Л.В. Кудзеевич (Санкт-Петербург) ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ ФЕЛЬДМАРШАЛА П.П. ЛАССИ

Управление культуры Минобороны России Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи

«Место моего происхождения есть Киллиди, в Ирландии, в графстве Лимерик, где я родился 29 сентября 1678 г. Моим отцом был Петр де Ласси, сын Джона де Ласси, из рода БаллингариЛасси из того же графства Лимерик. Моей матерью была Мари де Кортни, дочь Томаса де Кортни и Катерины Нэйгл», – так, вполне традиционно, начинается автобиография российского фельдмаршала Петра Петровича Ласси, описывающая его военную службу с 1691 по 1736 г. Большая часть этого документа посвящена периоду Северной войны, и именно к ней мы хотим привлечь внимание. В Европе текст стал известен в конце XVIII в. благодаря публикации принца де Линя¹, которую использовали для написания биографий П.П. Ласси Бантыш-Каменский и Бергман². Переведенный на французский язык «Журнал» фельдмаршала графа Петра де Ласси содержит много несоответствий известным фактам и явных ошибок, которые до сих пор встречаются во французских и англоязычных биографиях Петра Петровича. В России этот текст не был воспринят как исторический источник и не подвергался критическому анализу со стороны исследователей. В процессе исследования деятельности П.П. Ласси нами был обнаружен английский вариант его автобиографии, напечатанный в 1798 г., в «Британском военном журнале»³, изучение которого позволило иначе оценить значение данного документа.

Прежде всего, удалось окончательно убедиться, что «Журнал» был создан при непосредственном участии П.П. Ласси, так как публикаторы в обоих случаях не сообщают об источнике появления у них данного документа. Можно только догадываться, что принц де Линь мог получить рукопись у австрийского фельдмаршала Морица Ласси, сына Петра Петровича, с которым был хорошо знаком. Уже из его перевода было видно, что автору «Журнала» известны такие подробности Северной войны, которые нельзя было найти в печатных изданиях XVIII в. Английский же вариант позволил точнее понять ряд эпизодов частного характера, непосредственно связанных с Ласси и подтверждающих его авторство.

Во-первых, это история поступления Петра Петровича на русскую службу вместе с герцогом К.-Е. де Кроа. Хотя факт приезда герцога в Новгород накануне нарвской осады был хорошо известен, информация о том, что он привез с собой в Россию офицеров из Вены, нашла документальное подтверждение только в сочинении Н. Устрялова. В опубликованных им письмах герцога 1701 г. из Ревеля царю и Меньшикову значится: «…я уже более полугода в плену, а ваше царское величество ни однажды милости не показали уведомиться о моем состоянии и вспоможение прислать, хотя из Вены я привез до 70 офицеров и каждому из них дал на проезд по 100 рублей, что составит 7000 рублей…» и «Я передаю вам, моему высокопочтеннейшему господину брату, не с единой ли покорности к службе его царского величества и для пользы с 85-ю офицерами из Вены прибыл? Каждый из них мне стоил до Новгорода по 100 червонных, и того 8500 червонных…»⁴. Там же приведена и «Роспись королевских Польских начальных людей, которые с его высококняжою пресветлостью герцогом Кроиским к его царскому величеству к Москве посланы были: Генерал-адьютанты герцога фон-Кроя: Дукодре полуполковник и фон-дер Фекен; капитаны: Комте, Деласен, Линден, Брейзах, Селмних; поручик Думонт; прапорщики: фон-Келер, Демонс, Ведерган; сержант Колсгаузен», которую Устрялов датирует 1700 г.⁵ В этом списке особый интерес вызывают капитаны Комте и Деласен, поскольку «comte» по-французски означает граф, а de Lacy легко мог стать Деласеном.

Другой подобный эпизод – назначение Ласси в 1706 г. в Полоцк, – также прослеживается только по публикациям конца XIX – начала XX вв. В статье о П.П. Ласси в энциклопедии Леера Д.Ф. Масловский пишет: «1706 г. именным указом Петра I назначен в новонабранный полк (Куликова теперь 1-й пехотный Невский) подполковником, и в этом полку офицеров и солдат “привел к регулярному ученью”»⁶. Некоторые детали находятся в «Письмах и бумагах императора Петра Великого»: 9 августа 1706 г. фон Верден пишет Петру из Полоцка: «…также и полк, который был у маеора Кара, отдал подполковнику Леси...», на что Петр отвечает 20 августа: «…А ты ведай полк, что был маеора Кара»⁷. Тем не менее свой полк Ласси вскоре получил, так как в составе бригад генерал-майоров Чамберса и Фон-Вердена 3 декабря 1706 г. числился и полк Лесли (т. е. Ласси – шотландцы Лесли не подходят сюда по возрасту)⁸.

Еще один пример полного совпадения сведений о событии, имевшем значение лишь для небольшого количества его участников – шторм в Финском заливе 4 июля 1719 г. Запись из журнала Ласси: «30 я был откомандирован вперед, с 26 галерами и 4000 человек к Аланду, где я встал на якорь 4 июля… между Юнгфернсчирен и Соттингау я пережил жестокий шторм. В этот же день, 4 июля Его Величество также прибыл с адмиралом к Аланду». И в «Камер-фурьерском журнале» Петра I за тот же день в сообщении о переходе морем к Аландским островам: «в 10-м часу пополуночи стал ветер WNW и тем шли мили с две, потом вдруг стал шторм, что с великим трудом пристали к острову Гусеи... и за тою погодою стояли там часов с пять. А оттуда паки пошли шхерами и, отъехав одну милю, увидели генерала-маеора Лесия в 17-и галерах и нескольких островских лодок»⁹.

Но окончательно причастность Ласси к написанию данного текста доказывает подтверждение ряда сведений исключительно архивными документами. Приведем лишь два факта из «Журнала» за 1712 г., совпадающие со сведениями из писем князя А.И. Репнина А.Д. Меншикову:

Ласси: «В Торне я получил приказ взять 3000 пехоты и 1000 драгун и идти на встречу польскому генералу Гразенскому, активному партизану шведского короля, который сжег один из наших магазинов и угрожал всем оставшимся той же судьбой…». Репнин 8 июня пишет из Таруни (Торна): «а сего числа ради поспешания дабы полскую ребелию одержать и Познань охранить командировал я на перед до Познани один драгунский полк и 3000 пехоты под кумандою брегадира Леси без обозов и велел как наискорее поспешал к Познани»¹⁰. Хотя эпизод с рейдом Гразенского в целом известен, в «Гистории свейской войны» о посылке против него отряда от корпуса Репнина вообще не упоминается¹¹;

Ласси о пребывании войск в Мекленбурге: «Мне было приказано занять, с тремя полками, проход возле маленького городка Лесзцин, на расстоянии 3 миль от Ростока». Репнин 21 ноября из Волкендорфа: «Также три полка пехотных под кумандой Генерала Майора Леси в Тесин на контонирс квартиру командировал в том числе Новогородской, Белогородской, Ростовской…»¹².

Другим результатом изучения английской версии «Журнала» и сравнения ее с французским переводом стало более четкое понимание характера имеющихся в них ошибок и странностей. Детальное сравнение французского и английского вариантов текста показало, что английский вариант более точен в деталях и содержит меньше ошибок. Характер целого ряда сокращений и добавлений, имеющихся во французской версии, позволяет предположить, что они были сделаны де Линем при переводе с целью улучшить понимание текста читателем. Тем не менее, оба варианта «Журнала» содержат ряд одинаковых искажений исторических фактов, которые невозможно списать на ошибки при наборе текста. Особенно привлекают внимание расхождения и путаница в датах в обоих текстах. Большинство полных дат дано по старому стилю, но если одни точны, то другие могут отличаться на несколько дней. Характерный пример – запись о капитуляции Риги в 1710 г., которая в английском тексте датирована 27, а во французском 29 июня, при том что фактически 27 было заключено перемирие, а 29 город согласился на капитуляцию. Совсем другую ситуацию мы видим в записи за 1713 г. об осаде Теннингена, где открытие траншей и сдача города датированы 3 и 26 (месяц пропущен) в английском тексте и 3 и 16 мая во французском, тогда как по русским источникам это 24 апреля и 3 мая. То же и со следующей датой – прибытие русских войск к Штеттину: 29 и 23 июня и 11 июля соответственно, что наводит на мысль о не очень удачных попытках пересчитать в этом месте даты на новый стиль. К сожалению, без рукописного оригинала данного текста можно строить лишь более или менее обоснованные догадки о его различных особенностях, но это все же позволяет получить о нем некоторое представление.

Первое, что обращает внимание при просмотре «Журнала» – это его завершение в конце 1736 г., т. е. накануне знаменитых походов фельдмаршала в Крым. Представляется маловероятным, что он счел излишним писать об этом и последующих событиях в силу их известности, тем более что о своих не менее известных рейдах в Швецию в 1719 и 1721 гг. он написал. Журнал, скорее всего, не был закончен, что хорошо согласуется с датой, приведенной в названии текста у де Линя – «от 12 января 1751 г.», т. е. за три месяца до смерти Ласси. По воспоминаниям шотландского медика Джона Кука, с июля 1749 г. заботившегося о здоровье фельдмаршала, с августа 1750 г. тот серьезно болел и не мог заниматься делами по службе¹³. Вероятно, именно в этот период Петр Петрович и стал сочинять мемуары, которые диктовал своим секретарям. И, скорее всего, именно не знавшие подробностей Северной войны секретари могли поместить Ее Величество на военный корабль в Аландских островах в 1719 г. или назначить полковника Ласси командовать 15 000 войска при атаке на Ромну в 1708-м. К невнимательности переписчиков следует также отнести отсутствие слов «центра армии» или «дивизии Репнина» после «командовал правым флангом» в записи о Полтавской битве и ряд других моментов. Большинство таких ошибок очевидны или исправлены в наших предыдущих докладах, и мы не будем на них останавливаться.

Самым интересным результатом изучения и перевода английской версии «Журнала» П.П. Ласси стало понимание того, что он является не только историческим документом, но и произведением литературы. Казалось бы, уже сама форма, выбранная Петром Петровичем для своей биографии – походный журнал – предполагает лишь сухое изложение фактов. И тем не менее то там, то здесь в лаконичных фразах военных донесений встречаются литературные украшательства и даже патетические обороты. Наиболее целостным и показательным в этом отношении является, на наш взгляд, часть «Журнала», посвященная участию Ласси в Северной войне. Данный фрагмент текста является довольно редким образцом полной истории Северной войны с точки зрения одного из ее участников. Мы можем увидеть, как спустя годы он осмысливает историю своей жизни, выделяя важное и второстепенное, и вписывает ее в историю России и северной Европы. Целый ряд деталей повествования показывает, что выросший в Ирландии и сформировавшийся на французской службе Питер де Лэйси до конца жизни сознавал себя европейцем. И биографию свою он писал в расчете на европейского читателя: сотня новгородской поместной конницы становится ротой мушкетеров, Чудское озеро названо Пейпус, а другие названия снабжаются пояснением «как их называют русские», используется французская меры длины туаз (равна 6 футам или 2 метрам) и т. д. Но особенно интересно отметить, что автор пытается придать излагаемым событиям некоторую эпичность, которая заметна во фразах вроде «18-го мы приступили к нашим разрушениям, неся пожары и опустошение всем землям, расположенным между Гевелем и Питами» и в именовании Днепра античным именем Борисфен.

Приводимый ниже сделанный нами перевод с английского этой части текста начинается в 1698 г. с истории попадания П. П. Ласси на русскую службу. Сам процесс перевода представлял определенную дилемму, так как полностью восстановить строй и лексику русского языка середины XVIII в. не представлялось возможным, а использовать современный язык – неправильным. В итоге главной задачей стало сохранение авторских особенностей текста и его речевых конструкций, для чего использовалась как лексика и географические названия того времени, так и не совсем удачные с точки зрения современного языка конструкции, точнее соответствующие английским фразам. С той же целью в тексте отмечены лишь ошибки, мешающие пониманию общего хода повествования.

Журнал его превосходительства фельдмаршала графа Петра де Ласси, на службе России, собственноручно им писанный

После разрушения Нового Бризака и Рисвикского мира полк был расформирован, вследствие чего я оставил французскую службу с намерением послужить на войне, которую вели между собой Германский император и турки. Но мир был заключен как раз в то время, когда я прибыл в Венгрию, я решил предложить свою службу маршалу герцогу де Кроа, направленному своим господином, королем Польши, нанимать офицеров в Вену. Он отвез меня как лейтенанта в Польшу, а затем из этого королевства к Риге, которую король осаждал сам. После короткого пребывания герцог получил приказ идти к Нарве, с офицерами, которых он с собой привез, примерно с сотню; поскольку Российский император Петр I, в союзе с Польшей, нуждался в офицерах для обучения дисциплине своей армии. Герцог представил нас Его Императорскому Величеству, после нашего приезда под Нарву, осажденную русской армией. Он сам был назначен главнокомандующим, а прибывшие с ним офицеры, получив одобрение, были распределены по полкам. Я получил роту в пехотном полку под командованием полковника Брюса. 9 ноября 1700 года шведская армия прибыла на помощь городу и русская армия была разбита и принуждена отступить к Новгороду.

В году 1701 наш полк перешел в Псков для соединения с корпусом под командованием князя Репнина. 1 мая мы выступили в Ливонию в составе 19 пехотных полков для соединения с саксонской армией, которая еще продолжала осаждать Ригу. В скором времени после нашего соединения саксонская армия была разбита шведами и принуждена отступить в Литву. Русские войска возвратились в Псков. Фельдмаршал Шереметев, которому было передано командование, снова вступил в Ливонию и предложил сражение шведскому генерал-майору Шлиппенбаху в окрестностях Дерпта.

В этом деле шведы, многие из которых были убиты и взяты в плен, потеряли всю свою артиллерию и амуницию. В продолжение кампании фельдмаршал снова атаковал шведскую армию возле деревни Хаммерсхоф, где шведы были принуждены оставить поле сражения, с потерей 3000 убитыми и большого числа ранеными и все наименования багажа и артиллерии.

В эту кампанию Император, лично командуя армией, также добился нескольких преимуществ над шведами в Ингрии. В Ливонии Мариенбург и Вольмар сдались русским и гарнизоны стали военнопленными. 

В году 1703 фельдмаршал Шереметев взял Копрье и Ямбург в Ингрии. В последнем городке я получил командование над ротой мушкетеров, числом доходивших до 100, и состоявшей из русских дворян, которым было приказано, за их собственный счет, снабжать себя оружием и лошадьми.

В году 1704 фельдмаршал Шереметев добился сравнимых преимуществ над шведами, на озере Пейпус, он также взял города Дерпт и Нарва, куда Его Величество Император прибыл лично.

В году 1705 Император пошел с армией в Польшу, где я был повышен в чин майора в пехотный полк Шереметева. Его Величество отделил фельдмаршала атаковать шведского генерала Левенгаупта, что он сделал возле Мур-мызы в окрестностях Митавы, но был отброшен с потерей: эти обстоятельства принудили Императора идти с оставшейся армией в Курляндию высматривать Левенгаупта. Но шведский генерал не счел благоразумным дожидаться его, перешел Двину и занял позицию под валами Риги, а тем временем русская армия взяла город Митаву.

На следующий год наша армия пошла из Польши на Украину, куда она пришла в мае. 29 июля, в годовщину дня рождения Императора, который находился тогда в Городке, в двух милях от Киева, Его Величество милостиво пожаловал мне чин подполковника, приказав мне, в то же время, отправиться присоединиться к полку в Полоцке. Мне было также приказано наставить, с надлежащей быстротой, строевому учению новонабранные полки, поставленные лагерем в том же месте.

В году 1707 шесть полков пошли к Быхову, городу в Польше, относящегося к князю Сапеге. Отряд по прибытии туда в мае присоединился к ведущему осаду корпусу под командованием генераллейтенанта Боура. 7 июня мне было приказано открыть траншеи в десяти таузах от контрэскарпа. По этому случаю противник сделал вылазку, я отбросил его с потерей. 14-го того же месяца крепость капитулировала и мой полк был отправлен на квартиры в Литву.

В году 1708 я получил приказ присоединиться к большой армии, и Его Величество по доброте своей назначил меня командовать Сибирским пехотным полком. Армия продвинулась к Копаси на Борисфене, где и укрепилась в расчете перехватить проход шведского короля, который продвигался со своей армией, идущей из Саксонии; но корпус князя Репнина был побежден шведами, армия отступила к Горкам, на другом берегу Борисфена, пока Король не направил свое движение в сторону Украины, в расчете соединиться с Мазепой, начальником казаков. В это время Император получил известие, что генерал Левенгаупт вышел из Риги, с 18 000 человек, чтобы соединиться с армией Короля на Украине, Его Величество, с гвардией и частью армии, отправился дать им сражение, которое произошло при Лесной, возле Могилева, где он принудил его к сражению и победил его. Большое число шведов было убито или схвачено; а сам генерал, с небольшим окружением, спасся бегством. После этой победы наша армия пошла на Украину. 5 ноября я получил приказы идти с двумя полками к Перегове, где шведы старались навести мост через Десну. Быстрая акция была следствием, и шведы были принуждены были оставить попытку со значительным уроном. После этого они попытались пересечь реку ниже по течению, возле деревни Мишин, каковое намерение я расстроил, лично захватив редут и батарею, которые они соорудили. Я получил приказы переместиться на лигу вниз по течению реки, так как было сообщено, что попытка переправы возобновится; но они возвратились в Мишин, где генерал Гордон занял позицию после того, как я ее оставил: шведы перешли реку и разбили его. В декабре месяце генерал Алларт отрядил меня с 15 000 человек для нападения на Ромны, где король Швеции расположил свою квартиру. Но он ушел передо мной в Гадяч, так что я занял позицию в Ромне с тремя батальонами пехоты, полком драгун, ротой гренадер и 500 казаков, но поскольку шведская армия располагалась во всех местах, окружающих город, я сделал необходимые приготовления для укрепления своей обороны.

1 января 1709 года Его Величество, в виде следующей награды за мою службу, пожаловал мне гренадерский полк. Во время знаменитой Полтавской битве, в которой я участвовал в качестве бригадира и командовал правым флангом, я получил ранение. После этой памятной победы наша армия пошла в Ливонию, под командованием фельдмаршала Шереметева. Мы прибыли к Риге 15 октября, блокировали этот город и бомбардировали всю зиму; а также Динамюнде, где я командовал операциями.

20 июня 1710 года я был направлен атаковать предместья Риги, окруженные рвом и палисадом. Я выбил неприятеля из предместья, которое он предал огню: я потерял 15 моих гренадер, и один лейтенант был ранен. С наступлением ночи я открыл траншеи перед цитаделью, и по этому случаю у меня было убито и ранено сорок человек. 27 июня город, цитадель и вскоре затем форт Динамюнде капитулировали. Во время капитуляции я был вторым представителем с нашей стороны и первым вошел в крепость со своим полком, комендантом которой я был незамедлительно назначен.

В году 1711 турки объявили войну России, и военные действия тут же преуспели декларацию, которая была сделана 3 февраля. Я оставил Ригу с 3 полками и прошел через Польшу к границам Турции. Во время этой кампании наша армия претерпела многие трудности, страдала от большой нехватки воды и фуража. Мир был заключен на берегу Прута, и армия пришла в движение, чтобы возвратиться в Польшу, где мне было поручено приготовить квартиры, а также провизию и фураж, для наших войск.

3 августа 1712 (правильно – 1711) Его Величество произвел меня в бригадиры и приказал мне маршировать в Смоленск с корпусом нашей армии, под командой князя Репнина. В этом месте князь получил приказ идти через Польшу в Померанию, с одиннадцатью полками, из которых два были гренадерскими. В Торне я получил приказ взять 3000 пехоты и 1000 драгун и идти навстречу польскому генералу Гразенскому, активному партизану шведского короля, который сжег один из наших магазинов и угрожал всем оставшимся той же судьбой; но он ретировался в Силезию, как только заслышал о нашем приближении. Я дожидался, по этой причине, с моим корпусом в районе Познани князя, поскольку он вел нашу армию через территорию Бранденбурга, к Штетину, в Померании, находившемуся тогда в осаде. Его Величество Император прибыл вместе с князем Меньшиковым к армии, которая сняла осаду Штетина и 22 августа направила свой марш в Мекленбуруг, куда шведский маршал, граф Штейнбок, уже вошел возле Дунгартена и занял позицию между Висмаром и Ростоком. Мне было приказано занять, с тремя полками, проход возле маленького городка Лесзцин, на расстоянии 3 миль от Ростока.

12 сентября милость Его Величества провозгласила меня генерал-майором. Граф Штейнбок, после разбития датчан, которых вел в Мекленбург сам король, дабы соединиться с русскими и саксонскими войсками, ушел в Голштинию, тогда как Император преследовал его со своей армией и с саксонской, и соединился с королем Дании под Рендсбургом 13 января 1713. Совершив сие, два суверена пошли со своими армиями и саксонской на встречу с неприятелем. Они нанесли ему несколько поражений и принудили его отступить в крепость Теннинген, что стало поводом к осаде этого места отрядом союзных войск. Я получил команду над русским корпусом, состоявшем из 13 батальонов, под началом датского генерала Сайза, который был главным командиром. Траншеи были открыты 3 [??], а 26 числа того же месяца генерал Штейнбок сдал город, гарнизон сделался пленником войны. Оружие, равно как и артиллерия, были распределены между русскими, датчанами и саксонцами, и я был выбран производить раздел. От Тённингена наша армия пошла через Гамбург к Шецину, куда мы прибыли 29 июня. 13 ноября [так в тексте] перед городом были открыты траншеи, и 29-го он сдался. После этой осады русская армия прошла через Бранденбург и Польшу в Россию. Я прибыл в феврале месяце 1714 года с четырьмя полками в Смоленск, где провел остаток зимы. Летом армия стояла лагерем у Юнфор-гоф, на расстоянии одной лиги от Риги в Ливонии, а следующую зиму квартировала в окрестностях этого места. 8 ноября я отбыл в мое маленькое поместье Лёзер, где я провел остаток зимы с женой и семьей.

В году 1715 я был послан в Курляндию, на побережье возле Либавы, для предупреждения высадки шведского десанта. 19 июля я получил приказ идти через Самогитию, через польскую Пруссию и через Польшу в Померанию, но отменяющий его приказ настиг меня в Бирнбауме в Польше.

В году 1716 я пошел с пятью полками из Польши через польскую Пруссию, через Кульм и Эльбинг, прошел рядом с Данцигом, через Штеттин к Висмару, куда я прибыл 31 марта и усилил 5 полками, находившимися под моим началом, датские, прусские и ганноверские войска, которые осаждали этот город двенадцатый месяц. Через несколько дней после моего прибытия он сдался союзникам. Когда князь Репнин прибыл с остальной армией, наши войска разместили по квартирам в Мекленбурге. Корпус Шереметева стоял на квартирах в городе с этим названием, мой был размещен в маленьком городке Кревниц, где я находился до июня месяца, когда я был направлен в Барнсдорф, в лиге от Ростока, месте рандеву нашей армии. 2 сентября Его Вел. Император приказал грузиться на суда всей армии, достигавшей в кавалерии и пехоте 30 000 человек. Мы отплыли в тот же самый день в Копенгаген, куда прибыли 3-го, в 10 часов утра. Завершив высадку, 5-го мы поставили наши палатки рядом с городом, и простояв лагерем в этом месте восемнадцать дней, мы были  переправлены назад в Мекленбург; там армия оставались на квартирах до 12 июля следующего года [?? – 1717], когда армия получила приказ вернуться в Россию. После долгого и трудного марша, я прибыл 5 февраля 1717 [правильно – 1718], с моим отрядом из четырех полков, в польскую Ливонию, где мы разместились на квартирах; мой собственный полк был в деревне Ликсна. 20 мая 1718 года полки, находившиеся в Литве и части польской Ливонии, были посланы к Данцигу, по приказу князя Репнина, дабы заставить этот город соблюдать условия соглашения, которое он ранее заключил с Императором. Жители Данцига согласовали дела с Князем, армия была выведена на квартиры в Вердере и в палатинате Померелия.

В году 1719 армия вернулась в Ригу; я оставил мою квартиру в Праусте, в окрестностях Данцига, и прибыл в Ригу 24 апреля, с тремя полками под моим командованием. По моем прибытии я получил указ, написанный собственно Его Величеством, который вызывал меня в Петербург, куда я прибыл 11 мая. Его Величество дал мне указание сражаться в предстоящую кампанию на галерах, под началом адмирала графа Апраксина. Мы погрузились на суда в Петербурге 31 мая и 1 июня отплыли в Кроншлот, куда прибыли 2-го и вновь отплыли 9-го в Финский залив, вместе с корабельным флотом, на котором находился Его Величество. Мне выпала честь командовать арьергардом. Авангардом командовал генерал-лейтенант Бутурлин, а главным корпусом адмирал. 16-го наши галеры встали на якорь в Гельсинфорсе, в Финляндии. Его Величество отвел флот в Ревель, чтобы соединиться с эскадрой, которая провела там зиму; 19-го мы пошли из Гельсинфорса к Гангуту. Здесь Его Величество присоединился к нам с флотом, и я имел честь обедать с Его Величеством на борту его корабля, также как и 29-го, в день его рождения. 30-го я был откомандирован вперед, с 26 галерами и 4000 человек к Аланду, где я встал на якорь 4 июля и нашел князя Голицина с его галерами, которые зимовали в Або; между Юнгфернсчирен и Соттингау я пережил жестокий шторм. В этот же день, 4 июля Его Величество также прибыл с адмиралом к Аланду; 6 мы отбыли к Филхаму; и 7-го один военный корабль бросил якорь у Ламеланда. 10 июля адмирал отплыл к Аландсгофу, в сторону Стокгольма, со 115 галерами, имевшими 22 пехотных полка на борту с несколькими сотнями казаков и их лошадьми. 11-го в 9 часов по полуночи мы прибыли к СвенскеБотин, в 12 лигах от Стокгольма; 12 июля я был командирован с 22 галерами, имевшими 4000 войска на борту, от северного побережья к Гевелю, в Вестерланде. Адмирал с главным флотом взял курс на запад от Стокгольма, в направлении Норчепинга. В тот же день я пристал к Арнгольму; 13-го я приплыл к Сингему, 14-го к Харриену, где, произведя высадку, я разрушил заводы и взял нескольких пленных. От Харриена я отправился к Гебонику, затем к Отлабрюгу, куда прибыв 16-го, я вышел на берег и разорил заводы этого места; оттуда я поплыл к Остхаммеру, который был разграблен и сожжен. 19-го я захватил двух шведских купцов, возле острова Бресон. 20го я достиг Форшт Марк брука, где шведский генерал-майор стоял в укреплении с двумя полками. Я высадил 1400 человек, атаковал и принудил их к отступлению, с потерей 3 ротных пушек, которые они оставили позади. От этого места я продолжил мой путь к Листу, где неприятель укрепился сходным образом. По репортам там было до 900 пехоты и 600 конницы. Я сошел на берег и, не теряя времени, атаковал; они были разбиты, в результате чего 7 ротных пушек и 2 кулеврины попали к нам в руки. После этого Лестабрук был обращен в пепел, и я продолжил путь к Гевелю, сжигая и опустошая все на пути вдоль побережья, также как и на прилегающих островах. 3 августа я возвратился от Суитланда к Аландам, куда прибыл 15-го: я нашел Ее Величество с корабельным флотом. Она оказала мне весьма любезную встречу, салютовала мне и повелела обедать с ней. Действия адмирала были сходны с моими. Он разграбил, сжег, разрушил Нордкопинг, со всеми городками и деревнями между этим городом и Стокгольмом, даже в одной лиге от этой резиденции. 19го он возвратился к Ламеланду, а 21-го Его Величество, адмирал и министры отплыли в Петербург; однако князь Голицин направился с кораблями в Або. Его Величество позволил мне отправиться в Ливонию. Я отбыл на борту маленькой галеры в Або, прибыв куда, 24-го направился далее в Гельсингфорс, которого достиг 27-го. Затем я пересек Финский залив, на бригантине до Ревеля: прибыв туда 29-го, я проследовал в Ригу, которой я достиг 1 сентября, и 2-го я был в моем доме в Лёзер.

1 марта 1720 года я получил приказ Его Величества отправляться со всем поспешанием в Або в Финляндии, для командования вместе с князем Голициным собиравшейся армией. Я отправился из Лозера через несколько дней и прибыл в Ригу 15-го того же месяца. 18-го я оставил Ригу и миновал Пернау 20-го, Ревель 24-го, Нарву 28-го, Петербург 31-го, Выборг 4 апреля, Тавастуг 8-го, и 10-го я прибыл в Або. 24 апреля 15 пехотных полков и несколько рот казаков и драгун были погружены на галеры; 25-го мы отплыли из Або и прибыли к Аланду 27-го. Ввиду нескольких шведских военных кораблей, был созван военный совет, на котором было признано неблагоразумным форсирование прохода Аленсдхоф, который мы ранее решили пересечь в расчете атаковать неприятеля, занявшего позицию в Гевеле. 9 мая мы отплыли от Аланда к Гельсингфорсу, куда придя 17-го, армия высадилась 19-го и стала лагерем вблизи города Гельсингфорса. 26го генерал князь Голицин пошел с 10 полками к Кирке пою, на половине пути между Гельсинфорсом и Або, где и встал лагерем. Я остался в Гельсингфорсе, имея в команде оставшиеся шесть пехотных полков, весь флот, состоявший из 105 галер, и город, где я и провел всю зиму. 17 июля 1720 года Его Величество снизошел почтить меня званием генерал-лейтенанта.

1 мая 1721 года я получил указ Его Величества произвести вторжение в Швецию, со 130 [так в тексте] галерами, 5000 пехоты, 2 полками конных драгун и 370 казаками также верхом. Я погрузился для этой службы 3-го, был в Гус фелин, на Аланде, 15-го; мы взяли курс к Норд Боден, и 17-го в 9 часов вечера мы встали на якорь недалеко от Гевеля. 18-го мы приступили к нашим разрушениям, неся пожары и опустошение всем землям, расположенными между Гевелем и Питами, одно продолжительное пространство, протяженностью около 100 шведских лиг. 21-го мы пришли в Содергам, который был разорен и сожжен вместе с бывшими в гавани кораблями. 22-го мы сожгли город Гудвиксваль и, отбросив противника, оспорившего нашу высадку, мы взяли у них 4 пушки и 10 пар знамен; 40 солдат и офицеров были взяты в плен. 25-го мы обратили город Сандхеррот в груду пепла; здесь также неприятель оказал значительное сопротивление, но был обращен в бегство, и шесть из их галер, как и обнаруженные в бухте суда, были сожжены. В этой экспедиции мы остались хозяевами 2 пушек, одного штандарта и 4 пар знамен; 20 солдат и двух трубачей сделали пленными. 30-го мы предали огню город Эггерсунд и стоявшие в гавани корабли. 6 июня Нормалин постигла та же участь; стоявший там неприятель был принужден отступить, оставив нескольких пленных. 8-го того же месяца я высадился в Умах в Вестерботтнии, где два шведских полка стояли в ретраншементах. Они покинули свои ретраншементы, как только мы подошли, и наши казаки, преследуя их, взяли несколько пленных. 13-го я пристал возле Пит, на Ботническом заливе, и, как и раньше, принудив неприятеля оставить свои укрепления, я сжег Питы, как старый, так и новый город. 15-го я думал о возвращении, и по прибытии в Ратон, 16-го, мы получили указ покинуть Швецию, по почтительному представлению Его Величеству от шведских министров, собранных на конгрессе в Ништадте. 17-го я пересек Финский [правильно – Ботнический] залив и в тот же день, несмотря на страшную бурю, я встал на якорь возле Ваз в Остерботтнии. 20-го я пошел под парусами к Або, которого достиг 23-го. 4 июля, по прибытии в Гельсингфорс, я выгрузил свои войска и соединился с войсками князя Голицина. 20 июля Его Величество приказал мне покинуть Гельсинфорс, с 17 пехотными полками, 300 драгунами и 600 казаками, на борту 50 больших и 48 малых галер, или Калефем-Острофски, как русские их называют, и отправляться с поспешанием к Корпо кирке, острову, расположенному между Або и Стокгольмом. Я прибыл к месту назначения 24-го, а князь присоединился ко мне 13 августа с оставшимися галерами, мы поплыли вновь 16-го, к Аланду, со всеми 130 галерами, и бросили якорь 19-го у Фелиссемберга, в 12 милях от Стокгольма. 27-го я получил приказ высадиться с авангардом; и в этом положении я оставался до заключения мира между Его Величеством Императором и королем Швеции. Покинув Швецию, мы отплыли 8-го от Аланда к Гельсингфорсу, куда прибыли и выгрузились 14-го. 7 октября мы отплыли с 50 галерами в Петербург. На следующий день мы потеряли одну из наших лучших галер во время ужасной бури. 14-го мы пристали к Беркхольму, или Березовому острову, каковое имя ему дали русские. Там я дождался князя Голицина, который присоединился к нам 20-го с остальным флотом. Вместе мы отплыли к Кроншлоту, а оттуда в Петербург, где войска высадились и разошлись на зимние квартиры. 22 ноября я оставил столицу, дабы вновь посетить мое маленькое имение в Лёзер в Ливонии, где я отдыхал всю зиму.

1 Traduction du Journal ecrit de main propre de S. E. Mr. Le Marechal, Comte Pierre de Lasy, du 12. Janvier, 1751. De Ligne, Prince Charles-Josrph. Melanges militaires, litteraires et sentimentaires. Tome VI. Viene, 1796. P. 20–63.

2 Бантыш-Каменский Д. Н. Словарь достопамятных людей земли русской. Ч. 3. М., 1836. С. 147–157 (и «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов». СПб., 1840. Ч. 1.); Бергман В. История Петра Великого. Т. 6. СПб., 1834. С. 271–276.

3 A Journal of his Exellency the Marshal Count Peter de Lasy, in the service of Russia, written with his own hand / The British military library... Vol. I. London, 1804. P. 340–345, 388–392.

4 Устрялов Н. История царствования Петра Великого. Т. 4. Ч. 2. Приложения. СПб., 1863. С. 224–225.

5 Там же. С. 153.

6 Масловский Д. Ф. Ласси // Энциклопедия военных и морских наук. Т. 4. СПб., 1889. С. 50.

7 Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 4. СПб., 1900. С. 952; Т. 6. СПб., 1900. С. 614.

8 Мышлаевский А.З. Северная война на Ингерманландском и Финляндском театрах в 1708–1714 гг. (Документы гос. архива). СПб., 1893. С. 338.

9 Походный журнал 1719 года. СПб., 1855. С. 48–49.

10 Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 5214.

11 Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). Вып. 1. М., 2004. С. 381.

12 Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 5711.

13 Подробнее см. Кудзеевич Л. В. Фельдмаршал П. П. Ласси в царствование Елизаветы Петровны // Труды Государственного Эрмитажа: [Т.] 78: Петровское время в лицах  – 2015: материалы научной конференции / Государственный Эрмитаж. СПб.; 2015. С. 261–263.