Л.А. Бобров (Новосибирск) ДЖЕХАНШАХ-БЕК – ВЕЛИКИЙ «БАХАДУР» НА СЛУЖБЕ АМИРА ТИМУРА (К вопросу о высшем командном составе армии среднеазиатского завоевателя)

Управление культуры Минобороны России Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи

Исторический период, охватывающий последнюю треть XIV – начало XV вв., неразрывно связан с именем великого завоевателя Амира Тимура, военно-политическая деятельность которого оказала значительное влияние на исторические судьбы многих народов и государств Средней, Центральной, Южной и Западной Азии, а также Восточной Европы и Сибири. Не будет большим преувеличением сказать, что держава Тимура была основана железом и кровью, а ее доминирование в мусульманском мире базировалось на уникальных боевых качествах реформированной чагатайской армии и военном гении самого завоевателя.

Возвышение Тимура совпало по времени с укреплением позиций многих ближних и дальних соседей (и геополитических конкурентов) Чагатайского Улуса. Золотая Орда, Османская империя, Мамлюкский Египет, племенные объединения туркмен и моголов находились в прекрасной военно-политической форме. Однако прямое военное столкновение с Тимуром закончилось для врагов Мавераннахра сокрушительным поражением. Победы над столь разными, но исключительно сильными противниками позволяют считать Амира Тимура самым выдающимся азиатским полководцем эпохи Древности, Средневековья и Нового времени.

Практически все современные исследователи признают ту огромную роль, которую играла армия в государстве Тимура. Однако, историографический парадокс заключается в том, что если история военных походов владыки Турана исследуется давно и плодотворно, то собственно военное искусство Тимура изучено крайне слабо. Вплоть до сегодняшнего дня не систематизированы и не подвергнуты комплексному анализу вещественные источники по среднеазиатскому доспеху, оружию ближнего и дистанционного боя второй половины XIV – начала XV вв. Практически не исследованы особенности военной организации, тактики ведения боя, фортификации, осадного искусства и военной стратегии чагатайской армии. Отдельным и весьма важным вопросом является изучение командного состава армии Тимура рассматриваемого исторического периода.

Большинство военных историков сходятся на том, что исключительная боеспособность чагатайских войск последней трети XIV – начала XV вв. была в значительной степени обусловлена опытными и хорошо подготовленными командными кадрами, как высшего, так и среднего звена. Однако, если маршалам Наполеона или полководцам Чингиз-хана посвящена обширная литература, десятки монографий и сотни научных статей, то военные биографии чагатайских эмиров периода Кондурчинской битвы вплоть до недавнего времени не становились объектом специального научного исследования. Это затрудняет всесторонний анализ военного искусства Тимура и негативно сказывается на изучении чагатайского военно-культурного наследия периода развитого и позднего Средневековья.

В 2015 г. нами была опубликована обзорная работа, посвященная военачальникам Тимура, принявшим участие в Кондурчинской битве 1391 г.² В настоящее время созданы условия для более детального изучения военных биографий полководцев Турана второй половины XIV – начала XV вв.

Целью настоящей работы является реконструкция боевого пути одного из лучших полководцев Амира Тимура, получившего известность под именем Джеханшах-бахадур ибн Джаку-бек барлас (Джеханшах-бек) (?–1405).

Основными источниками по теме исследования являются «Зафар-наме» («Книга Побед») Низам ад-Дина Шами (завершена в 1404 г.) и, особенно, «Зафар-наме» Шараф ад-Дина Али Йазди (завершена в 1424–1425 гг.). Данные произведения содержат подробные и детализированные описания походов и сражений Амира Тимура и его военачальников. Основой для обоих текстов «Зафар-наме» послужили «придворные дневники времен Амира Тимура», отчеты чагатайских военачальников, сообщения участников и современников описываемых событий, а также другие источники³. Ценные сведения о военной и политической деятельности, а также личной жизни Джеханшаха содержат «Дневник похода Тимура в Индию» Гийасаддина Али и «Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1405– 1406)» испанского посла Руи Гонсалеса де Клавихо. Данные о сражениях, в которых принимал участие Джеханшах, зафиксированы на страницах так называемого «Анонима Искандера» Муин ад-Дина Натанзи (составлен в 1413–1414 гг.), сочинении «Чудеса предопределения в судьбах Тимура» Шихабеддина Ахмеда ибн Мухаммеда, более известного под именем Ибн Арабшаха (1388–1450), а также некоторых других произведений.

Джеханшах-бахадур являлся представителем второго поколения военачальников Амира Тимура. Точную дату его рождения в настоящее время установить не удалось. Судя по некоторым косвенным данным, он родился во второй половине 50 – середине 60-х гг. XIV в. в семье одного из лидеров племени барласов (отюреченных монголов) Джаку-бека. Отец Джеханшаха еще в 50-х гг. XIV в. сблизился с сыном вождя барласов – Тимуром – и стал его верным сподвижником и практически неизменным участником его походов⁴. Оба военачальника возводили свою родословную к полулегендарному Карачар-нойону (полководцу Чингиз-хана) и испытывали друг к другу искреннюю симпатию. Стремясь еще сильнее привязать к себе влиятельного сородича, Тимур женился на дочери Джаку Барласа (сестре нашего героя, Джеханшаха) Турмиш ага⁵. Новоиспеченный тесть оказался надежным боевым товарищем, готовым поддержать Тимура даже в самых сложных жизненных обстоятельствах. Так, например, когда в 1360 г. большинство воинов «…пошли по пути неповиновения, бежали и присоединились к Хаджи-беку, при государе Сахибкиране никто не остался, кроме Джаку-бек(а)…»⁶ Личную преданность Тимур ценил исключительно высоко. Неудивительно, что по мере формирования его державы Джаку-бек занял в новой государственной иерархии одно из ведущих мест. О степени влияния Джаку-бека при дворе Амира говорит тот факт, что при выделении «областей и должностей» в 1370 г. он стоял первым в списке военачальников Тимура⁷. В 1372 г. Джаку-бек был назначен правителем особой «афганской» провинции, в состав которой входили Кундуз, Баглан и Кабул⁸.

После смерти Джаку-бека зимой 1384 г. Тимур «его место предоставил Джахан-шаху, сыну Джаку-бека»⁹. К этому времени эмир Джеханшах был уже известным воином, проявившим себя в ряде военных кампаний.

К сожалению, первые этапы военной карьеры Джеханшаха не были зафиксированы тимуридскими историографами. Можно предполагать, что юный барлас (как и его сверстники из числа сыновей соратников Тимура) принимал активное участие в военных походах своего родителя. По всей видимости, склонность юноши к военному искусству была достаточно рано подмечена Амиром Тимуром. Если началом стремительной карьеры Наполеона Бонапарта стала осада Тулона, то для Джеханшаха таким событием стал поход на Нишапур в 1381 г., в котором молодой военачальник получил под свое начало отдельный армейский корпус¹⁰. Вероятно, Тимур остался доволен действиями эмира, так как в 1383 г. Джеханшаху была поручена уже 10-тысячная конная армия. В качестве помощников и советников Джеханшаха были определены опытные полководцы – Элчи Буга, Шамс ад-Дин Учкара, Сайин Темур Бахадур. В этот раз Тимур повел решительное наступление против кочевников Моголистана (Джете), которые много лет терзали Мавераннахр своими разорительными набегами. Главной целью вторжения 1383 г. был разгром влиятельного племени бахринов, вождь которых, неугомонный Камар ад-Дин («акула в море заговоров и смут») являлся главным противником Тимура в степях Восточного Дашт-и Кипчак. Войска Джеханшаха двигались во втором эшелоне чагатайской армии. Уже на начальном этапе военной кампании ополчения бахринов были разбиты, но молодому Джеханшаху была поручена особая задача «добраться до Камар ад-Дина и постараться поймать его»¹¹. Честолюбивый эмир бросился в погоню за стремительным бахрином в самую глубь вражеских земель. Пытаясь настичь степняков, Джеханшах проник вплоть до Кок-Табы (возвышенность к востоку от озера Иссык-Куль), но так и не смог найти следов Камар ад-Дина¹².

Неудача с поимкой вождя бахринов, вероятно, сильно раздосадовала молодого военачальника, и Джеханшах стал искать способ реабилитироваться в глазах Тимура. Такая возможность представилась уже в следующем 1384 г. В этом году великий завоеватель избрал объектом вторжения афганские земли. Одной из главных целей военной кампании был древний город Кандахар (Кандагар) в Южном Афганистане, занимавший стратегическое положение на дороге, связывавшей Хорасан (Восточный Иран) с Индией. Эмир Джеханшах, вместе с Мубаширом и Искандаром окружили город и еще до подхода главных сил взяли его штурмом, причем в руках чагатаев оказался даруга (управитель) Кандахара. Тимур повесил даругу и «…много похвалил Джахан-шах Джаку, оказав ему царскую милость». Не давая молодому военачальнику расслабиться, Тимур тут же бросил его на штурм мощной крепости Келат. Окрыленный похвалой повелителя, Джеханшах с ходу «с боем взял и эту крепость, разрушил ее и с победой возвратился к государю»¹³. В ходе афганской кампании 1384 г. Джеханшах показал себя талантливым полководцем, способным на быстрые и решительные действия. Свое право на пост наместника «афганской провинции» он подтвердил не только как наследник Джаку-бека, но и как человек, способный вооруженной рукой навести порядок в своих новых владениях.

Испытав Джеханшаха на восточных и южных границах Турана, Тимур в 1387 г. перебросил корпус эмира на запад, где врагами чагатаев выступали свирепые кочевники-туркмены. В этом походе эмиру снова сопутствовала удача: «Государь Сахибкиран еще Джахан-шах Бахадура отправил против туркмен с большим войском. Тот добрался до туркмен, подверг их избиению и возвратился с большой добычей»¹⁴.

В туркменском походе 1387 г. к личному имени Джеханшаха уже был добавлен титул «бахадур» (т. е. богатырь). Получить такой титул по праву рождения было невозможно, им награждали лишь тех воинов, которые сумели проявить личное мужество в ходе сражения. Известные материалы позволяют утверждать, что Джеханшах получил титул «бахадура» далеко не случайно. Как и другие полководцы Тимура, он не только командовал войсками, но и нередко лично участвовал в битве, подчас демонстрируя неподдельный героизм. Так, например, при подавлении восстания в Мавераннахре в 1388 г. Джеханшах-бахадур во главе отряда из 60 воинов был атакован трехтысячным отрядом мятежников¹⁵. Отступать было некуда, так как позади чагатаев была река Амударья. Однако Джеханшах и его воины не впали в отчаянье: «…не суетясь, положившись на Бога, спины обратили в сторону реки, головы прикрыли щитами и сетями и стали сражаться». По всей видимости, Джеханшах и его соратники расположили заграждения из деревянных станковых щитов и рыбачьих сетей таким образом, что всадники мятежников не могли приблизиться к ним вплотную, чтобы смять и растоптать немногочисленных чагатаев. Вместо этого эмир навязал атакующим дистанционный бой: «Град стрел, летящих с обеих сторон, сделал еще более темной ту ночь»¹⁶. Лидеры мятежников Бурулдай и Баязид, вероятно, не захотели предпринять штурм позиций эмира в темное время суток, так как это могло привести к значительным потерям среди атакующих. Данное промедление стало для них роковым. Чагатаи с другого берега Амударьи сумели передать Джеханшаху весть, что утром к нему придет подмога: «У Джаханшаха-бека и его йигитов, вставших лицом к лицу с врагом и сражавшихся, услышав эту весть, силы возросли во сто крат, и они сражались еще ожесточеннее, на своих ногах они стояли подобно Искандерову валу». Под утро сотне воинов Тимура удалось переправиться через реку и присоединиться к отряду Джеханшаха. С первыми лучами солнца эмир неожиданно контратаковал врага: «Когда наступил истинный рассвет на горизонте неба, это стало рассветом победы. На рассвете, благодаря счастью государя Сахибкирана, многочисленное вражеское войско, в котором на одного воина [Джеханшаха] приходилось по двадцать человек, не смогло устоять перед натиском победоносного войска, отступило и, переправившись через реку, бежало в сторону Баглана»¹⁷. Получив подкрепление от Тимура, Джеханшах настойчиво преследовал беглецов, прошел насквозь территорию нынешнего Афганистана и Пакистана, частично уничтожил, а частично пленил бунтовщиков. Только двум их лидерам

«с малочисленными людьми» удалось бежать в Индию¹⁸. Бой на берегу Амударьи в 1388 г. открыл еще одну грань военного таланта молодого эмира – способность хладнокровно действовать в экстремальной ситуации. Умение сочетать выдержку с быстрыми и точными тактическими действиями стало отличительной особенностью «военного почерка» Джеханшаха.

В конце 80-х гг. XIV в., готовясь к предстоящей войне с Золотой Ордой, Амир Тимур решил обезопасить восточные границы своего государства, нанеся превентивный удар по могольским кочевникам. Решающей стала военная кампания 1389 г., когда войска чагатаев буквально наводнили степи Моголистана. Под начало Джеханшах-бахадура была определена целая конная армия, насчитывавшая до 30 тысяч всадников¹⁹. На протяжении года эмир дважды ходил в поход на Джете, громил могольские улусы и планомерно уничтожал местных кочевников. Во время первого вторжения отряды корпуса Джеханшах-бахадура даже форсировали Иртыш, а затем «…шли вдоль берега реки и искали врага. Где бы ни нашли врага, там его убивали и отбирали его вещи. Таким способом рассеяли население Моголистана и взяли бесчисленно много добычи, пленили девушек и, с победой возвратившись, присоединились к государю Сахибкирану»²⁰ Данный поход Джеханшаха на правобережье Иртыша обозначил крайнюю северо-восточную точку экспансии державы Тимура. Ни до него, ни после чагатайские войска не продвигались так далеко на северо-восток, к самым границам Южной Сибири. Во время второго вторжения в Моголистан, эмир мощным встречным ударом опрокинул степняков, пытавшихся бежать от главных сил Тимура, что поставило точку в окончательном разгроме могущественного хана Хизр Ходжи Оглана, который много лет угрожал восточным границам Мавераннахра²¹. Военные компании против кочевников-моголов дали эмиру богатый опыт степной войны, который оказался весьма востребован во время большого похода на Золотую Орду в 1391 г.

Многолетнее противостояние с ханом Тохтамышем стало важным этапом в жизни Амира Тимура. В свое время он сам поспособствовал воцарению данного потомка Туга-Тимура на золотоордынским престоле. Новый хан вооруженной рукой объединил (впервые за много десятилетий) раздираемый междоусобицами Улус Джучи, расправился с беклярибеком Мамаем (1380), а затем сжег столицу его недавнего победителя – Дмитрия Донского (1382). При этом новый золотоордынский хан не пожелал быть марионеткой Самарканда и вместо благодарности объявил Тимуру войну. В ходе военных кампаний 80-х гг. XIV в. чагатаи отразили несколько ордынских походов на Закавказье и Мавераннахр. В 1391 г. Амир Тимур принял решение перенести боевые действия на территорию Золотой Орды. Большая чагатайская армия прошла с юга на север степи нынешнего Казахстана и атаковала войска Тохтамыша, собиравшиеся к востоку от Волги.

В этом походе через Дашт-и Кипчак войска Джеханшах-бахадура, по всей видимости, были приписаны к корпусу давнего соратника и друга Тимура, выдающегося чагатайского военачальника Хаджи Сейф ад-Дин-бека²². Вместе они составили великолепный тандем, в котором опыт Хаджи Сейф ад-Дина сочетался с напором молодого Джеханшах-бахадура.

Как мы отмечали выше, эмир Джеханшах унаследовал от своего отца «афганскую» провинцию, включавшую Кундуз, Баглан и Кабул. Это дает основание полагать, что в составе кошунов²³ Джеханшаха были не только родственные ему барласы, но и тюрки, таджики и пуштуны с территории его афганского наместничества. Воины Джеханшах-бахадура были обучены ведению как дистанционного, так и ближнего боя, что они наглядно продемонстрировали в ходе военной кампании 1391 г.²⁴

В знаменитом Кондурчинском сражении (18 июня 1391) отряды Джеханшах-бахадура составляли второй эшелон правофлангового канбула²⁵ и размещались на самом краю правого крыла чагатайской армии²⁶. В начале битвы командир канбула Хаджи Сейф ад-Дин-бек мощным контрударом остановил ордынскую конницу, пытавшуюся совершить маневр тулгама²⁷ и охватить правый фланг армии Тимура. Однако крылья ордынских войск были длиннее чагатайских, поэтому Хаджи Сейф ад-Дин во время контратаки невольно оголил свой правый фланг. Это заметил мангытский Иса-бий, который бросил вперед свои отряды с целью окружить вырвавшегося вперед Сейф ад-Дина и его воинов. Именно в этот момент в бой вступили кошуны Джеханшаха, которые стремительной копейной атакой опрокинули мангытов:

«Эмир Хаджи-Сейф-ад-дин в силу счастья победоносного Тимура, прежде всех, обнажив меч, произвел нападение, разбил и погнал левое крыло неприятеля, находившегося против него… В то время мимо головного отряда (канбул) правого крыла стало проходить войско врага, чтобы зайти в тыл войску [Тимура] и удержать берег Черной реки (?)… Несколько кошунов, которыми неприятельская армия превосходила [армию Тимура], двинулись, чтобы зайти в тыл войску эмира Хаджи-Сейф-ад-дина. Когда Джеханшах-бахадур заметил это обстоятельство, то со своим войском, опередил их и отбросил ударами сверкающего меча и огненосных копий» (здесь и далее курсив наш. – Л. Б.)²⁸. Таким образом, своими оперативными действиями Джеханшах-бахадур не только спас командира канбула и старшего товарища, но и поучаствовал в срыве ордынской левофланговой тулгамы, что ликвидировало опасность охвата правого крыла чагатайской армии на начальном этапе сражения и, в конечном счете, сыграло важную роль в победе Амира Тимура.

После битвы на Кондурче Джеханшах-бахадур смог в полной мере реализовать свои воинские способности и талант полководца. Практически ни одна большая кампания не обходилась без его непосредственного участия. Казалось, что Джеханшах поспевает везде. Так, например, в 1394 г. он успел поучаствовать в осаде и взятии иракской крепости Хамид, считавшейся «неприступной», затем громил туркменские улусы и, наконец, присоединился к войскам, ведшим «газават» против грузин²⁹. Интересно, что в Грузинском походе, а также во время вторжения на территорию Золотой Орды в 1395 г. Джеханшах, как и в походе 1391 г., часто взаимодействовал с Хаджой Сейф ад-Дином³⁰. В 1395 г., в сражении на Тереке, он повторно выручил своего командира по канбулу, который был окружен превосходящими силами мангытской конницы: «Эмир Ходжа-Сейф-ад-дин, находившийся на крайнем фланге правого крыла, оказался в более затруднительном положении, потому что левое неприятельское крыло, на крайнем фланге которого находился эмир Иса-бий и Бахши-ходжа, одолело и, обойдя его, окружило. Он также, не заботясь о жизни, спешился со своим туманом, поставил перед собой щиты и, припав на колено (сукдамиши карде), они храбро стали отбивать и отражать неприятеля, стоя крепко, как гора, и проявили мужественные усилия. Сколько неприятели ни приходили на помощь друг другу и сколько они ни делали нападений копьями, мечами и метательными копьями, те отражали их ударами стрел»³¹. Тем не менее, напор мангытов усиливался. На помощь Иса-бию подошли татарские кошуны с правого фланга армии Тохтамыша, прошедшие по тылам войск Тимура. Казалось, что сошедшие с коней чагатаи не смогут выстоять против бешеного натиска ордынской конницы. Однако в этот решающий момент в схватку ворвался Джеханшах-бахадур во главе своего тумана. Умело координируя свои действия, Хаджи Сейф ад-Дин и Джеханшах-бахадур обратили мангытов в бегство: «Вдруг с другой стороны подошел эмир Джеханшах-бахадур, обратился на врагов и произвел храбрую атаку. Так как они, оказывая друг другу помощь и поддержку, воздали долг мужества, то враги бежали»; «Наконец с другой стороны подошел Джеханшах-бахадур со своим туманом, бросился на врагов, и завязался великий бой. Когда эти два мудрых эмира согласованными действиями подкрепили друг друга, то они обратили в бегство противостоящий им крайний фланг левого неприятельского крыла»³². Отражение данной атаки ордынцев, создавшей серьезную угрозу правому крылу чагатайской армии, сыграло важную роль в конечной победе Амира Тимура над войсками хана Тохтамыша в битве на реке Терек. После данного сражения отряды Джеханшахбахадура, Мираншаха и мирзы Пир-Мухаммед-бахадура разгромили и разграбили окрестности Сарая, а также области населенные русскими и черкесами³³.

После завершения ордынского похода 1395–1396 гг. Тимур не дал Джеханшаху сколько-нибудь длительного отдыха. Уже в том же 1396 г. эмир был приписан к корпусу Мираншаха и отправлен в Азербайджан³⁴.

Последние годы XIV в. Джеханшах провел практически в беспрерывных военных походах. За это время он успел повоевать в Иране, Афганистане, Индии, Ираке и Сирии³⁵. Вероятно, во второй половине 90-х гг. XIV в. в состав корпуса Джеханшаха были влиты хорасанские части, ранее находившиеся под командованием опального Мираншаха. Во всяком случае, в начале 1399 г. авангардный корпус Джеханшаха именовался «войском Хорасана»³⁶.

Свои таланты военачальника Джеханшах-бахадур смог в очередной раз проявить во время похода Тимура в Индию в 1398– 1399 гг. В ходе индийской кампании эмир осаждал крепость Луни, совершил неожиданный и стремительный набег на «южную часть Дели», по поручению Тимура форсировал Ганг и развернул масштабную «священную войну» с племенами гебров, проживавших по рекам Ганг, Джаун, Карасу³⁷. В решающей битве у Дели, Джеханшах, вместе с другими полководцами, «стяжал большую славу». Находясь на левом фланге чагатайской армии, эмир опрокинул войска индусов и прорвался прямо к воротам города³⁸. В другом сражении с гебрами, Джеханшах вместе с хорасанцами, находясь на левом крыле армии Тимура, стремительно атаковал и прорвал боевые построения противника, что, в конечном счете, привело к разгрому вражеских войск³⁹. Индийская кампания интересна тем, что в ней Джеханшах действовал исключительно гибко и проявил себя, как талантливый тактик и стратег. Будучи командиром автономного корпуса, он последовательно выполнял боевые задачи, поставленные верховным командованием, а в случае необходимости быстро присоединялся к основной армии, усиливая ее потенциал перед решающими сражениями.

Первые годы XV в. Джеханшах провел в походах на Грузию, Сирию и Малую Азию⁴⁰. Если в начале своей карьеры Тимур обычно поручал Джеханшаху место на правом крыле армии, то в 1398, 1399, 1400, 1401 и 1402 гг. кошуны Джеханшаха, напротив, все чаще размещаются на левом фланге чагатайских войск⁴¹. В грандиозной битве под Анкарой (20 июля 1402) Джеханшах был назначен одним из командиров левофлангового канбула армии Тимура. В самом сражении Джеханшах-бек и Кара Усман-бек «… пустили коней и потеснили левое крыло войск врага», что сыграло важную роль в победе Амира Тимура над войсками Османской империи⁴².

После малоазиатской кампании Джеханшах находился на пике своей военной и политической карьеры. Испанский посол Руи Гонсалес де Клавихо, совершивший путешествие в Мавераннахр в 1403–1406 гг., называет Джеханшаха в своем дневнике «главным начальником», «самым храбрым и доблестным человеком во всей Тамурбековой родне», «уважаемым» полководцем, «владевшим большими угодьями и содержащим большое войско, которое постоянно [находилось] при нем»⁴³. Всем этим Джеханшах был обязан своим собственным воинским талантам, а также той благосклонности, которую Тимур открыто проявлял к своему лучшему бахадуру: «Тот, который теперь главный начальник, называется Янса (Джеханшах) Мирасса; это один из тех, кто был заодно с Тамурбеком, когда умер император самаркантский. Этому человеку он оказал большие милости, отдал много земель и сделал важным сеньором»⁴⁴. Вряд ли в тот момент Джеханшах подозревал, что находится в одном шагу от пропасти.

В 1404 г. Тимур принял решение передать своему внуку «царевичу» Умару (сыну Мираншаха) «улус Хулагу-хана», включавший Сирию, Азербайджан и Малую Азию. Отборный 10-тысячный корпус («войско Мираншаха»), призванный быть военной опорой Умара в его новых владениях, Тимур поручил Джеханшаху, который должен был стать главным наставником «царевича» и фактическим управителем западной части империи⁴⁵. Данное назначение превращало Джеханшаха в одного из самых влиятельных людей Турана, под контролем которого находилась большая армия, богатые города и густонаселенные сельские территории. Напутствуя своего 21-летнего внука, Тимур строго наказал ему: «Делай, что скажет Джаханшах-бек, делай так, как он тебе посоветует!»⁴⁶

Несмотря на однозначный приказ грозного деда, отношения Джеханшаха и его молодого подопечного с самого начала были весьма напряженными. По всей видимости, Умар откровенно побаивался могущественного эмира. Страх рождал агрессию, которую умело разжигали люди из окружения принца. Согласно сообщению Клавихо (который в разгар противостояния находился неподалеку от развернувшихся событий), Умар сам провоцировал конфликт со своим наставником. Не имея возможности противостоять Джеханшаху по принципиальным политическим вопросам, принц пытался отыграться на других фронтах. Катализатором конфликта стала женщина. Джеханшах обратил внимание на некую девушку и пожелал жениться на ней. По всей видимости, потенциальная невеста эмира происходила из знатного рода, и для заключения брака требовалось формальное согласие «царевича» Умара. Однако тот не только отказал эмиру, но и демонстративно выдал девушку за своего приближенного «молу, как они называют ученого доктора… который разрешал дела, случавшиеся в войске»⁴⁷. Стоит ли удивляться, что этот демонстративный жест принца привел Джеханшаха в бешенство. Эмир был не из тех людей, кто прощал подобные оскорбления.

События резко ускорились после смерти Амира Тимура в 1405 г. Трагическая развязка наступила в марте того же года. Когда весть о кончине повелителя Мавераннахра дошла до Джеханшаха, он «…сам вооружился, взяв некоторых из своих людей, и явился в шатер, где обычно заседал совет». Обнаружив там ненавистного молу, он собственноручно заколол его, а затем отправился к шатру Умара. Джеханшах и его воины, якобы, шли по лагерю с обнаженным оружием, что вызвало переполох в войсках. Кто-то пустил слух, что на принца пытаются напасть татары и грузины, и к шатру Умара сбежались его многочисленные телохранители и доверенные офицеры⁴⁸.

Именно на пороге «царского шатра» разыгрался последний акт кровавой драмы. Клавихо излагает две версии гибели Джеханшаха. Согласно первой, Умар приказал убить наставника «… из-за боязни, что после кончины деда он мог искать его [Умара] смерти и воевать со всем своим войском, как и с войском Тамурбека, его деда, так и со всеми чакатаями, которые его уважали и желали ему добра; и даже многие говорили, что раз великий сеньор [Тамурбек] умер, то он достоин быть сеньором»⁴⁹. Таким образом, Умар опасался, что популярный эмир может попытаться сосредоточить в своих руках всю полноту власти, физически устранив молодого «царевича». Не будет большой ошибкой предположить, что именно о такой опасности непрестанно твердили Умару его приближенные, ненавидевшие влиятельного бахадура. Согласно второй версии, Джеханшах якобы сам собирался покуситься на жизнь «царевича». Последнее кажется маловероятным. Если бы опытный полководец и командир большой армии действительно решил бы расправиться с Умаром, то он вряд ли стал бы ходить из одного шатра в другой в окружении лишь небольшой группы своих людей. А между тем, Джеханшах последовательно посетил шатер совета, затем «шатер, где хранилось царское оружие» и лишь затем отправился к «царскому шатру». Скорее всего, расправившись с молой, эмир не собирался (по крайней мере, сразу) избавляться от своего царственного подопечного. Он лично отправился к Умару, чтобы сказать, что тому ничего не угрожает. Однако появление эмира вызвало у принца приступ паники, что во многом и предопределило кровавую развязку: «Тогда, говорят, один знатный кавалер при оружии и со всей своей свитой подошел к Ханса Мирассе и спросил его, чего он добивается. А этот Ханса Мирасса попросил его сказать неправду Омару Мирассе: “Пусть он ничего не боится, так как я поступил так, чтобы убить моего врага молу”. Кавалер пошел передать слова Ханса Мирассы сеньору, застав его в большом страхе и унынии. Он сказал: “Господин, не бойтесь, если хотите, то я убью этого Ханса Мирассу за вас”. И тотчас [тот кавалер] бросился на врага и сильным ударом отрубил ему голову»⁵⁰. Таким образом знаменитый бахадур и военачальник Тимура, участник десятков походов и доброй сотни сражений, всю жизнь положивший на укрепление Чагатайской державы, в конечном счете пал от руки чагатайского воина.

Весть о смерти Джеханшаха всколыхнула его армию и стала причиной ожесточенного столкновения с отрядами, сохранившими верность Умару. Однако офицеры Джеханшаха, лишившись своего предводителя, не нашли в себе сил для полномасштабного восстания. Они покинули военный лагерь, после чего все войско бахадура, по словам Клавихо, «разбежалось». Ликующий «царевич» отправил отрезанную голову эмира своему отцу – Мираншаху. Когда тот получил этот устрашающий подарок, то «стал побаиваться своего сына»⁵¹. Вскоре за этими событиями был убит и сын Джеханшах-бека⁵². Однако смерть бахадура и его наследника оказалась не концом, а лишь началом смуты. «Царевич» Умар не на жизнь, а на смерть схватился со своим отцом Мираншахом и братом Абу Бакром. Конец ожесточенной войне Тимуридов положил взбунтовавшийся вождь «черно-баранных» туркмен Кара-Юсуф, который в 1408 г. разгромил чагатайскую армию, убил Мираншаха и отнял у Тимуридов весь Южный Азербайджан вместе с Тебризом.

Давая характеристику Джеханшах-бахадуру и его роли в военной системе Чагатайского ханства, не будет большим преувеличением сказать, что он относился к числу лучших и наиболее одаренных военачальников Тимура. Он одинаково успешно действовал как в составе большой армии, так и в качестве командира отдельного корпуса, эффективно выполняя боевые задачи как в обороне, так и в наступлении. Ареал военной активности Джеханшах-бахадура даже сейчас поражает воображение. За свою недолгую жизнь он успел повоевать на огромных просторах Евразии от берегов Средиземного моря на западе до Иртыша на востоке, и от Поволжья на севере до Индии на юге. На протяжении своей военной карьеры противниками Джеханшах-бахадура были туркмены, персы, моголы, грузины, хорезмийцы, тюркские кочевники Дашт-и Кипчак, татары, черкесы, русские, индусы, арабы, мамлюки, турки, афганцы и многие другие. За свою жизнь он дал десятки сражений и практически во всех одержал победу. Нельзя не отдать должного и его личному мужеству, которое он неоднократно демонстрировал в ходе боевых действий.

Особо отмечая воинские таланты Джеханшаха, в то же время стоит подчеркнуть, что он сыграл весьма мрачную роль в истории многих народов Восточной Европы, Кавказа, Центральной и Южной Азии. Так, выполняя приказы командования, он занимался планомерным истреблением моголов в конце 80-х гг. XIV в., а в 1399 г. язычников-гебров в Индии⁵³. Сложно сказать, что из этих действий было продиктовано четким следованием инструкциям⁵⁴, а что являлось личной инициативой военачальника. Ясно лишь, что эмир, по всей видимости, не был прирожденным бездушным палачом и садистом. Так, в частности, именно Джеханшах, вместе со своими боевыми товарищами, обратился к Тимуру с просьбой пощадить жителей многолюдного Дели после захвата города чагатайскими войсками в 1398 г.⁵⁵ При всей своей жесткости и даже жестокости, Джеханшах-бахадур не был лишен некоторой сентиментальности, хотя и весьма специфического свойства. Когда в 1404 г. Тимур назначил Джеханшаха главным наставником своего внука Умара, отправлявшегося на западные границы империи, он сказал бахадуру «хорошие слова», которые должны были «поднять его дух». Однако попытка подбодрить знаменитого полководца произвела неожиданный эффект – Джеханшах разрыдался прямо во время аудиенции. Как с удивлением отметил автор «Зафар-наме» Шараф ад-Дин Али Йазди, «Джеханшах-бек из-за разлуки с Сахибкираном много плакал и причитал»⁵⁶. Возможно, что слезы бахадура были вызваны не только расставанием со своим повелителем, но и предчувствием того, что новое назначение не принесет ему добра.

В целом, биография Джеханшаха представляет собой яркий пример карьеры чагатайского военачальника-«самородка» эпохи Амира Тимура, родившегося в семье профессионального военного, выросшего на войне и сделавшего войну своей главной профессией. В отличие от ситуации с Сулейман-шахом, Тимуру не потребовалось специально «взращивать» в Джеханшахе таланты полководца. Он лишь последовательно создавал условия для самореализации молодого эмира на воинском поприще, к которому подопечный Тимура проявлял явную склонность. Во время «туркменского ренессанса» начала XV в. Тимуридам очень не хватало полководцев уровня Джеханшаха и МухаммедСултана. Если бы эти военачальники продолжили свою карьеру в первой трети XV в., судьба тимуридской державы могла бы сложиться совершенно иначе.

1 Исследование проведено по проекту № 2718 в рамках базовой части государственного задания Минобрнауки России.

2 Бобров Л.А. Командный состав армии Амира Тимура в Кондурчинской битве 1391 г. // Золотая Орда: история и культурное наследие. Астана: ИП «BGPRINT», 2015. С. 111–134.

3 Золотая Орда в источниках. Т. I. Арабские и персидские сочинения. М., 2003. С. 307, 367; Йазди Шараф ад-Дин Али. Зафар-наме. Ташкент, 2008. С. 3, 4.

4 Йазди. Указ соч. С. 24, 31, 34, 36, 38, 41, 44, 47, 50, 51–53, 66, 69, 70, 75, 359, 367.

5 Дочь Джаку-бека стала матерью второго сына Тимура – знаменитого мирзы Омар-шейха (1354–1394) (Йазди. Указ. соч. С. 379).

6 Там же. С. 24.

7 Там же. С. 70.

8 Там же. С. 75.

9 Там же. С. 107.

10 Там же. С. 95.

11 Там же. С. 102, 103.

12 Там же. С. 103.

13 Там же. С. 107.

14 Там же. С. 118.

15 Возможно, численность повстанцев преувеличена, однако их значительное численное превосходство над отрядом Джеханшаха не вызывает сомнений.

16 Йазди. Указ. соч. С. 129.

17 Там же.

18 Там же. С. 129, 130.

19 Для сравнения – схожую (а по другим данным, даже меньшую) численность имел монгольский корпус Джебе и Субедея, который во время похода 1220– 1224 гг. прошел через Кавказские горы, последовательно разгромил аланов и половцев, а затем нанес поражение русско-половецкой армии в битве на реке Калка в 1223 г.

20 Там же. С. 134, 136.

21 Там же. С. 136.

22 Там же. С. 143, 146; Золотая Орда в источниках. Т. I. С. 346, 349.

23 Кошун – отряд переменной численности. Основная тактическая единица армии Тимура. Обычно численность кошуна составляла от 50 до 300 чел. Однако отдельные отборные отряды (напр., кошун гвардейцев-кавчинов) насчитывали до 1 тыс. воинов (Бобров Л.А. Указ. соч. С. 114).

24 Бобров Л.А. Армия Амира Тимура в Кондурчинской битве // Золотоордынская цивилизация. Казань, 2016 (в печати).

25 Канбул – специальное тактическое соединение, размещавшееся на самом краю боевого построения армии, впереди под углом к фланговым корпусам. Подобное расположение позволяло канбулу выполнять роль флангового авангарда и одновременно флангового охранения, не позволяя противнику с ходу атаковать крыло с фронта или обойти его с фланга (Бобров Л.А. Командный состав… С. 114).

26 Там же.

27 Тулгама – тактический прием, предусматривавший охват фланга (флангов) противника с выходом в тыл и нанесением массированного лучного удара по его построениям. Название приема происходит от тюркского глагола «тулгамак», т. е. «окружить, обвернуть, обратить, кружить, крутить».

28 Золотая Орда в источниках. Т. I. С. 298, 299, 349.

29 Йазди. Указ. соч. С. 184, 186, 191.

30 Там же. С. 193, 197.

31 Золотая Орда в источниках. Т. I. С. 355, 356.

32 Там же. С. 302, 356.

33 Йазди. Указ. соч. С. 200, 201; Золотая Орда в источниках. Т. I. С. 305.

34 Йазди. Указ. соч. С. 206.

35 Гийасаддин А. Дневник похода Тимура в Индию. М., 1958. С. 41; Йазди. Указ. соч. С. 209, 221, 231, 235, 238, 242, 243, 247, 266, 267, 271.

36 Йазди. Указ. соч. С. 243.

37 Гийасаддин А. Указ. соч. С. 102, 103, 114, 117, 121, 155, 159.

38 Там же. С. 117.

39 Там же. С. 159.

40 Йазди. Указ. соч. С. 281, 287, 288, 293, 297, 298, 305, 307, 312, 324, 326.

41 Там же. С. 232, 271, 275, 276.

42 Там же. С. 297–299.

43 Клавихо Р.Г. Дневник путешествия ко двору Тимура (1403–1406). М., 1990. С. 145.

44 Там же.

45 Ведущая роль Джеханшаха в вопросах управления «улусом Хулагу-хана» не была секретом не только для самих чагатаев, но даже для иностранцев. Так, в частности, об этом прямо сообщает испанский посланник Руи Гонсалес де Клавихо: «А когда Тамурбек сделал императором своего внука Омара Мирассу, пожаловал этого Хансу (Джеханшаха) [чином] управителя его дома и земель, [повелев] жить ему вместе с ним. И таким образом он управлял всей его землей» (Клавихо Р.Г. Указ. соч. С. 151).

46 Йазди. Указ. соч. С. 326; Клавихо Р.Г. Указ. соч. С. 151.

47 Клавихо Р.Г. Указ. соч. С. 151.

48 Там же.

49 Там же.

50 Там же.

51 Там же. С. 152.

52 Там же.

53 Йазди. Указ. соч. С. 134, 136, 238, 242.

54 Так, напр., инструкция 1399 г. гласила: «Джаханшах-беку с людьми левого крыла отправиться в газават. Сделать набег по верхнему течению реки Джавн, везде, где встретятся гебры, уничтожить!» (Йазди. Указ. соч. С. 238).

55 Гийасаддин А. Указ. соч. С. 121.

56 Йазди. Указ. соч. С. 326.