О.Е. Алпеев (Москва) РАЗВИТИЕ ПЛАНА ВОЙНЫ РОССИИ ПРОТИВ СТРАН ТРОЙСТВЕННОГО СОЮЗА (1873–1914)
Управление культуры Минобороны России Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи
Часть IСанкт-Петербург
©ВИМАИВиВС, 2016
©Коллектив авторов, 2015
© СПбГУПТД, 2016
История развития в России стратегического плана войны против держав Тройственного союза в последней четверти XIX – начале XX вв. является важной и актуальной научной проблемой. Общепринятая периодизация развития стратегического планирования Российской империи была изложена в монографии выдающегося историка А.М. Зайончковского «Подготовка России к империалистической войне. Очерки военной подготовки и первоначальных планов», вышедшей в 1926 г.1
Используя большое количество архивных документов, автор попытался нарисовать целостную картину истории разработки военных планов России накануне Первой мировой войны. Зайончковский выделил три основных этапа в русском стратегическом планировании. Первым он называл «милютинско-обручевский» период (1873–1910), названный так в честь военного министра Д.А. Милютина и начальника Главного штаба Н.Н. Обручева, заложивших основу системы государственной обороны России. Его основным содержанием являлась подготовка к оборонительным действиям против Германии и к наступлению против Австро-Венгрии. Второй этап (1910–1912) совпадал со временем действия первого варианта «мобилизационного расписания 1910 года» и характеризовался господством оборонительной стратегии в российском Генеральном штабе. Зайончковский считал произошедший отказ от «милютинскообручевской системы» обороны государства безусловным регрессом стратегического планирования. Последний этап развития плана войны, после 1912 г., связывался автором с возрождением наступательных тенденций и частичным возвращением к наследию Милютина и Обручева.
Как нам представляется, Зайончковскому не удалось показать развитие русского плана войны. Это связано с тем, что, во-первых, историк построил свое исследование на узкой источниковой базе, состоящей в основном из итоговых директивных документов стратегического планирования Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) Российской империи. Во-вторых, он не уделял должного внимания раскрытию причинно-следственных связей в военном планировании. Как следствие, предложенная им периодизация оказалась ошибочной.
Реконструировать процессы разработки планов войны России и раскрыть их эволюцию, показать действительный характер русского стратегического планирования представляется возможным при помощи комплексного компаративного изучения планирующих документов ГУГШ, материалов оперативного планирования, проводившегося в штабах военных округов, а также документов военных игр и полевых поездок офицеров Генштаба. Предложенная методика позволяет выделить в развитии русских военных планов в 1873–1914 гг. четыре этапа.
Первый этап (1873–1903) длился значительно меньше, чем считал Зайончковский. Необходимость планомерной подготовки к войне на западной границе была осознана военным руководством России сразу после образования в 1871 г. Германской империи. Опыт австро-прусской войны 1866 г. и франко-прусской войны 1870–1871 гг. показал важность заблаговременной подготовки государства к проведению мобилизации и сосредоточения армии. Начало подготовки к вооруженному столкновению с Германией и Австро-Венгрией было положено в обширной стратегической записке Н.Н. Обручева под названием «Соображения об обороне России», разработанной в начале 1873 г.2 Главная идея стратегии Обручева заключалась в обороне против одного из противников и наступлении против другого. Предпочтение в выборе объекта для атаки отдавалось Австро-Венгрии. С этой целью Обручев намеревался развернуть главные силы русской армии на западной границе в трех группах – на Немане, в пределах Привислинского края и на Волыни. Вместе с тем, в его планах условно рассматривалась возможность наступательных действий против Германии. Кроме подготовки к наступлению в Галицию, главной целью вооруженных сил России Обручев видел захват Босфора – этот проект разрабатывался в Главном штабе и в штабе Одесского военного округа3. Таким образом, в 80-е гг. XIX в. окончательно сложился общий стратегический план на случай большой европейской войны. Его краеугольными камнями стали наступление в Галиции, оборона германской границы и овладение Босфором4. Кроме того, в Главном штабе и штабе Варшавского военного округа были подготовлены планы кавалерийского рейда на территорию Германии и Австро-Венгрии с целью срыва мобилизации и сосредоточения их сухопутных вооруженных сил. В период действия «милютинско-обручевской системы» государственной обороны были разработаны пять планов войны – в 1880, 1883, 1887, 1890 (модифицирован в 1893 и 1897 гг.) и в 1903 г.
Последним планом войны «милютинско-обручевской системы» государственной обороны, основанной на оборонительнонаступательной стратегии, стало «мобилизационное расписание № 18» 1903 г. (схема 1). Согласно нему против Германии планировалось развернуть Северо-Западный фронт в составе 1-й и 2-й армий, XXVIII отдельного корпуса и Варшавского укрепленного района. На них возлагалась задача воспрепятствовать вторжению германцев в пределы империи. Против Австро-Венгрии выделялись 3-я, 4-я и 5-я армии и XXVI отдельный корпус. Целью армий Юго-Западного фронта являлось поражение австро-венгерских войск в Галиции. Общий резерв составляли 6-я армия, XXV и XXIX корпуса, формируемые из резервных дивизий, развертывавшихся при мобилизации. Под Петербургом оставлялась 7-я (Балтийская) отдельная армия. Для наблюдения за Румынией предполагалось развернуть XXVII отдельный (Бессарабский) корпус5.
Второй этап (1906–1910) характеризовался наибольшим тяготением руководства Генерального штаба к оборонительной стратегии, что объяснялось катастрофическим состоянием армии и флота России после окончания Русско-японской войны 1904–1905 гг. В этот период русское стратегическое планирование претерпевает кардинальные изменения и порывает с наследием Милютина и Обручева. 18 сентября 1906 г. 1-й оберквартирмейстер ГУГШ – вновь созданного специального планирующего органа, генерал-майор М.В. Алексеев и делопроизводитель
Схема 1. Стратегическое развертывание по «мобилизационному расписанию 18»
оперативного делопроизводства полковник С.К. Добророльский представили на рассмотрение начальника Генштаба генерал-лейтенанта Ф.Ф. Палицына доклад за № 199 под названием «Проект сосредоточения наших армий на западноевропейской границе» 6. Изложенный в нем план развертывания имел явную антигерманскую направленность и являлся исключительно оборонительным. Этот проект получил одобрение Николая II 18 ноября 1906 г.
23 января 1907 г. были утверждены «Руководящие основания» главнокомандующему Северо-Западными армиями и командующему отдельной Киевской армией по «мобилизационному расписанию № 18 восстановленному», как стал называться комплекс планирующих документов по новому плану войны7. В этих документах излагались ближайшие задачи сухопутных вооруженных сил на случай войны с державами Тройственного союза. В состав Северо-Западного фронта по новому плану войны входили 1-я, 2-я, 3-я, Вислинская («В») и Центральная («Ц») армии. Против Австро-Венгрии выставлялась отдельная Киевская («К») армия, развертываемая в 2-х группах возле Дубно и Проскурова. На второстепенных направлениях оставлялись заслоны – Балтийская («Б») и Бессарабская (или Одесская –«О») армии (схема 2).
Эти документы носили пассивно-выжидательный характер, из-за чего четко поставленные задачи в них отсутствовали. Реконструировать взгляды руководства русского Генштаба на стратегическое применение сухопутных вооруженных сил империи в случае войны во время действия «мобилизационного расписания № 18 восстановленного» позволяют документы военных игр, проведенных в 1906–1909 гг. Они показывают, что разработчики плана войны смирялись с потерей Царства Польского и допускали отход во внутренние губернии вплоть до Западной Двины и Днепра. Считалось необходимым вести оборонительные действия в течение одного-трех месяцев, после чего планировался переход в наступление силами свежих войск внутренних и периферийных военных округов. Ответный удар русских армий наносился по растянутым коммуникациям германцев, вторгнувшихся в глубь территории Российской империи. Особенно ярко взгляды русского Генерального штаба на вероятный сценарий развития военных действий отразились в документах игр
Схема 2. Стратегическое развертывание по «мобилизационному расписанию 18 восстановленному»
штаба Московского военного округа, войска которого в ходе занятий выступали в качестве стратегического резерва. Так, игра, проведенная при штабе округа с 22 января по 5 февраля 1907 г. свидетельствует о сдержанной оценке Генеральным штабом способности русской армии противостоять германскому вторжению8. Согласно предположению, кайзеровские армии вторглись в пределы Польши и через три месяца войны заняли Минск, отбросив русские войска на линию Полоцк – Витебск – Орша. На четвертый месяц войны на театр военных действий начали прибывать подкрепления из Сибири и Туркестана, что позволило русской стороне перейти в наступление, главную роль в котором играли войска Московского военного округа, наносившие удар в направлении на Борисов и Минск. Стратегические игры, организованные штабом Московского военного округа в период с конца 1907 и до начала 1910 гг., также посвящались отработке наступления против вторгнувшихся в пределы России германских войск9.
В следующий период развития русского плана войны (1910– 1912) произошел коренной поворот в сторону подготовки к ведению наступательных действий, что объясняется восстановлением военной мощи России после русско-японской войны. Начавшийся в 1908 г. Боснийский (Аннексионный) кризис продемонстрировал, что его разработчикам не удалось создать универсальный план развертывания, отвечающий любой обстановке. Конфликт на Балканах вынудил руководство Генерального штаба подготовить план войны на случай сосредоточения главных сил против Австро-Венгрии. Ко 2 декабря 1908 г. в управлении генерал-квартирмейстера ГУГШ подготовили 6 вариантов плана развертывания против Австрии под литерами «А», «Б», «В», «Г», «Д» и «Е», из которых для дальнейшей детальной разработки был выбран последний10. Однако к моменту признания аннексии Боснии и Герцеговины Сербией, Великобританией и Францией завершить его не успели, и к концу апреля 1909 г. работы над ним были прекращены.
Боснийский кризис обнажил серьезные недостатки стратегического плана войны России. В докладе от 4 октября 1908 г. за № 1774 2-й обер-квартирмейстер ГУГШ генерал-майор В.Е. Борисов отмечал, что «мобилизационное расписание № 18 восстановленное» не отвечало своему предназначению – служить универсальным военным планом на случай конфликта в Европе. Развертывание главных сил кордоном вдоль германской границы затрудняло ведение как оборонительных, так и наступательных действий. По мнению Борисова, районы сосредоточения русских армий следовало отнести в глубь страны11.
Заменившее «мобилизационное расписание № 18 восстановленное» «мобилизационное расписание 1910 года», принятое 26 июня 1910 г., задумывалось как исключительно оборонительное. По новому плану развертывания территория левобережной Польши очищалась от полевых войск. От создания фронтовых управлений решили отказаться. Виленским, Варшавским и Киевским военными округами формировались три перволинейные армии – 1-я, 2-я и 3-я. Наиболее выдвинутая вперед 2-я армия развертывалась в 2 группах – северной (VI, XIII, XV армейские корпуса, 3-я гвардейская пехотная дивизия XIX корпуса) и южной (XIV корпус, 38-я пехотная дивизия XIX корпуса). Мобилизация и сосредоточение обеспечивались XXIII корпусом, первое время остававшимся на левом берегу Вислы, и кавалерией. 3-я армия также развертывалась в двух районах – Дубно-Ровненском (IX, X, XI, XXI и III Кавказский корпуса) и Проскуровском (VII, VIII и XII корпуса). Прибывающие из Казанского и Московского военных округов корпуса сводились в 4-ю и 5-ю армии. Они развертывались в тыловых районах Свенцяны – Вильно – Молодечно и Лида – Волковыск – Барановичи. На Балтийском побережье и в Бессарабии выставлялись отдельные 6-я и 7-я армии (схема 3)12.
Новый план войны встретил ожесточенную критику со стороны военных округов. Еще в период его подготовки 23 января 1910 г. начальник штаба Варшавского военного округа генераллейтенант Н.А. Клюев представил в ГУГШ «Соображения о наступательных действиях из района 2-й армии при войне с Германией и Австрией», где предложил отказаться от оборонительного образа действий и
Схема 3. Стратегическое развертывание по «мобилизационному расписанию 1910 года»
начать готовиться к наступлению против Германии (схема 4)13. Также в записке он детально разработал план концентрического вторжения в пределы Восточной Пруссии силами 1-й, 2-й армий и части корпусов 4-й и 5-й. Эти войска Клюев считал необходимым сосредоточить на левом фланге 2-й армии, на линии Остроленка – Цеханов. С целью обеспечения наступления в пределы Германии он настаивал на усилении
Схема 4. Проект стратегического развертывания Н.А. Клюева, 1910 г.
войск на южном фасе Варшавского округа двумя корпусами 5-й армии, развернув их на линии Люблин – Холм – Ковель. Клюев протестировал предложенный план наступления в Восточную Пруссию в ходе двух больших стратегических военных игр со старшими войсковыми начальниками в 1910 и 1911 гг., подтвердивших его выполнимость14. Идеям Клюева суждено было лечь в основу введенного двумя годами позже плана развертывания, известного как вариант «Г» «мобилизационного расписания 1910 года».
К декабрю 1910 г. в полном соответствии с идеями Клюева в ГУГШ составили дополнительные планы перевозок корпусов 4-й и 5-й армий на восточно-прусскую границу. Для их испытания в конце года руководство ГУГШ организовало широкомасштабную стратегическую игру с командующими войсками европейских военных округов, но занятия не состоялись15.
Дополнительные маршруты перевозок корпусов Московского и Казанского военных округов, подготовленные в ГУГШ, в корне меняли первоначальную концепцию «мобилизационного расписания 1910 года», так как отвечали другой задаче – сокрушению вооруженных сил Германской империи. На австро-венгерском стратегическом направлении Генеральный штаб России продолжал готовиться к обороне.
Последний этап в эволюции плана войны Российской империи (1912–1914) также характеризовался господством наступательных взглядов. Но теперь руководство ГУГШ рассматривало в качестве главного противника Австро-Венгрию, разгром которой стал первостепенной задачей русской стратегии. Главным вдохновителем восстановления приоритета галицийского направления стал начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.В. Алексеев. Вместе с тем начальник Генерального штаба генерал от кавалерии Я.Г. Жилинский и генерал-квартирмейстер генерал-майор Ю.Н. Данилов не собирались отказываться от активных действий на границе с Восточной Пруссией. Переоценивая наступательные возможности русской армии, военное руководство империи пошло на распыление сил между двумя стратегическими направлениями.
18–22 февраля 1912 г. в Москве состоялось совещание начальников окружных штабов, ознаменовавшееся торжеством антиавстрийских тенденций в Генеральном штабе. В итоге были разработаны «Высочайшие указания командующим войсками на случай войны с державами Тройственного союза», в которых излагались ближайшие задачи и состав армий на западной границе16. Документ был утвержден Николаем II 1 мая 1912 г. Он содержал два плана развертывания – основной, «А» (нанесение главного удара по Австро-Венгрии), и дополнительный, «Г» (нанесение главного удара по Германии). Вариант «А» предусматривал не только наступление в пределы Австро-Венгрии, но и вторжение в Восточную Пруссию. Русское командование ввело в действие этот план войны в 1914 г. (схема 5).
По варианту «А» в состав Северо-Западного фронта, развертываемого против Германии, назначались 1-я и 2-я армии. На них возлагалась задача осуществить концентрическое наступление в пределы Восточной Пруссии «с целью создания выгодного исходного положения для дальнейших действий». 1-я армия состояла из Гвардейского, I, III и IV корпусов и развертывалась на Среднем Немане. Во 2-ю армию входили II, VI, XIII, XV и XXIII корпуса. Главные силы армии занимали район Гродно – Белосток – Ломжа.
Армии Юго-Западного фронта, выделявшегося против Австро-Венгрии, развертывались в двух группах: 4-я и 5-я армии – на южном фронте Варшавского военного округа, на линии Холм – Люблин – Ковель; 3-я армия – в пределах Киевского округа, в Дубно – Ровненском и Проскуровском районах. 4-я армия состояла из Гренадерского, XIV, XVI, XX и XXIV корпусов, 5-я – из V, XVII, XIX и XXV корпусов. В 3-ю армию входили VII, IX, Х, XI, XII, XXI и III Кавказский корпуса. Основной задачей фронта являлось окружение и разгром австро-венгерской группировки в Галиции. План «Г» не отличался от модифицированного в конце 1910 г. проекта развертывания по «мобилизационному расписанию 1910 года» (схема 6). Последнее изменение в план развертывания было внесено 20 декабря 1912 г., в самый разгар так называемого «мобилизационного кризиса» на Балканах, когда было принято решение передать XXIV корпус из 4-й армии в 3-ю.
Необходимо отметить, что план войны 1912 г. являлся чересчур рискованным и не отвечал текущему состоянию сухопутных вооруженных сил страны. Переоценивая наступательные возможности русской армии, военное руководство империи пошло
Схема 5. Стратегическое развертывание по «мобилизационному расписанию 1910 года» (1912). План «А»
Схема 6. Стратегическое развертывание по «мобилизационному расписанию 1910 года» (1912). План «Г»
на распыление сил между двумя стратегическими направлениями. Созданный на основе предложений начальника штаба Киевского военного округа М.В. Алексеева и действовавшего антигерманского плана войны проект развертывания не позволял добиться решающего численного превосходства над противниками ни на одном из них. Он не получил поддержки среди военноокружного руководства, о чем свидетельствуют, например, документы военных игр и полевых поездок Варшавского округа, в ходе которых отрабатывались оборонительные действия на германской границе. Это отражало неверие окружного руководства в успех вторжения в Восточную Пруссию.
С целью проверить основные положения нового плана войны и продемонстрировать военно-окружной «фронде» непогрешимость плана войны России руководство ГУГШ провело 20–24 апреля 1914 г. в Киеве большую стратегическую игру17. В ее ходе русской стороне удалось отразить наступление германцев на неманском направлении и начать вторжение в Восточную Пруссию. Армии Юго-Западного фронта остановили продвижение австро-венгерских войск в пределы Варшавского и Киевского военных округов и начали охватывать фланги 1-й и 2-й армий противника. Эта военная игра окончательно закрепила рискованный характер стратегического планирования, осуществлявшегося в российском Генеральном штабе накануне Первой мировой войны (схемы 7 и 8).
С середины 1912 г. началась подготовка к введению в действие «мобилизационного расписания № 20» и нового плана развертывания. Окончательный вариант проекта излагался в докладе № 329 от 22 сентября 1913 г. «О развертывании наших вооруженных сил при войне на Западном фронте, ко вводу в действие “мобилизационного расписания № 20”»18. 25 сентября доклад получил одобрение Николая II, и на его основе в ГУГШ подготовили «Основные соображения по развертыванию наших вооруженных сил при войне с державами Тройственного союза (к введению в действие “мобилизационного расписания № 20”)», которым предстояло стать фундаментом всех дальнейших работ по стратегическому планированию19. Новый проект развертывания стал логичным развитием компромиссной концепции наступления на обоих стратегических направлениях. «Мобилизационное расписание № 20» должно было быть введено в действие
Схема 7. Стратегическая военная игра старших войсковых начальников в Киеве 20–24 апреля 1914 г. Действия на Северо-Западном фронте
Схема 8. Стратегическая военная игра старших войсковых начальников в Киеве 20–24 апреля 1914 г. Действия на Юго-Западном фронте
в 1915 г., однако завершить его к началу Первой мировой войны не успели, поэтому стратегическое развертывание в августе 1914 г. осуществлялось по «мобилизационному расписанию 1910 года». Новый проект развертывания стал логичным развитием компромиссной концепции наступления на обоих стратегических направлениях, против которой активно выступали представители окружных штабов.
Таким образом, проведенное нами комплексное изучение планирующих документов Генерального штаба России и материалов стратегических игр и полевых поездок, позволило нам пересмотреть традиционную хронологию эволюции русского стратегического планирования в последней четверти XIX – начале XX вв. С помощью сравнительного анализа этих документов удалось создать объективную периодизацию развития планов войны Российской империи перед Первой мировой войной, которая, по нашему мнению, состоит из четырех этапов. Развитие русского стратегического планирования проделало путь от оборонительно-наступательного плана войны, разрабатывавшегося в последней четверти XIX в., к оборонительной стратегии, воплощенной в «мобилизационном расписании № 18 восстановленном» 1906/07 г. Логическим итогом его эволюции стало принятие в 1910 г. наступательного плана войны. Необходимо подчеркнуть, что возрождение наступательных традиций в российском Генеральном штабе произошло на два года раньше, чем считалось в исторической литературе. Характерной особенностью развития военных планов России следует признать то, что незадолго перед началом Первой мировой войны Генеральный штаб империи принял решение наступать сразу на двух стратегических направлениях, а не на одном, что предусматривалось всеми предыдущими проектами развертывания.
1 Зайончковский А.М. Подготовка России к империалистической войне. Очерки военной подготовки и первоначальных планов. М., 1926.
2 Анализ этой записки см.: Зайончковский П.А. Военные реформы 1860–1870 годов в России. М., 1952. С. 280–288; Айрапетов О.Р. Забытая карьера «русского Мольтке». Николай Николаевич Обручев (1830–1904). СПб., 1998. С. 127–128.
3 О подготовке десантной экспедиции на Босфор см., напр.: Айрапетов О.Р. На Восточном направлении. Судьба Босфорской экспедиции в правление императора Николая II // Последняя война императорской России / под ред. О.Р. Айрапетова. М., 2002. С. 158–261; Его же. Предположение атаки Царьграда: Рус-№ 3. С. 60–63; Бакулин В.М. Военная подготовка Россией Босфорской экспедиции в 80 – начале 90-х гг. XIX в.: дис. канд. ист. наук. М., 2008.
4 Айрапетов О.Р. Забытая карьера... С. 254–255.
5 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2000. Оп. 1. Д. 492. Л. 1–11.
6 Там же. Д. 97. Л. 1–49. Приложения – Л. 50–70. Подробный анализ этого документа см.: Ростунов И.И. Русский фронт первой мировой войны. М., 1976. С. 88–90.
7 РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 492. Л. 70–72 об., 78–79 об. В документах ГУГШ это расписание также иногда называется «измененным».
8 Рукописный отчет окружного штаба об этой игре см.: РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 423. Л. 37–76.
9 Там же. Ф. 1606. Оп. 2. Д. 936. Л. 38–38 об.
10 Там же. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 514. Л. 3.
11 Там же. Л. 53–57.
12 Подробнее см.: Зайончковский А.М. Указ. соч. С. 211–227.
13 РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1790. Л. 49–57 об., 59–59 об.
14 Подробные описания этих игр см.: Разбор военной игры старших пехотных начальников, веденной в феврале 1910 года при штабе Варшавского военного округа // Там же. Ф. 1859. Оп. 1. Д. 2821. Л. 197–204; Отчет о военной игре старших войсковых начальников Варшавского военного округа в 1911 г. // Там же. Д. 172. Л. 1–12 об., 13–17.
15 Подготовительные материалы этой игры и переписку об ее организации см.: Там же. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1981. Л. 1–19; Д. 1982. Л. 37–39 об., 47–48 об., 50–51, 79–80 об., 90–91 об.; Д. 1983. Л. 13–19 об.
16 Там же. Д. 2236. Л. 2–7 об.
17 См. подробнее: Отчет о стратегической военной игре, состоявшейся в г[ороде] Киеве с 20-го по 24-е апреля 1914-го года // РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1990. Л. 3–14 об.; Суворов А.Н. Военная игра старших войсковых начальников в апреле 1914 года // Военно-исторический сборник. 1919. Вып. 1. С. 9–28; Меликов В.А. Проблема стратегического развертывания по опыту мировой и гражданской войны. М., 1935. Т. 1. Мировая империалистическая война 1914–1918 гг. С. 247–261; Алпеев О.Е. На пути к Каннам. Планирование «похода в Восточную Пруссию» в штабе Варшавского военного округа, 1872–1914 гг. // Русский сборник: Исследования по истории России / Ред.-сост. О.Р. Айрапетов, М. Йованович, М.А. Колеров, Б. Меннинг, П. Чейсти. М., 2011. Т. X. С. 254–258.
18 РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 7140. Л. 107–122.
19 Там же. Д. 1833. Л. 1–16 об.
Комментарии