписку, изобиловавшую множеством неизбежных формальностей, которые умножали толщину дела, однако к решению вопроса не продвигали.

Грейсон был в курсе возникшего затруднения, однако, как можно судить по сохранившимся документам, тревоги не проявлял, видимо, веря в нерушимость контрактных обязательств. Кроме того, как показано выше, он нашел иной способ обеспечения своего дела сырьем – используя негодный артиллерийский чугун. Более того, предприниматель тогда даже рассчитывал увеличить номенклатуру изделий – еще 17 июня, то есть в промежутке между утверждением доклада военного министра и заключением договора, он подал в Ученый комитет по артиллерийской части прошение рассмотреть сконструированные им по образцу пуль орудийные ядра, которые, по мнению изобретателя, должны были «…оказать несравненное преимущество против сферических обыкновенных ядер»²⁴.

Ядра были приняты к испытанию, однако дальше опытов на Волковом поле дело в этот раз не пошло.

Зато летом 1812 г., после доклада Александру I отрицательного отзыва о чугунных пулях, помещенного во французском издании Manual d’Artilleur (имя автора доклада и подробностей о боеприпасах, удостоенных нелестного суждения, до нас не дошло, известно только, что речь шла не о грейсоновских пулях), император приказал Военному Ученому Комитету, преемнику Ученого комитета по артиллерийской части, подвергнуть пули Грейсона повторным испытаниям. Таковые были проведены в присутствии управляющего Военным министерством, с приглашением всех желающих офицеров петербургского гарнизона, и показали, «…что пули сии (Грейсона. – В. Х.) будучи не те, о коих в книге упоминается, в деле своем совершенно равняются со свинцовыми, обыкновенными пулями, и при том не последовало ни малейшего повреждения стволу ружейному от тысячи выстрелов, сделанных в пять приемов, производя по двести в каждый раз с такою поспешностию, что приходилось по два выстрела на каждую минуту»²⁵.

После такого заключения единственным препятствием для Грейсона остался вопрос о поставке чугуна, который за прошедшее с момента заключения с ним договора время не только не разрешился, а лишь осложнился. В течение первого года пулелитейный завод проработал на сырье, собранном Артиллерийской экспедицией буквально «с бору по сосенке». В основном, это были негодные боеприпасы и орудия, которые удалось получить от Петербургской и Кронштадтской крепостей и от столичного арсенала²⁶. Все эти месяцы военное и горное ведомства, щедро тратя время, бумагу и чернила, препирались относительно возможности и источников поставки металла. Лишь 20 мая 1812 г. в Артиллерийскую экспедицию пришло отношение, в котором сообщалось, что начальнику Олонецких заводов в текущем году предписано изготовить и передать военному приемщику 25 тыс. пудов серого чугуна для литья пуль, в следующем году для той же цели – 30 тыс. пудов, а в последующие два года этот заказ будет передан Гороблагодатским заводам ввиду крайней перегруженности заказами Олонецких²⁷. Впрочем, уже 16 июля 1812 г. горный начальник Олонецких заводов письменно поставил в известность артиллерийского приемщика капитана Аргуна, что ни в 1812, ни в 1813 г. выполнить данное ему предписание относительно поставки чугуна для литья пуль «вовсе нет возможности»²⁸. После этого межведомственное общение, как бы замкнув первый круг, пошло на второй виток, нисколько не подвинув дела. Грейсон же прилагал все возможные усилия, чтобы обеспечить производство сырьем, единственным источником которого в сложившихся обстоятельствах были частные поставщики, торговавшие по рыночным ценам.

К проблемам с чугуном, к тому же, вскоре добавилась и кадровая. Согласно одному из пунктов договора на изготовление пуль, государство обязалось прислать на завод для рабо ты двадцать способных к ней кантонистов, сто учеников из молодых рекрутов, а также четверых литейных подмастерьев и четверых унтер-офицеров, передав их под начало Грейсона. Предсказуемо, военное ведомство предоставило частнику людей по остаточному принципу, как в плане физического состояния, так и личных качеств, так что уже вскоре после появления их на заводе хозяин начал ходатайствовать о частичной замене «контингента». Инспектор всей артиллерии П.И. Меллер-Закомельский, неоднократно обнадеживал Грейсона, что при первом же рекрутском наборе его просьбы будут удовлетворены, и так дело тянулось больше года, пока заводчик, лично наведя справки в канцелярии столичного рекрутского депо, не узнал, что новобранцев имеется более чем достаточно, однако о его проблемах беспокоиться никто и не думает. Тогда в мае 1813 г. Грейсон обратился в Артиллерийский департамент с повторным отношением о замене пятнадцати худших работников, указывая, что «…если они долее пробудут, могут развратить своим примером и других молодых людей, и что чрез то не только я не буду в состоянии выполнить своей обязанности, но даже и намерение правительства не может достигнуть той цели, с каковою завод устроен. … Ныне при всех моих усилиях в пресечении дружеской связи хороших людей с объявленными развратными людьми вижу большую перемену в поведении, ибо первые, не видя до сего времени удаления от меня с завода последних, хотя я им и более года ежедневно почти для удержания их от шалостей о сем твержу, сообщаются с ними и следуют им во всем, в той надежде, что если они хотя и накажутся, но все по-прежнему будут опять у меня оставлены»²⁹. Однако решение и этого, казалось бы, не зависевшего от междуведомственных трений, вопроса, также легло в долгий ящик.

Тем временем, пришла пора подводить первые итоги исполнения договора – и они были неутешительными. Как докладывал 3 ноября 1813 г. Артиллерийский департамент управляющему Военным министерством, из 36 375 пудов чугуна, который к тому моменту казна была обязана отпустить Грейсону, ему на самом деле было предоставлено – и то летом 1813 г. – только 5000 пудов и, кроме того, ожидалось получение с ближайшим караваном из Сибири 8616 пудов³⁰. Реальная же, не опытная, отливка пуль на заводе была начата только в июле 1813 г.³¹, при том что первоначально Грейсон планировал приступить к ней полутора годами раньше.

В полном соответствии с правилом «беда не приходит одна» спустя две недели выяснилось, что сибирский караван из-за наступивших морозов застрял в селе Сермаксе на Ладожском озере, в 200 верстах от столицы. Управляющий Военным министерством А.И. Горчаков 1-й, дабы не допустить полной остановки завода, разрешил пойти на чрезвычайные расходы и разрешил доставку металла санным путем³². Кроме того, 31 декабря 1813 г. Горчаков приказал выдать Грейсону дополнительно 5000 р. и провести перерасчет сроков выплаты им ранее предоставленной ссуды с учетом реального объема производства пуль³³. Параллельно продолжалась обильная, но малопродуктивная переписка с горным ведомством, вышедшая к тому времени уже на министерский уровень.

Тем не менее, в течение первого полугодия 1814 г. на завод Грейсона казной было завезено 14 250 пудов чугуна. Это было гораздо меньше определенного договором количества, но все-таки гораздо больше, чем удавалось получить в ходе предыдущих поставок. Однако и это не было хорошей новостью. При осмотре принятых партий заводчик обнаружил, что больше половины чугуна относятся к другим сортам, нежели изначально оговоренный. А это должно было неизбежно осложнить весь производственный цикл, увеличив как общее время изготовления пуль, так и затраты на топливо и на неизбежную при литье утрату части металла³⁴.

В результате отношения Грейсона с артиллерийским ведомством начали ухудшаться. Предприниматель снова и снова указывал как на многочисленные нарушения контракта в плане сроков и качества поставок сырья, так и на крайне низкий уровень предоставленных ему рабочих³⁵. Военные в ответ начали предъявлять Грейсону претензии по обращению с находившимися у него людьми. Якобы, высокий уровень болезненности среди них объяснялся не столько изначально слабым здоровьем, на которое давно указывал Грейсон, сколько плохими условиями, обеспечиваемыми им заводчиком; кроме того, появилось обвинение, что он начал принимать частные заказы на литье и пользоваться при их исполнении казенными людьми³⁶.

Вполне предсказуемо, стороны начали уставать от такого положения дел, к тому же с окончанием военных действий потреб ности в боеприпасах резко снизились, так что жизненно важной необходимости в сохранении, на случай нехватки или значительного удорожания свинца, производства чугунных пуль уже не было. И 2 ноября 1815 г. инспектор всей артиллерии направил управляющему военным министерством доклад с предложением расторгнуть с Грейсоном договор. Князь Горчаков предложение поддержал и передал для исполнения в Артиллерийский департамент³⁷.

К тому времени завод Грейсона изготовил и поставил 15 794 000 чугунных пуль, общим весом в 25 850 пудов на сумму в 154 980 р.³⁸ – чуть больше годового объема, предусмотренного договором от 3 июля 1811 г. Чиновники Артиллерийского департамента, проанализировав ситуацию со всех сторон, пришли к выводу, что договор имеет смысл расторгнуть, при том, что «…Грейсон изобретением чугунных пуль в такое время, когда свинца было недостаточно и когда цена его была весьма неумеренна, оказал Государству и пользу и услугу» и что он «…имеет полное право требовать ненарушимого продолжения действия Контракта, а правительство, дабы соблюсти святость и точность силы онаго, не может уничтожить его иначе, как с пожертвованиями в удовлетворении предстоящих от того подрядчику убытков». Тем не менее, в интересах казны признавалось лучшим изготовление чугунных пуль прекратить, поскольку «…лучше бы всем тем, о чем Грейсон просит, ему пожертвовать, нежели тратить знатные суммы на вещи, без коих обойтись можно»³⁹.

Предложение Грейсону разорвать договор было отправлено 8 февраля 1816 г., а уже 13 февраля заводчик направил в Артиллерийский департамент ответ, в котором выражал согласие пойти навстречу пожеланию казны. Условий он выдвигал немного: ему следует простить все имевшиеся к настоящему моменту долги перед казной, государство должно выкупить уже изготовленные, но еще не сданные 4000 пудов пуль по определенной договором цене, принять обратно поставленный чугун, которого имелось 20 000 пудов, а также, при желании заинтересованных ведомств, оставить у него на семилетний срок шестьдесят рабочих для обучения мастерству с обязательством их работы на хозяина⁴⁰. Ответ поступил на рассмотрение и согласование причастных к делу государственных структур, процесс предсказуемо затянулся, так что в июле 1816 г. Грейсон был вынужден снова обратиться в военное ведомство, причем на этот раз уже непосредственно к первому лицу, и тон его послания был более чем тревожным. За прошедшие месяцы положение предпринимателя заметно ухудшилось. Завод уже полгода как бездействовал, между тем, расходы на его содержание уменьшились весьма незначительно, частные кредиторы, к услугам которых Грейсон периодически был вынужден прибегать в течение последних лет для пополнения оборотных средств в условиях невыполнения казной договорных обязательств, требовали удовлетворения, а казенные мастеровые, по-прежнему остававшиеся на заводе, как сообщал заводчик, «…быв отобраны из моего распоряжения, и не имея никакого занятия, занимая напрасно квартиры в доме моем, от праздности предаются разным шалостям, опасным для меня и моих соседей»⁴¹.

Дополнительное, хотя и уже косвенное осложнение делу придало инициированное в начале ноября 1816 г. военным министром, с остающейся неясной целью, повеление Александра I провести опытные стрельбы чугунными пулями в количестве 1000 штук из одного ружья, для выяснения «…годны ли сии пули на практическое учение солдат»⁴² (именно для учений планировалось употребить изготовленные, но оставшиеся неиспользованными чугунные пули). Для контроля опыта назначался комитет из нескольких генералов и полковых командиров. По результатам этого испытания комитет вынес отрицательное заключение о чугунных пулях, указав, что они портят ружейный ствол, после чего вопрос был передан уже на совместное рассмотрение членов указанного комитета с Военно-ученым комитетом и Советом Военного министерства; соответствующее заседание состоялось 25 ноября 1816 г., и оно постановило, что сделанное еще в 1812 г. «заключение о безвредности действия чугунных пуль на ружейные стволы справедливо»⁴³.

В итоге прошло еще полгода с момента обращения Грейсона в военное ведомство, прежде чем Комитет министров вынес решение, определив 19 декабря 1816 г. прекратить договор с Грейсоном, приняв все его условия, кроме одного – не прощать ему долга в 16 000 р., числящегося по МВД и образовавшегося задолго до начала исполнения военных заказов. Ранее Грейсон указывал, что о прощении этого долга он договаривался с воен ным министром Барклаем де-Толли, однако письменных подтверждений этому не нашлось⁴⁴.

Для Грейсона, с учетом накопившихся долгов перед частными лицами, это обстоятельство было более чем тяжело, и он обратился с личным письмом к Барклаю де Толли, прося его подтвердить наличие договоренности о сложении старого долга. Фельдмаршал, не признавая таковой договоренности напрямую, 8 февраля 1817 г. написал инспектору всей артиллерии, что Грейсон «…имеет все право на снисхождение правительства к понесенным им убыткам»⁴⁵, дав понять, что окончательное решение вопроса лежит вне рамок его компетенции и ответственности. После этого решение вопроса разделилось на два дела – по одному остался долг по МВД, по другому ликвидация пулелитейного завода, агония которого продолжалась еще больше года. Это время ушло на приемку остававшегося на предприятии чугуна, и составление необходимых расчетов⁴⁶, а также на распродажу имущества. Грейсон принял решение полностью ликвидировать завод, по всей видимости, в сложившихся обстоятельствах у него не было иного выхода. Наиболее ценное оборудование изъявил желание приобрести директор Сестрорецкого оружейного завода подполковник Ланкри, сам опытный механик, сразу оценивший все достоинства придуманных Грейсоном устройств. Первым осенью 1818 г. была куплена воздушная плавильная печь, обеспечивавшая значительную экономию топлива и, к тому же, работавшая на дровах, а не на импортном каменном угле⁴⁷. Далее в течение 1819 г. Ланкри приобрел и две вагранки, причем горный начальник Олонецких заводов А. Фуллон, которому было предложено провести оценку сделки, указал, что на его предприятии такого оборудования за заявленную Грейсоном цену просто не смогли бы изготовить⁴⁸.

Дело же о числившемся за Грейсоном долге в 16 000 р. тянулось и далее. Артиллерийский департамент, скрупулезно рассмотрев все обстоятельства, полностью стал на сторону предпринимателя, и 5 марта 1818 г. представил в Совет Военного министерства, что тот имеет право не только на списание долга в 16 000 р., но и на компенсацию за вынужденный простой завода в течение 1816 г., от момента дачи им согласия на расторжение договора до решения Комитета министров о таковом расторжении⁴⁹. Однако император, которому министр внутренних дел со своей стороны представлял дело о долге Грейсона, в прощении его отказал, заметив, что заводчик и так был достаточно награжден пожалованием 50 000 р. за передачу технологии отливки чугунных пуль⁵⁰. После этого обсуждение вопроса продолжилось в «треугольнике»: Военное министерство – Министерство внутренних дел – Комитет министров; Грейсон не дождался его окончания, он умер в 1821 г.; решение о невзыскании с его наследников 16 000 р. было принято Комитетом министров 15 марта 1824 г. и утверждено Александром I 3 июня того же года⁵¹.

1 АВИМАИВиВС. Ф. 3. Оп. 109. Д. 2. Л. 639.

2 РГИА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 318. Л. 3–4.

3 АВИМАИВиВС. Ф. 2. Оп. ШГФ. Д. 5498. Л. 191.

4 РГИА. Ф. 583. Оп. 3. Д. 118. Л. 53.

5 ЦГИА СПб. Ф. 963. Оп. 1. Т. 1. Д. 987. Л. 3.

6 РГИА. Ф. 583. Оп. 3. Д. 118. Л. 57–58.

7 ЦГИА СПб. Ф. 1853. Оп. 1. Д. 308. Л. 3–4.

8 АВИМАИВиВС. Ф. 2. Оп. ШГФ. Д. 5498. Л. 191–191 об., 193, 196, 198.

9 Там же. Л. 214.

10 1-е ПСЗ. Т. 32. С. 1355.

11 Там же. С. 1354.

12 АВИМАИВиВС. Ф. 2. Оп. ШГФ. Д. 5696. Л. 490, 494 об.

13 Там же. Д. 5694. Л. 844–844 об.

14 Там же. Л. 155.

15 Та же. Л. 856–856 об.

16 Там же. Л. 283.

17 Там же. Ф. 3. Оп. 109. Д. 2. Л. 11.

18 Там же.

19 Там же. Ф. 2. Оп. ШГФ. Д. 5694. Л. 548.

20 Там же. Ф. 3. Оп. 109. Д. 2. Л. 554

21 Там же. Л. 14–15.

22 Там же. Л. 25–26, 33, 39, 44, 82.

23 Там же. Л. 32.

24 Там же. Ф. 4. Оп. 40/1. Д. 43. Л. 1–2.

25 Там же. Ф. 3. Оп. 109. Д. 2. Л. 556.

2 Там же. Л. 86–91.

27 Там же. Л. 126.

28 Там же. Л. 214.

2 Там же. Л. 33, 153–154.

30 Там же. Л. 296.

31 Там же. Л. 505.

32 Там же. Л. 306–308.

33 Та же. Л. 369.

34 Там же. Л. 402, 498.

35 Там же. Л. 374–375, 390–391, 516.

36 Там же. Л. 659–662.

37 Там же. Л. 540, 551.

38 Там же. Л. 556.

39 Там же. Л. 558–560.

40 Там же. Л. 563, 586.

41 Там же. Л. 642.

42 Там же. Ф. 4. Оп. 40/1. Д. 36. Л. 9.

43 Там же. Л. 25.

44 Там же. Ф. 3. Оп. 109. Д. 2. Л. 746–747.

45 Там же. Л. 767, 769.

46 Там же. Л. 793–799.

47 Там же. Оп. 5/2. Д. 517. Л. 1–4.

48 Там же. Оп. 5/2. Д. 519. Л. 7, 14.

49 РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 370. Л. 697–700 об.

50 Там же. Л. 701.