О.А. Белозерова (Санкт-Петербург) «ДВОЕВЛАСТИЕ» НА СУХОПУТНОМ ТЕАТРЕ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ В РУССКО-ЯПОНСКУЮ ВОЙНУ (1904–1905). ГЕНЕРАЛ КУРОПАТКИН О ВОЗМОЖНОСТИ ПОРТ-АРТУРА ОБОРОНЯТЬСЯ

Управление культуры Минобороны России Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи

В понимании итогов русско-японской войны такие факторы, как «двоевластие» в командовании на сухопутном театре военных действий (ТВД), расхождение во взглядах и на оценку командованием возможности укрепленного района Порт-Артур обороняться, следование принятой стратегии сдерживания противника до полного сосредоточения Маньчжурской армии и преждевременное подписание Портсмутского мира, все еще уступают место критике «оперативной упадочности» и поискам виновных, в частности тенденции перекладывать ответственность за неудачный исход войны на генерала А.Н. Куропаткина¹, при том, что его точка зрения и деятельность большей частью остаются малоисследованными, а главнокомандующим он был лишь немногим более 4-х месяцев.

Вскоре после подписания Портсмутского мира вышел в свет четырехтомный отчет А.Н. Куропаткина, в котором он дал «посильные» ответы на обвинения в его адрес и наметил главные выводы с целью исправления имевших на войне место «духовных и материальных недочетов»². Как офицер и человек долга и чести, он не снимал с себя ответственности за исход войны и полагал «насущным» разобраться в причинах случившегося: «Я смотрю на свой труд лишь как на материал, который поможет историкам минувшей войны правдиво выяснить причины наших неудач и этим дать возможность определить средства избежать их в будущем»³.

Генерал считал, что Маньчжурская армия не была побеждена и Портсмутский мир был подписан преждевременно, а создавшаяся «двойственность» в командовании явилась одной из главных причин, изначально обусловивших ход военных действий, при этом последнее слово оставалось за императором и часто за великими князьями. Бывший министр финансов С.Ю. Витте, хотя и являлся одним из главных оппонентов А.Н. Куропаткина, в связи с этим писал: «Я не знаю подробностей первой части кампании, покуда Алексеев не был вызван в Петербург и Куропаткин не был назначен главнокомандующим, но могу безошибочно утверждать, что первая часть кампании разыгралась бы совершенно иначе, если бы не было этой двойственности; она была бы более для нас благоприятной. А неудача вначале, несомненно, имела влияние на вторую часть действий!»⁴

В связи с вышесказанным представляется важным более подробно остановиться на том, как сложилось «двоевластие» на ТВД, а также на взглядах и решениях генерала А.Н. Куропаткина в связи с положением и обороной укрепленного района Порт-Артур и на их отличии от позиции, занимаемой адмиралом Е.И. Алексеевым⁵.

А.Н. Куропаткин, находясь еще на посту военного министра и ссылаясь на предшествующий опыт назначений, не одобрял выбор адмирала, а не генерала, в качестве главнокомандующего всеми вооруженными силами на Дальнем Востоке. С началом военных действий им был предложен императору ряд кандидатур на должность командующего Маньчжурской армии⁶. Узнав, что выбор пал на него, и понимая всю сложность создававшегося положения, генерал А.Н. Куропаткин по собственной инициативе отказался от поста военного министра⁷, тем самым перейдя в подчинение адмирала Е.И. Алексеева. Перед отъездом в армию 25 февраля 1904 г. А.Н. Куропаткин записал в своем дневнике:

«Его Величество обещал, если возникнет со стороны наместника то или другое нарекание на меня, ранее решения затребовать мое объяснение»⁸.

От совместной работы с адмиралом Е.И. Алексеевым многие воздерживались, и на то были основания. В архивном фонде адмирала имеются свидетельства его обращений к императору, например, в связи с назначениями генерала Д.И. Субботича, адмирала Н.И. Скрыдлова и, конечно, генерала А.Н. Куропаткина, прослеживающиеся со времени Боксерского восстания (1898–1902). Адмирал Е.И. Алексеев не раз обращался к императору с просьбами, вплоть до октября 1904 г. (когда он отошел от дел и передал главнокомандование генералу А.Н. Куропаткину), выражая нежелательность для него «получения назначения главнокомандующим» и об освобождении от этой должности, объясняя это плохим здоровьем в результате 40-летней службы и длительного пребывания на Дальнем Востоке и неподготовленностью к столь ответственной должности, которую он был вынужден принять «по долгу». Из переписки членов группы А.М. Безобразова следует, что адмирал фактически, не желая того, стал их «ставленником», поскольку его мнения доводились до сведения императора в преломленной, согласно их интересам, интерпретации⁹.

Изначально стратегия адмирала Е.И. Алексеева была рассчитана на «битву флотов». Затем с вступлением в должность адмирала С.О. Макарова расчет был на поддержку армии флотом. После 31 марта 1904 г., в силу трагических событий, Маньчжурская армия практически осталась без поддержки флота.

Генерал А.Н. Куропаткин считал, что исход войны будет решаться на суше, а не «битвой флотов»¹⁰, «достаточными силами и при том снабженными всем необходимым для непрерывного наступления в течение довольно продолжительного времени»¹¹. Его стратегия была построена с учетом знания противника, уникальности и удаленности театра военных действий и имеющихся материальных и людских ресурсов. В своей стратегии А.Н. Куропаткин исходил из конечных целей войны, однако от него ждали немедленных побед¹². При защите КВЖД как первостепенной задачи, недостаточных разведывательных данных, ограниченных возможностях в маневрировании и при концентрическом наступлении противника генералу приходилось принимать решения государственной важности в условиях «двоевластия» и расхождения во взглядах с главнокомандующим и его штабом. Так, расхождение среди представителей высшего командования в оценке мест возможной высадки японцев сказалось на ходе сосредоточения сухопутных сил. В течение апреля 1904 г. командующий был оставлен без подкрепления пехоты, тем не менее его усилиями сосредоточение прошло успешно, и к 13 июля генерал «указал», что наступил новый период кампании – «надо искать боя».

С учетом сопряженных рисков ответственность, лежавшая на плечах командующего армией, была огромной. Сверх того адмирал стал возлагать на генерала и ответственность за участь ПортАртура. В связи с потерями на флоте и изменением мнения главнокомандующего о способности укрепленного района Порт-Артур обороняться и выдержать осаду, расхождения во взглядах на Порт-Артур между ними дошли до крайности к июню – июлю 1904 г. Адмиралом также было предложено передать управление гарнизоном крепости от командующего армии в подчинение адмирала С.О. Макарова.

Толчком, проявившим глубину этой проблемы, скрытой от глаз ряда подчиненных и общественности того времени, явилась последовавшая с подачи адмирала Е.И. Алексеева и генерала Я.Г. Жилинского высочайшая телеграмма на имя Е.И. Алексеева от 22 мая 1904 г., в которой император, не уточняя «ни способа, ни направления, ни средств для осуществления помощи Порт-Артуру, так как это принадлежит власти лица, облеченного полномочиями Главнокомандующего», указывал, что переход к активной деятельности являлся «назревшим», так как дальнейшее выжидание подкреплений могло привести к тому, что «к началу периода дождей мы все будем в выжидательном положении и Порт-Артур никакого содействия со стороны Армии не получит». Император просил передать генерал-адъютанту А.Н. Куропаткину, что ответственность за участь Порт-Артура он возлагал всецело на него¹³. Предвидя последствия предлагаемых действий, генерал был вынужден обратиться к адмиралу Е.И. Алексееву, излагая свое положение и видение ситуации в двух депешах – за № 714 от 26 мая 1904 г. и за № 724 от 29 мая 1904 г.: «...в спокойной форме документально изобличаю, как менял он свои мнения о плане действий, о силе Порт-Артура, как отказывался последовать моему совету усилить гарнизон Порт-Артура, как он ошибся в роли нашего флота. Заключаю вопросом: насколько командующий Маньчжурской армией может быть ответственен за бездеятельность флота при высадке в Бицзыво и при атаке японцами Цзиньчжоуской позиции, а также за перемену взглядов на крепость Порт-Артур? В феврале адмирал в депеше государю (от 12 февраля) признавал желательным, чтобы японцы напали на Порт-Артур, ибо эта крепость надолго задержит японцев. Теперь адмирал заявляет, что Порт-Артур и не крепость и держаться не может»¹⁴.

Одно из наиболее распространенных обвинений ряда современных военно-морских историков в адрес А.Н. Куропаткина – это то, что он не предпринял соответствующих действий для помощи укрепленному району Порт-Артур. Анализ архивных документов в сочетании с дневниковыми записями показывает, что генерал признавал важным идти на выручку Порт-Артура, о чем свидетельствует его депеша из Ляояна за № 714 от 26 мая 1904 г.¹⁵ Генерал обратился к адмиралу Е.И. Алексееву, ссылаясь на доработанный в ноябре 1903 г. штабом наместника план стратегического развертывания войск и на последующие соображения адмирала в начале кампании. В этой депеше генерал выдвинул обвинения адмиралу в непоследовательности в планировании, что и привело к создавшемуся положению в укрепленном районе Порт-Артур. Согласно плану адмирала высадка японцев могла последовать не ближе Цинампо, а в Инкоу признавалась «немыслимой». Согласно этому для Порт-Артура назначался «только его крепостной гарнизон с самыми незначительными добавлениями», а главной целью действий японцев была принята «наша полевая армия, собираемая в Южной Маньчжурии», однако начав действия без объявления войны, японцы «нарушили наши расчеты по отношению к роли нашего флота»¹⁶.

В депеше адмирала Е.И. Алексеева от 12 февраля были представлены соображения о том, что 3-й японской армии могла быть поручена отдельная операция против Порт-Артура, а помешать высадке японцев было возможно только действиями флота, а также, что если высадка состоится, то сначала японцы встретят «сильное сопротивление на Цзинчжоуской позиции, а после нее серьезный отпор на сухопутном фронте Порт-Артура»¹⁷. В результате в феврале 1904 г. адмирал и его штаб признавали, что «при боевой силе гарнизона в 20 тыс. ускоренная атака ПортАртура не обещает японцам успеха и что вообще действия японцев против Порт-Артура в общих наших интересах могут быть признаны выгодными»¹⁸. Затем наиболее опасным представлялось направление японцами «двух армий со стороны Ялу и высадка третьей армии в Инкоу или вблизи этого порта», в связи с чем адмирал не считал необходимым перевести на Квантун 9-ю стрелковую бригаду, как предлагал А.Н. Куропаткин в своей депеше от 27 января 1904 г. за № 111¹⁹.

Генерал А.Н. Куропаткин, по назначении командующим 7 февраля 1904 г., в депеше за № 1 от 11 февраля снова телеграфировал, что «важнейшею задачей на Маньчжурском ТВД представляется укрепление обороноспособности Порт-Артура против возможной осады и штурма его 4–5 дивизиями»²⁰, предупреждая, что иначе армия могла быть вынуждена к переходу в наступление еще не сосредоточенными силами, идя на помощь гарнизону крепости – проблема, с которой генералу пришлось столкнуться. Это не встретило сочувствия наместника. Генерал впоследствии писал: «Начиная войну, мы возлагали чрезмерные надежды на наш Тихоокеанский флот <...> мы сократили на треть против признававшейся нормы силы, предназначенные для защиты Квантуна и Порт-Артура. Флот не оправдал надежд, а падение Порт-Артура было преждевременным»²¹.

В депеше от 13 февраля за № 19 А.Н. Куропаткин вновь указывал, что если «осажденный Порт-Артур не будет иметь достаточного гарнизона, то командующий армией, тревожась за участь этой крепости, может быть вынужден к переходу в наступление еще не сосредоточенными силами». Ввиду этих соображений он снова советовал 9-ю стрелковую бригаду сосредоточить на Квантуне вместо 3-й стрелковой бригады²².

В своем ответе от 17 февраля за № 41 адмирал сообщал об усилении сухопутного фронта крепости, указывая, что боевая сила гарнизона в течение трех месяцев уже превысила 40 тыс. человек и что возросла конструктивная сила укреплений.

А.Н. Куропаткин также обращал внимание адмирала Е.И. Алексеева на то, что его взгляд на обороноспособность Порт-Артура резко изменился, ссылаясь на депешу адмирала от 22 мая за № 2921, в которой тот утверждал, что «Порт-Артур нельзя признать ныне крепостью» и что он едва ли может выдержать даже осаду в течение 2–3 месяцев, в отличие от того, что предполагалось адмиралом еще возможным 3 мая в депеше за № 2491. Генерал объяснял «такие резкие изменения во взглядах на крепость» временными неудачами русского флота и сухопутной армии и тем, что отсутствие содействия флота облегчило японцам высадку у Бицзыво и овладение Цзинчжоуской позицией, а также тем, что «при дальнейшем бездействии флота японцы без затруднений могли перенести свою базу с севера Цзинчжоуского перешейка на юг от него»²³. Известно, что позиция адмирала до и в начале войны была «воинственной», и генерал отметил, что «мы от преувеличенного умаления сил японцев перешли к преувеличенной оценке их сил и достоинств»²⁴.

А.Н. Куропаткин признавал, что положение Порт-Артура стало тревожным и крепости требовалась действительная «выручка» Маньчжурской армией, но, по его мнению, в мае 1904 г. главной причиной тревоги была «потеря веры начальствующих лиц в неприступность Порт-Артура, защищаемого многочисленным и обильно снабженным продовольствием, патронами и снарядами гарнизоном», и нервозное отношение к делу генерала А.М. Стесселя, сквозившее в его докладах. При этом еще год назад генерал А.М. Стессель «с гордостью и мужеством утверждал, что Порт-Артур может отстояться продолжительное время против всей японской армии», а получалось, что теперь Порт-Артур «уже не крепость, и японцы могут овладеть им в самое короткое время»²⁵. В связи с этим А.Н. Куропаткин, приводя примеры, писал: «Военная история учит, что нет такой твердыни, которая могла бы устоять против энергичного и храброго противника, если вера в возможность отстоять эту твердыню исчезла из сердца начальника, если недоверие к своим силам и преувеличенное мнение о силе противника сообщились от начальника войскам»²⁶. Не признавая в конце мая 1904 г., что «…положение Порт-Артура могло бы вызывать особую тревогу, если бы генерал Стессель и войска были вполне готовы встретить противника грудью и исполнить свой долг бестрепетно до конца в строю», А.Н. Куропаткин считал, что русские войска «…в тех условиях, в которых они ныне находятся в Порт-Артуре, нельзя победить, несмотря ни на какие жертвы, на которые готовы японцы»²⁷. Иначе представлялся вопрос генералу в том случае, «…если генерал Стессель сам потерял веру в возможность отстоять со славою вверенный ему русский оплот на Дальнем Востоке и успел сообщить войскам свои сомнения и подорвать их мужество и энергию. Тогда мы действительно должны ожидать относительно Порт-Артура самых тяжелых неожиданностей»²⁸.

Причины, по которым генерал считал, что армия не могла идти немедленно на выручку крепости, заключались в том, что для освобождения Порт-Артура требовалось следующее: «…продвинуться от района сосредоточения свыше 300 верст и, главное, требовалось взять Цзинчжоускую позицию, защищаемую не только сухопутными войсками, но и флотом. Для взятия этой позиции потребуется энергичное содействие осадной артиллерии. Движение к Порт-Артуру, растягивая расположение Маньчжурской армии по линии железной дороги до 300 верст, причем на фланге этой линии расположена армия Куроки, численностью не менее 70–90 тысяч, представляет большие трудности и опасность. Поэтому, как значится и в письме Вашем 8 мая № 2617, это движение должно быть надежно обеспечено оставлением сильного заслона против армии Куроки с резервами в Ляояне и Хайчене. Но если Порт-Артур будет держаться сообразно с силою своего гарнизона и запасами, а главное сообразно с историческою доблестью русских войск, – то все трудности, каких бы то жертв ни потребовало, будут преодолены и мы выручим славный гарнизон его»²⁹. А.Н. Куропаткин полагал, что «умаление нашей веры в силу Порт-Артура не осталось без влияния хвастливых замечаний японцев, что они возьмут Порт-Артур в двухнедельный и даже недельный срок»³⁰.

Отстаивая свою точку зрения, 29 мая 1904 г. в депеше за № 724 командующий Маньчжурской армией дал очередной ответ главнокомандующему на его телеграмму № 11 от 23 мая, в котором он обращал внимание также на несоответствие указаний главнокомандующего и военного министра. Генерал считал, что выделение в то время для активных действий 32 батальонов с выдвижением их к югу не соответствовало данному ему главнокомандующим указанию в письме от 8 мая за № 2617 о «выставлении на перевалах вполне обеспечивающего нашу коммуникационную линию заслона против армии Куроки», а также переданным ему генералом В.В. Сахаровым в депеше от 19 мая следующим Высочайшим указаниям о дальнейших действиях: «Необходимо принять энергичные меры для противодействия японцам и для выручки Порт-Артура, при чем какие бы действия с этой целью ни предпринимались, они должны быть так рассчитаны, чтобы в пункте решительного столкновения мы обладали достаточными силами для обеспечения за собой успеха, не подвергая наши войска поражениям по частям»³¹.

Оценив риск таких действий, командующий опасался, что если Маньчжурская армия была бы атакована армией Куроки, то могло произойти решительное столкновение, при котором российские войска, с выделением войск к Порт-Артуру, могли оказаться «не обладающими достаточными силами для обеспечения за собой успеха», а главное генерал стремился всеми силами избежать прорыва неприятеля к железнодорожной магистрали.

Генерал обращал внимание главнокомандующего на то, что «по объявлении войны сосредоточение Маньчжурской армии происходило согласно представленному Наместником и Высочайше утвержденному плану сосредоточения, в основании которого лежало предположение, что главная опасность угрожает не к стороне Порт-Артура, а по отношению к Маньчжурской армии со стороны высадки японских войск у Инкоу и Гайчжоу, как то значилось и в депеше Е.И. Алексеева Николаю II от 12 февраля 1904 г.» Рассматривая возможные варианты действий, генерал А.Н. Куропаткин всегда признавал опасным выдвижение еще слабых сил на р. Ялу, поэтому он неоднократно «предписывал» не ввязываться в бой с превосходящими силами противника, а отходить постепенно назад, принимая все меры для того, чтобы русские войска не потерпели отдельных поражений. По мнению А.Н. Куропаткина, Маньчжурская армия не могла производить никаких активных действий в течение апреля, поскольку не было определено, куда японцы направляли свои 9 полевых дивизий. Из дневниковых записей также следовало, что подкреплений пехоты Маньчжурская армия с конца марта по май 1904 г. не получала.

Деятельность флота, с назначением вице-адмирала О.С. Макарова, давала основания полагать, что расчет, согласно совместно разработанному плану сосредоточения, на «недопуск японцев к высадке в ближайших к Порт-Артуру окрестностях» мог быть осуществлен, однако места высадки оставались неизвестными, а противник мог предпринять действия и совместно с китайскими войсками. Маньчжурская армия, еще полностью не сосредоточенная, могла ожидать удара с обоих флангов и, по мнению генерала, должна была оставаться в оборонительном положении, пока не было выяснено направление главных сил противника.

Генерал признавал, что гибель «Петропавловска» и адмирала О.С. Макарова и последовавшая неудача на р. Ялу негативно отразились на ходе дел на ТВД. В расчетах действий Маньчжурской армии не признавалось возможным оказать сопротивление высадке, столь отдаленной от района сосредоточения, в то время как флот «ничем не препятствовал высадке» у Бицзыво. Однако высадка у Бицзыво второй японской армии вначале также

«вполне не предрешала направление главного удара японских сил на Порт-Артур».

Возможен был и другой план: «Концентрическое наступление в то время трех японских армий против Маньчжурской армии, особенно при условии разрушения железной дороги и поднятия против нас местного населения, могло обещать японцам успех», а при полном перерыве в подвозе к армии пехотных частей «армия заключала в себе 78 ½ батальонов, считая и 2 ½ батальона 1-ой Сибирской дивизии».

Генерал также предвидел вероятность неудачи против превосходящих сил противника при разрыве железнодорожного сообщения и движении значительных японо-китайских сил правым берегом р. Ляохе и готовился к возможному отступлению из Ляоянского еще слабо укрепленного района, для чего шла подготовка позиций у Мукдена и Телина.

После отступления от р. Ялу войска заняли перевалы через Феньшуйлинский хребет и на флангах занимали Саймадзы и Сюянь, чтобы по возможности раскрыть силы и направление главного удара японских войск в случае, если бы неприятель перешел в наступление и его расположение оказалось вынужденно разбросанным³². В создавшейся ситуации 29 апреля 1904 г. император повелел Маньчжурской армии в кратчайший срок завершить сосредоточение.

Генерал А.Н. Куропаткин, в интересах всей кампании, не считал возможным оставить Феньшуйлинский хребет и «оттянул назад» частичные силы. Район близ Гайчжоу некоторое время был занят только конницей, а Инкоу, с согласия главнокомандующего, продолжал быть занятым русскими войсками.

В мае, с прибытием подкреплений сила Маньчжурской армии дошла до 94 батальонов, и при благоприятной обстановке было возможно с «…надеждой на успех выдержать напор двух и даже трех японских армий; равно мог обещать результаты и переход в наступление против армии Куроки», но усиленная армия генерала Куроки могла составить от 70 до 80 батальонов при многочисленной артиллерии. Движение против этой армии до р. Ялу и обратно (согласно предложению главнокомандующего от 8 мая за № 2617, указывавшему на своевременность перехода Маньчжурской армии к активным действиям к стороне р. Ялу или по направлению к Порт-Артуру) составляло до 500 верст по трудным горным дорогам. Из них только лишь некоторые допускали движение русской артиллерии и обозов, что затруднялось недостаточным количеством «…горной артиллерии, горного обоза, парков и в особенности недостатком огромным транспортных средств, которые потребовались бы для питания армии при движении по местности, почти совершенно лишенной продовольственных средств».

По получении этого указания А.Н. Куропаткин с учетом заявлений, что Порт-Артур нуждается в быстрой помощи, предпочел второе предложение. Имея на фланге армию Куроки, командующий понимал риск и трудность движения к Порт-Артуру (движение к р. Ялу эту помощь отдаляло).

Еще месяцем ранее, 26 апреля, генерал отмечал, что Е.И. Алексеев, при существующем расположении и неизвестности, куда японцы могли направить остальные силы, признал, что направление за 300 верст 18 батальонов из Южно-Маньчжурского отряда (которые, по расчетам генерала, можно было выделить) составляло весьма опасную задачу. По мнению генерала, выделение этих сил лишило бы Маньчжурскую армию активности, в то время как эти силы могли оказаться недостаточными, чтобы помешать японцам блокировать Порт-Артур, а в случае отступления эти 18 батальонов могли лишиться своих сообщений, так как им «надо было идти клином, имея море с двух сторон»³³.

Как известно, в течение мая произошла высадка трех японских армий: 2-я армия генерала Оку начала высадку 26 апреля у Бицзыво, 3-я армия генерала Ноги – у Дальнего и 4-я армия генерала Нодзу – у Дагушаня. С тем чтобы отрезать ПортАртур, 25 мая 2-я японская армия перешла в наступление. Армии генерала Ноги предписывалось взять Порт-Артур. 11 мая А.Н. Куропаткин сделал следующую запись: «Вчера наместник прислал ко мне Жилинского с письмом, в котором указывает, что, по его мнению, наступило время Маньчжурской армии перейти в наступление или к Ялу, или к Порт-Артуру для выручки его. И этот совет дан, когда еще не определилось, куда высадится третья армия японцев! Воистину, мы создаем авантюристическую стратегию. Дали расшатать свой флот. Теперь принимаемся за армию. Ответил Жилинскому, что мы готовимся встретить удар трех японских армий. Что если удар определится не на нас, то помощь Порт-Артуру будет оказана, но что прежде всего надо определенно знать, куда японцы направят удар своих главных сил. Жилинский, сам подсчитав, признал, что более 20–24 батальонов мы не можем отделить для действий к Порт-Артуру»³⁴.

16 мая А.Н. Куропаткин приехал к главнокомандующему в Мукден с письмом, чтобы обосновать, что для собственных нужд Маньчжурской армии (при условии, что Порт-Артур мог бы продержаться не двухмесячный срок) не следовало переходить в наступление ни против генерала Куроки, ни против 2-й армии, а продолжать сосредоточиваться. Но по заявлению Е.И. Алексеева, что Порт-Артур может продержаться лишь 2–3 месяца, А.Н. Куропаткин был вынужден признать: «...как ни рискованно, как ни противно обычной (по книжкам) стратегии, но придется двинуться на помощь Порт-Артуру, как только определится, что японцы главный свой удар направляют на Порт-Артур. Движение полагал начать после прибытия к армии 3-й Сибирской дивизии. Если бы против нас высадилась 3-я армия, то такое движение признавал бы рискованным до прибытия дальнейших подкреплений. Может получиться невероятный слоеный пирог, если мы наступлением японцев от Ялу будем отрезаны от корпуса войск, высланных к Квантуну»³⁵.

Анализируя положение, А.Н. Куропаткин отмечал: «Просто удивляться надо, как одна ошибка ведет за собой массу тяжких последствий. Выходит, что наш флот не только не помог в должной мере и в мере, как-то рассчитывалось сухопутной армией, но еще может послужить причиною нового и тяжелого частного поражения части наших сил, двинутых к Квантуну. Мы, в сущности, что не скрывает и Алексеев, пойдем на выручку не крепости, а флота. Тяжело. Поживем – увидим, но жертву принести надо»³⁶.

Сосредоточение армии в 10 тысячах верст вдали от основной базы требовало времени, выдержки и терпения, но от генерала ожидали быстрых действий и результатов: «Из Мукдена все тянут ту же ноту: скорее, скорее и побольше. Если бы их послушаться, то мы уже теперь нарвались бы на беду. “Прости им, боже, ибо не ведают, что творят” – невольно стоит в уме. Стыдно Жилинскому, проявившему такую податливость адмиральским бредням! Адмиралу, привыкшему плавать по морям, проходя сотни верст в сутки, простительно забывать, что пехотный батальон не быстроходный крейсер, но Жилинскому забывать это стыдно»³⁷.

Генерал А.Н. Куропаткин, опасаясь прорыва расположения русских войск от Сюяня на Гайчжоу, принимал также меры дать отпор, собирая у Вафангоу корпус генерала Г.К. Штакельберга в 32 батальона, о чем упоминается в его депеше от 20 июня 1904 г. из Ташичао наместнику Е.И. Алексееву в Мукден³⁸. Опасения генерала в отношении отряда генерала Г.К. Штакельберга, к сожалению, оправдались: 2 июня появилась запись о том, что опять выпал «несчастный» день³⁹.

Факт, что Порт-Артур оказался в тяжелом положении, указывает на недостаточную проработку «Плана стратегического развертывания войск Дальнего Востока в случае столкновения с Японией», возложенную на наместника на Дальнем Востоке адмирала Е.И. Алексеева. Принятый вариант плана от 5 ноября 1903 г. рассматривался без участия военного министра, который только в самом конце 1903 г. получил возможность высказать по нему свои замечания, а рекомендации Особого совещания по вопросу укрепления обороноспособности Дальнего Востока в Порт-Артуре 24–25 июня 1903 г. под председательством А.Н. Куропаткина не были приняты наместником и его штабом во внимание. План этот, «ограничивавший силы, назначенные для обороны Порт-Артура и всего Квантунского полуострова 16 батальонами», основывался на преувеличенном мнении о силе и непобедимости Тихоокеанского флота. На начальном этапе кампании действия генерала были ограничены соображениями защиты Владивостокского района и Порт-Артура. На протяжении всего времени, даже по назначении главнокомандующим со 2 октября 1904 г. по 3 марта 1905 г., генерал не имел свободы действий: едва закончив отвод войск под Ляояном, 7 сентября 1904 г., командующий был поставлен наместником в известность об образовании 2-й армии, а позднее и третьей. При вытянутости войск вдоль КВЖД, необходимости наступательных действий на р. Шахе (позиции у Мукдена были рискованными из-за близости к КВЖД и представляли трудность в удержании при обороне)⁴⁰, идти «срочно» на помощь Порт-Артуру, следуя очередному указанию императора от 10 ноября 1904 г., представляло огромный риск, особенно с только что сформированными армиями и новым командным составом и пополнением, что подтвердили события на р. Шахе и под Мукденом.

В завершение важно подчеркнуть, что в штабе Маньчжурской армии разрабатывались планы как движения против армии Куроки, так и наступления к Порт-Артуру. Ход развития военных действий внес свои коррективы.

1 Деревянко И.В. «Белые пятна» русско-японской войны. М., 2005. С. 10–31.

2 Куропаткин А.Н. Итоги войны. Отчет генерал-адъютанта Куропаткина: [в 4 т.]. СПб., 1906; Его же // URL: http://militera.lib.ru/h/kuropatkin/pre1.html (Электронный ресурс).

3 Куропаткин А.Н. Русско-японская война 1904–1905. Итоги войны. СПб., 2002. С. 16.

4 Витте С.Ю. Воспоминания. С. 496–497. (Электронный ресурс). URL: http:// world5.ru/a3/aass-productID=494.htm

5 Белозерова О.А. Во главе Маньчжурской армии и обороны Дальнего Востока // Государственная и военная деятельность А.Н. Куропаткина накануне и в период Русско-японской войны. 1903–1905 гг.: дис. канд. ист. наук. СПб., 2015. С. 211–256.

6 Дневник генерала А.Н. Куропаткина / Вступ. ст. О.Р. Айрапетова. М., 2010. С. 232.

7 Там же. С. 285.

8 Там же. С. 242.

9 РГА ВМФ. Ф. 32. Оп. 1. Д. 6; Д. 8; Казанцев В.П., Салогуб Я.Л. Русская Маньчжурия: опыт освоения и управления (1890-е годы – 1905 год). СПб., 2012.

10 Стейнберг Д. Причины поражения русской армии в Русско-японской войне: оперативная точка зрения // Русско-японская война 1904–1905: взгляд через столетие: междунар. ист. сб. / Под ред. О.Р. Айрапетова. М., 2004. С. 236–238.

11 Работа военно-исторической комиссии по описанию Русско-японской войны. Русско-японская война 1904–1905 гг. События на Дальнем Востоке, предшествовавшие войне, и подготовка к этой войне. СПб., 1910. Т. 1. С. 4.

12 Сахаров А.Н. Русско-японская война 1904–1905 гг. Реальность и вымыслы. С кафедры президиума РАН // Вестн. Российской академии наук. 2007. Т 77. № 4. С. 302.

13 РГА ВМФ. Ф. 32. Оп. 1. Д. 230. Л. 22.

14 Дневник генерала... С. 286.

15 РГА ВМФ. Ф. 32. Оп. 1. Д. 239. Л. 26–32.

16 Там же. Л. 26 об.

17 Там же. Л. 27.

18 Там же. Л. 27 об.–28.

19 Там же. Л. 28.

20 Там же.

21 ГАРФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 139. Л. 47 об.

22 РГА ВМФ. Ф. 32. Оп. 1. Д. 239. Л. 28 об.

23 Там же Л. 30.

24 Там же. Л. 29 об.

25 Там же. Л. 30 об.

26 Там же. Л. 30–30 об.

27 Там же. Л. 31.

28 Там же. Л. 31–31 об.

29 Там же. Л. 31 об.–32.

30 Там же. Л. 31.

31 Там же. Л. 33–52.

32 Письмо Н.А. Линевича Военному министру А.Ф. Редигеру от 23 авг. 1905 г. // Русско-японская война. Из дневников А.Н. Куропаткина и Н.П. Линевича. 1925.

№ 21. С. 169–174.

33 Дневник генерала... С. 279.

34 Там же. С. 284.

35 Там же. С. 285.

36 Там же.

37 Там же. С. 286.

38 РГА ВМФ. Ф. 32. Оп. 1. Д. 239. Л. 48–50.

39 Дневник генерала... С. 287.

40 РГА ВМФ. Ф. 32. Оп. 1. Д. 239. Л. 23.