О.С. Лихачева (Барнаул) ПЛАСТИНА С КАВАЛЬКАДОЙ ВСАДНИКОВ ИЗ СИБИРСКОЙ КОЛЛЕКЦИИ ПЕТРА I КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ РЕКОНСТРУКЦИИ ВООРУЖЕНИЯ КОЧЕВНИКОВ РАННЕГО ЖЕЛЕЗНОГО ВЕКА

Управление культуры Минобороны России Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи

Привлечение изобразительных источников при изучении вооружения и военного дела древних культур является важным методическим аспектом. Это обусловлено тем, что они содержат сведения об изделиях, которые не дошли до нас либо в силу плохой сохранности, либо из-за особенностей погребального обряда. По ним также можно получить дополнительные сведения о конструкции различных видов вооружения, способах и месте их ношения и тактических приемах использования. Из некоторых можно почерпнуть данные о родах войск, применявшихся в то время. В раннем железном веке у племен степного пояса Евразии изображения воинов и их снаряжения встречаются на памятниках монументального искусства, предметах торевтики, текстиле, иногда они представлены в мелкой пластике. В рамках данной работы нами анализируется золотое изделие из Сибирской коллекции Петра I с изображенной на нем кавалькадой всадников. К сожалению, его точное происхождение не известно. Но стоит отметить, что некоторые исследователи связывают происхождение этой коллекции в целом с Верхним Приобьем, Кулундой и Рудным Алтаем¹.

Рассматриваемый предмет изготовлен из золота и представляет собой пронизь прямоугольную в продольном и поперечном сечении. Его параметры: высота – 5,6 см, ширина граней – 3,6 и 3,2 см.

Последнее утверждение весьма спорно, на наш взгляд. Отверстие данного предмета сквозное, грани же параллельны и не сужаются в верхней части. Следовательно, совершенно не обязательно, что он что-либо увенчивал. Поскольку назначение изделия остается спорным, то в дальнейшем мы будем именовать его вслед за С.И. Руденко «пластина», так как это понятие отражает его первоначальную форму.

Верхний и нижний края пластины обрамляют по три выпуклых валика⁴, между которыми располагается сама сцена, включающая семь конных фигур, движущихся справа налево, если рассматривать пластину в развернутом виде (рис. 1.-1).

Рис. 1. Изображение с золотой пластины из Сибирской коллекции Петра I. 1 – композиция полностью; 2–10 – прорисовка отдельных воинов [по: Горелик, 1982; 1987].

У воина, изображенного во главе кавалькады, виден только торс, поскольку его перекрывает лошадь, седок которой показан головой вниз. За ними скачут еще три всадника. Наиболее детально проработана фигура на первом плане: левая рука опущена вниз (держит повод?), в правой, находящейся в замахе, видимо, какое-то оружие, по мнению С.И. Руденко, меч⁵. Всадник, находящийся на среднем плане, изображен головой вниз. У третьего воина видно только плечо и голову, в руках он держит копье. Замыкают кавалькаду еще две фигуры. Всадник на первом плане натягивает тетиву лука для выстрела, находящийся за ним держит в вытянутой руке какое-то древковое оружие, которое С.И.  Руденко определяет как топор⁶. На всех фигурах хорошо читается защитное вооружение: панцири, шлемы, наручи, поножи. Лошади с подстриженными гривами, на их уздах показаны псалии, нащечные, суголовные, наносные, налобные и подбородочные ремни. Седла, по всей вероятности, мягкие, без высоких лук. Прослеживаются подхвостные и накрупные ремни. Перед головой первого всадника, за головами копейщика и лучника находятся сквозные отверстия, предназначенные, по всей вероятности, для крепления.

С.И. Руденко, трактуя сюжет в целом, предположил, что на пластине изображена сцена возвращения воинов из похода, которые везут «трупы убитых их товарищей или вождей»⁷. На наш взгляд, более логично трактовать эту композицию как фрагмент боя. На это указывает, в первую очередь, то, что лук и предполагаемые топор и меч показаны в боевом положении; на всех воинах доспех; кони, судя по широко расставленным ногам, пущены галопом. Что же касается всадников, изображенных головой вниз, то позы их больше похожи на произвольное падение с коня, чем на заранее подготовленную перевозку тел в таком положении.

Перейдем к более подробному анализу вооружения, представленного на данном изображении. Наиболее полно реконструируется доспех. Всего нами было выделено три комплекта защиты корпуса, конечностей и головы.

Первый комплект, наиболее хорошо читающийся, представлен на четвертом слева всаднике, находящемся в центре всей композиции (рис. 1.-7). Панцирь состоит из нагрудника, наспинника и юбки, доходящей до колен. При такой длине наиболее оптимальным покроем будет «халат», когда панцирь скроен из одной части и имеет два разреза: сплошной спереди и от крестца до края подола сзади⁸. К сожалению, бронирование нагрудника и наспинника не прослеживается, но, скорее всего, оно аналогично тому, что изображено на первом всаднике. На корпусе его располагаются крупные прямоугольные пластины, которые составляют три вертикальных и три горизонтальных ряда (рис. 1.-2). Среди вещественных находок наиболее близкими им являются крупные железные пластины IV в. до н. э. из Чирик-Рабата⁹ (рис. 2.-3).

Рис. 2. Реконструкция первого комплекта защитного вооружения и аналогии к нему. 1 – шлем; 2 – фигурка воина из Таласской долины; 3 – панцирная пластина из Чирик-Рабата; 4 – панцирь; 5 – поножи; 6 – фрагмент граффити из Дура-Европос; 7 – наруч из Таксилы [по: Горелик, 1982; 1987; Хазанов, 2008].

Последние относятся к чешуйчатому способу бронирования, при котором они нашивались на мягкую основу.

Дополнительным элементом панциря является стоячий воротник.

Данная деталь находит аналогии по целому ряду изобразительных источников IV–I вв. до н. э. Это бронзовая фигурка IV–III вв. до н. э. из Таласской долины (рис. 2.-2), глиняная статуэтка того же времени из Китая, скульптура I в. до н. э. из Халчаяна (рис. 3.-4), а также Орлатские пластины II–I вв. до н. э.¹⁰ Стоит отметить, что у более ранних панцирей такого типа воротник представлял собой цельную прямоугольную пластину, как, например, у изделия из Чирик-Рабата¹¹. Начиная же с I в. до н. э., он становится наборным¹².

Подол «халата», изображенный на данном изделии, разделен на три крупных горизонтальных полосы. М.В. Горелик считает, что таким образом передана ламинарная структура бронирования¹³. Такое же оформление нижней части панциря известно на упомянутых выше фигурке из Таласской долины (рис. 2.-2) и глиняной статуэтке из Китая¹⁴. Стоит отметить, что на данных изображениях верхние пластины перекрывают нижние, поэтому нами при реконструкции используется такой же способ их соединения.

У рассматриваемого всадника на руках показаны горизонтальные полосы, которые, скорее всего, отображают так называемый «браслетный» набор. На настоящий момент известно два вида такого способа бронирования: с неполными «браслетами», закрывающими только внешнюю часть руки, встреченными в материалах IV в. до н.  э. Черик-Рабата, и с замкнутыми, охватывающими руку полностью. Последние известны по находке из Таксилы, а также по скульптуре Халчаяна и относятся к I в. до н. э. (рис. 2.-7; 3.-4)¹⁵. На рассматриваемой пластине показан второй способ защиты, поскольку полосы показаны и с внутренней, и с внешней стороны руки. Всего изображено семь полос, идущих от плеча до кисти. Такие пластины могли крепиться как с нижним, так и с верхним перекрыванием, о чем свидетельствуют указанные выше изобразительные и вещественные источники (рис. 2.-7; 3.-4). Нами при реконструкции использовался второй способ.

Видимая часть ноги также имеет защиту. Внешняя часть от колена до стопы закрыта сплошной трапециевидной пластиной, частично охватывающей голень и прикрепленной двумя ремешками (рис.  2.- 5). К сожалению, пока точных аналогий такому элементу брони не известно. М.В. Горелик считает, что такой же цели служили деревянные пластины из I Туэктинского кургана¹⁶. В то же время, форма этих изделий не вполне соответствует приведенной на изображении. 

Рис. 3. Реконструкция второго комплекта защитного вооружения и аналогии к нему. 1 – шлем; 2 – фигурка воина из могильника Бугры; 3 – панцирь; 4–5 – изображения панцирей, скульптура Халчаяна; 6 – поножь; 7 – фрагмент граффити из Дура-Европос [по: Горелик, 1982; Хазанов, 2008; Чугунов, 2014]

На наш взгляд, прототипом подобных пластин могли служить греческие кнемиды, которые применялись скифами Северного Причерноморья в IV–III вв. до н. э. и впоследствии, уже в преобразованном виде, попавшие к населению рассматриваемого региона¹⁷. Внешняя часть стопы закрыта неполными «браслетами», включающими шесть сегментов (рис. 2.-5). Аналогичный способ защиты изображен на монете кушанского царя Васудевы¹⁸. Схожее бронирование, но с замкнутым ламинарным набором, фиксируется на граффити из Дура-Европос (рис. 2.-6)¹⁹.

Наиболее сложно реконструируются боевые оголовья, весьма условно изображенные на пластине. Наиболее ярким их признаком является то, что они достаточно плотно прилегают к голове и имеют нащечники. По всей вероятности, на основании этого некоторые исследователи склонны считать, что на изображении представлены мягкие войлочные шапочки, аналогичные найденной в Третьем Пазырыкском кургане, войлочные подшлемники или кожаные башлыки²⁰. Нам более вероятным кажется, что это шлемы, схожие с изделиями так называемого «кубанского» типа. У воина, по которому реконструируется нами первый комплект защитного вооружения, можно отметить фигурный вырез на внешнем крае нащечника. Боевое оголовье со схожим признаком есть на фигурке воина из Таласской длины (рис.  2.-2). Отличие заключается в наличии гребня у сакского образца.

Второй комплект реконструируется нами по лучнику (рис. 1.-10). По составу он аналогичен первому. Панцирь также имеет покрой «халат» и чешуйчатое бронирование корпуса. Отличие заключается в подоле, который не ламинарный, как было рассмотрено выше, а, как и корпус, защищен крупными прямоугольными пластинами. На боку фигурки, который частично перекрыт рукой, удерживающей лук, читается два горизонтальных и четыре вертикальных ряда пластин. «Юбка» имеет длину чуть выше середины бедра и, по всей вероятности, три горизонтальных ряда пластин, количество же вертикальных рядов практически неразличимо. Панцирь также снабжен стоячим воротником. На руках прослеживается ламинарная защита, но сегментов шесть, и они доходят только до локтя (рис. 1.-10). Доспех, имеющий аналогичный покрой, с чешуйчатой структурой бронирования, стоячим воротником и «браслетным» набором на руках, известен по Халчаянским скульптурам (рис. 3.-4–5). Отличие заключается лишь в том, что у кушанского панциря воротник наборный, а рука закрыта от плеча до кисти.

Защита ног лучника более совершенная, чем у центральной фигуры. Она представлена ламинарной структурой бронирования, такой же, как на руках. На самом изображении сегментов только четыре. Учитывая, что при таком количестве они должны были быть достаточно широкими и мешали бы движению, особенно в области коленного сустава, то можно предположить большее их количество. В пользу этого говорит нога, изображенная на этой же пластине и относящаяся, по всей вероятности, к копейщику, на которой «браслетов» шесть (рис. 1.-6). Еще более частый набор представлен на граффити из Дура-Европос (рис. 3.-7)²¹.

Шлем в данном случае не имеет фигурных вырезов на нащечнике.

У него хорошо выражены надбровные вырезы, образующие треугольный выступ, и, вероятно, есть небольшой гребень. Наиболее близкая аналогия боевым оголовьям с такими признаками наблюдается в памятнике IV–III вв. до н. э. Бугры, локализующемся в Лесостепном Алтае и относящемся к каменской культуре. На четырех деревянных фигурках воинов изображены шлемы со схожими признаками (рис. 3.-2)²². Стоит также отметить и вещественную находку шлема такого типа, но без гребня. Это изделие из раннесарматского могильника 2-й половины V–IV вв. до н. э. Филипповка-I²³.

Третий комплект является, к сожалению, «составным». Панцирь воссоздается по всаднику, находящемуся во главе кавалькады, нижняя часть которого не видна (рис. 1.-2). А защита ног – по отдельному изображению ноги, относящейся, видимо, к воину с «топором» (рис. 1.-9). У последнего, напротив, не видна защита корпуса. Нагрудник панциря включает четыре горизонтальных и три вертикальных ряда пластин. На руках браслетный набор, включающий семь сегментов, закрывающих руку от плеча до кисти. Отличительной особенностью данного изделия от двух описанных ранее является отсутствие воротника. Изображение такого панциря известно по монете Азеса I, относящейся к I в. до н. э. (рис. 4.-4)²⁴. Последнее позволяет предположить, что панцирь имел покрой «халат», с подолом, как у лучника, который на самом изображении закрыт.

Интересна защита ноги, состоящая из трех элементов. Участок от бедра до колена закрыт широкой прямоугольной пластиной, закрепленной ремешками. На колене читается наколенник, спереди повторяющий форму сустава, а к тыльной части ноги резко сужающийся, и, по всей вероятности, также имеющий ремешок для крепления. Оставшийся участок до стопы защищен браслетным набором, состоящим из четырех сегментов (рис. 4.-5). К сожалению, набедренной пластине и наколеннику пока не известно точных аналогий. Ламинарный же набор, закрывающий только часть ноги ниже колена, встречается на фигурке воина кушанского времени из Шахр-и Бахлола (рис. 4.-6)²⁵.

Шлем на первой фигурке не имеет треугольного выступа на лбу. Нащечник также не читается. На тулье имеется поперечный валик, назначение которого трактовать сложно (рис. 1.-2). Наиболее вероятной аналогией ему является, на наш взгляд, изображение шлема с ахеменидской печати (рис. 4.-2)²⁶. Последний также не имеет выраженных надбровных вырезов, образующих выступ на лбу. Нащечники у него неширокие, подтреугольной формы и являются как бы продолжением нижней части тульи.

Рис. 4. Реконструкция третьего комплекта защитного вооружения и аналогии к нему. 1 – шлем; 2 – ахеменидская печать; 3 – панцирь;  4 – монета Азеса I; 5 – поножи; 6 – фрагмент статуэтки из Шахр-и Бахлора [по: Горелик, 1982; 1987].

Таким образом, проведенный анализ защитного вооружения, изображенного на пластине, позволил выделить три разновидности панцирей. Все они имеют покрой «халат» и чешуйчатую структуру бронирования верхней части. Различаются видом подола, который мог быть ламинарным либо чешуйчатым. Также у двух изделий есть высокий стоячий вороник, а у одного он отсутствует. Защита ног представлена тоже тремя вариантами. В их основе лежит два вида брони – сплошные пластины и «браслетные» наборы, которые комбинируются и составляют разные комплекты. Руки закрыты ламинарной броней, состоящей из замкнутых «браслетов». Разница заключается только в длине таких «рукавов»: от плеча до кисти или от плеча до локтя. Реконструированные шлемы представлены тремя вариантами. Они различаются по оформлению нащечников: широкие с ровным внешним краем, широкие с фигурным оформлением внешнего края и узкие подтреугольные. Кроме того мог иметься или отсутствовать гребень, а также треугольный выступ на лбу. Данный круг аналогий указывает на то, что защитное вооружение, приведенное на пластине, формировалось под значительным влиянием среднеазиатских, прежде всего сакских, военных традиций.

Рассмотрим наступательное вооружение, представленное на данной пластине. В целом, на ней изображено оружие для ведения боя на ближней, средней и дальней дистанции.

Находящийся в центре композиции воин замахивается правой рукой, в которой держит какое-то оружие. К сожалению, изделие прослеживается только от кисти вниз, где представляет собой достаточно короткий узкий прямоугольник. Собственно же боевая его часть не отражена. Некоторые исследователи склонны видеть в нем меч²⁷. Данная версия кажется весьма сомнительной. Если подразумевается, что видно боевую часть, то она слишком короткая для всаднического меча. Нелогичным при таком раскладе кажется и захват изделия – клинком вниз. В том случае, если автор имел в виду, что это часть рукояти, то тогда странным кажется отсутствие навершия и перекрестия. На наш взгляд, рассматриваемый персонаж удерживает какое-то древковое оружие (чекан?). Этому соответствует и способ нанесения удара, и захват, при котором нижняя часть древка видна ниже кисти примерно на треть. Также древковым изделием вооружен, видимо, и предпоследний всадник. Он держит его в вытянутой руке, примерно за середину рукояти, но боек обращен ударной частью почему-то в сторону самого всадника. С.И. Руденко определяет это изделие как топор²⁸. Хотя это может быть и чекан как более характерный для юга Западной Сибири вид оружия²⁹. К сожалению, из-за плохой передачи этих изделий и потому спорности их видовой принадлежности найти им более или менее близкие аналогии среди вещественных материалов не представляется возможным.

Оружие среднего боя представлено на пластине копьем. Его держит третий слева всадник. Оно имеет достаточно массивный наконечник листовидной формы. Изделия схожих форм известны по материалам храма Окса в Бактрии и датируются концом IV–III вв. до н. э.³⁰

Наиболее реалистично проработано оружие дальнего боя, представленное луком. Его в боевой позиции держит последний в кавалькаде всадник. Лук небольшого размера, имеет угловатый переход от рукояти к плечам. Плечи прямые, рога отогнуты вперед. Верхняя часть его несколько больше нижней. Очевидно, что в данном случае изображен лук так называемого «скифского» типа. Очень хорошо показан способ стрельбы: воин держит его в вытянутой левой руке за рукоять. Тетиву он натягивает правой рукой, отводя ее к груди. У самой стрелы виден только наконечник, показанный весьма схематично. Изображения луков аналогичного типа известны с территории Лесостепного Алтая. Это бронзовая модель поясной гарнитуры из могильника Староалейка-2 (м. 35) и золотая фигурка конного лучника, также входящая в Сибирскую коллекцию³¹.

Отдельно остановимся на вопросах датировки и культурной принадлежности данного изделия. М.В. Горелик относит его к IV–III вв. до н. э.³² В то же время, некоторые представленные на пластине реалии позволяют несколько уточнить эту дату. Так, панцири покроя «халат», бронированные крупными чешуйчатыми пластинами, судя по вещественным и изобразительным источникам, применялись в IV–I вв. до н. э.³³ Стоячие воротники, представляющие собой цельную конструкцию, бытовали лишь в IV–III вв. до н. э., а с I в. до н. э. на смену им пришли наборные изделия, состоящие из узких горизонтальных пластин³⁴. Ламинарная защита рук, состоящая из сомкнутых «браслетов», появляется в V в. до н. э. и используется потом до первой половины III в. н. э.³⁵ К I в. до н. э. относится появление аналогичного способа бронирования ног³⁶. Наиболее длительную историю имеют боевые оголовья с тульей типа «каска», восходящие к так называемым «кубанским» шлемам. Самые ранние бронзовые образцы классического облика датируются XI–X вв. до н. э.³⁷ Первые железные шлемы фиксируются со второй половины V в. до н. э. и впоследствии применяются до I в. до н. э.³⁸ Важным датирующим показателем является наличие на изображении лука так называемого «скифского» типа, который активно применялся населением юга Западной Сибири лишь до II в. до н. э., а затем был вытеснен более мощным «хунским» луком³⁹. Таким образом, наиболее вероятно, что все указанные реалии могли бытовать одновременно в III–II вв. до н. э.

Еще более сложным является вопрос культурной принадлежности пластины. Если ее происхождение связано, как говорилось выше, с Верхним Приобьем, Кулундой и Рудным Алтаем⁴⁰, то, скорее всего, она происходит из материалов каменской культуры. На это указывает в первую очередь то, что наиболее близкая аналогия представленному на изображении доспеху происходит из памятника данной культуры Бугры⁴¹. Немаловажным является и то, что комплекс вооружения данных племен являлся наиболее развитым в рассматриваемом регионе. Уже с VI в. до н. э. в состав войска племен каменской культуры входили средневооруженные всадники, количество которых со временем увеличивалось⁴². Формирование же ее комплекса вооружения происходило при значительном влиянии военной традиции племен Средней Азии, что было обусловлено занимаемым ею ареалом.

Проанализированное изображение, в целом, дает обширную информацию по вооружению населения юга Западной Сибири в раннем железном веке. В первую очередь, оно очень детально позволяет воссоздать доспех, информация по которому из вещественных источников достаточно ограничена. Реконструируется покрой панцирей, способ бронирования, тип шлемов, особенности защиты рук и ног. Рассмотренные аналогии позволили установить, что формирование защитного вооружения такого типа связано со среднеазиатской военной традицией. Высокая информативность данного изделия позволила также создать графические реконструкции воинов, демонстрирующие различные варианты наборов защитного и наступательного вооружения (рис. 5–7).

Отдельного внимания заслуживает информация по военному делу, которую дает рассмотренное изображение. Так, оно является ярким подтверждением того, что в состав войска входили средневооруженные всадники. Представленное же оружие – лук, копье, чекан (?) – говорит, что в тактике присутствовал бой на дальней, средней и ближней дистанции. На наш взгляд, все полученные данные могут быть использованы при изучении военного дела каменской культуры, с материалами которой, скорее всего, связано происхождение этого изделия. По изображенному предметному комплексу оно может датироваться III–II вв. до н. э.

Рис. 5. Реконструкция конноговоина III - II вв. до н. э. по золотой пластине. Комплект защитного вооружения № 1.

Рис. 6. Реконструкция конного воина III - II вв. до н. э. по золотой пластине. Комплект защитного вооружения № 2.

Рис. 7. Реконструкция конного воина III - II вв. до н. э. по золотой пластине. Комплект защитного вооружения № 3.

1 Фролов Я.В. Погребальный обряд населения Барнаульского Приобья в VI в. до н. э. – II в. н. э. (по данным грунтовых могильников). Барнаул, 2008. С. 11.

2 Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I // САИ Д3-9. М.; Л., 1962. С. 50–51.

3 Горелик М.В. Кушанский доспех // Древняя Индия. Историко-культурные связи. М., 1982. С. 87, 89; Он же. Сакский доспех // Центральная Азия. Новые памятники письменности и искусства. М., 1987. С. 114–115; Он же. Оружие древнего Востока (IV тысячелетие – IV в. до н. э.). СПб., 2003. С. 99.

4 Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I. С. 50–51.

5 Там же.

6 Там же.

7 Там же.

8 Горбунов В.В. Военное дело населения Алтая в III–XIV вв. до н. э. Ч. I: Оборонительное вооружение (доспех). Барнаул, 2003. С. 55.

9 Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М., 1962. Рис. 82.-а; Горелик М.В. Оружие древнего Востока. Табл. LIII.-21а.

10 Горелик М.В. Кушанский доспех. Рис. 1.-а; Он же. Сакский доспех. Рис. 2.-2. Рис. 3.-6; Никаноров В.П., Худяков Ю.С. Изображения воинов из Орлатского могильника // Евразия: культурное наследие древних цивилизаций. Вып. 2. Горизонты Евразии. Новосибирск, 1999. Рис. 3–5.

11 Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. Рис. 82.-б.

12 Горелик М.В. Кушанский доспех. С. 89; Никаноров В.П., Худяков Ю.С. Изображения воинов из Орлатского могильника. Рис. 3–5.

13 Горелик М.В. Кушанский доспех. С. 89.

14 Горелик М.В. Сакский доспех. Рис. 2.-2, 3.-6.

15 Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. Рис. 82.-б.

16 Горелик М.В. Сакский доспех. С. 114. Рис. 2.-3.

17Мелюкова А.И. Вооружение скифов. М., 1964. С. 76.

18Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. Рис. 82.-ж.

19 Хазанов А.М. Избранные научные труды: Очерки военного дела сарматов. СПб., 2008. Рис. 33.-4.

20 Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.; Л., 1953. С. 113–114; Он же. Сибирская коллекция Петра I. С. 50–51; Горелик М.В. Сакский доспех. С. 123; Бейсенов А.З., Джумакбетова Г.А. Бляшка с мифологическим сюжетом из Центрального Казахстана // Известия Алтайского государственного университета. 2014. № 4/1. С. 44.

21 Хазанов А.М. Избранные научные труды: Очерки военного дела сарматов. Рис. 33.-4.

22 Чугунов К.В. Захоронения «золотых людей» в традиции номадов Евразии (новые материалы и некоторые аспекты исследования) // Диалог культур Евразии в археологии Казахстана: сборник научных статей, посвященный 90-летию со дня рождения выдающегося археолога К.А. Акишева. Астана, 2014. Ил. 1.-1–3.

23 Яблонский Л.Т. Золото сарматских вождей. Элитный некрополь Филипповка-1 (по материалам раскопок 2004–2009 гг.). Каталог коллекции. Кн. 1. М., 2013. C. 21, 128; Яблонский Л.Т., Рукавишникова И. В. Вооружение раннесарматского воина (по материалам Филипповского-1 могильника) // Вооружение сарматов: региональная типология и хронология. Челябинск, 2007. С. 16.

24 Горелик М.В. Кушанский доспех. Табл. 2.-б.

25 Там же. Табл. 4.-г.

26 Горелик М.В. Сакский доспех. Рис. 6.-9.

27 Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I. С. 50–51.

28 Там же.

29 Лихачева О.С. Комплексы вооружения и развитие тактики боя у населения Лесостепного Алтая во второй половине I тыс. до н. э. // КСИА. М., 2013. Вып. 231. С. 57–59.

30 Литвинский Б.А. Храм Окса в Бактрии (Южный Таджикистан). Т. 2. Бактрийское вооружение в древневосточном и греческом контексте. М., 2001. С. 10. Табл. 35. 31Завитухина М.П. Золотая фигурка конного лучника V–IV вв. до н. э. – художественное произведение круга Сибирской коллекции Петра I // СГЭ. Л., 1990. Вып. LIV. Рис. 1; Кирюшин Ю.Ф., Кунгуров А.Л. Могильник раннего железного века Староалейка-2 // Погребальный обряд древних племен Алтая. Барнаул, 1996. Рис. 9.-4.

32 Горелик М.В. Сакский доспех. С. 114.

33 Горелик М.В. Кушанский доспех. Табл. 1.-а, 2.-б.

34 Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. Рис. 82.-б; Горелик М.В. Кушанский доспех. Табл. 1.-а; Он же. Сакский доспех. С. 114. Рис. 2.-2. Рис. 3.-6; Никаноров В.П., Худяков Ю.С. Изображения воинов из Орлатского могильника. Рис. 3–5.

35 Горелик М.В. Кушанский доспех. Табл. 1.-а, в. Табл. 3.-а. Табл. 10.-к; Хазанов А.М.

Избранные научные труды: Очерки военного дела сарматов. Рис. 33.-4.

36 Горелик М.В. Кушанский доспех. Табл. 4.-г.

37 Комиссаров С.А. Комплекс вооружения древнего Китая. Эпоха поздней бронзы. Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1988. Рис. 66; Горелик М.В. Оружие древнего Востока. Табл. LXII.-49.

38 Никаноров В.П., Худяков Ю.С. Изображения воинов из Орлатского могильника. Рис. 3–5; Яблонский Л.Т. Золото сарматских вождей. С. 21, 128; Яблонский Л.Т., Рукавишникова И. В. Вооружение раннесарматского воина. С. 16.

39 Лихачева О.С. Комплексы вооружения и развитие тактики боя у населения Лесостепного Алтая... С. 52.

40 Фролов Я.В. Погребальный обряд населения Барнаульского Приобья... С. 11.

41 Чугунов К.В. Захоронения «золотых людей» в традиции номадов Евразии. Ил. 1.-1–3.

42 Лихачева О.С. Комплексы вооружения и развитие тактики боя у населения Лесостепного Алтая... С.53, 58–59.