Е.И. Юркевич (Санкт-Петербург) Победа и провал: к столетию Луцкого (Брусиловского) прорыва

Управление культуры Минобороны России Российская Академия ракетных и артиллерийских наук Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи

В нынешнем году отмечается столетие Луцкого (Брусиловского) прорыва. И в советские, и в современные российские учебники по военной истории он вошел как наиболее успешная операция Первой мировой войны, ознаменовавшая собой начало коренного перелома этого конфликта в пользу стран Антанты¹. Соответственно, и руководитель этой операции, генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов (1853–1926) был увенчан лаврами самого выдающегося полководца этой войны². Попробуем еще раз проанализировать сложившуюся к весне 1916 г. на Восточном фронте ситуацию, ход прорыва, а также полководческое мастерство генерала А.А. Брусилова – юбилейная дата к тому обязывает.

В 1916 г. страны Антанты планировали провести широкомасштабное наступление и во Франции, и в Италии, и в России. Но – не раньше лета. Первой же, и как можно раньше, как всегда, должна была наступать Россия. Союзники, полагавшие наши людские ресурсы неисчерпаемыми, нагло требовали скорейшего наступления, не гнушаясь даже шантажом в виде угроз приостановки снабжения военными материалами. Наши обстоятельства союзников не волновали³. А.А. Керсновский с горечью справедливо отметил, что французский главнокомандующий генерал Ж. Жоффр «помыкал нашими главнокомандующими как сенегальскими капралами»⁴. Итак, в кампанию 1916 г. русской армии предстояло наступать…

Повод к нашему скорейшему наступлению у союзников нашелся очень быстро – 8 (21) февраля немцы начали наступление на Верден. Его падение грозило крушением всего восточного фланга фронта союзников и открывало дорогу на Париж. Франция снова была в опасности. И союзники потребовали срочного наступления на Восточном фронте⁵.

5 марта началось наступление войск Северного (генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин) и Западного (генерал от инфантерии А.Е. Эверт) фронтов, начатое за три месяца до намеченного срока и потому совершенно не подготовленное. Десять дней русские войска Западного фронта почти без артиллерийской подготовки в лоб атаковали хорошо укрепленные немецкие позиции в районе оз. Нарочь. Бессмысленное побоище, в котором наши потери составили 9000 человек, а немцев – 10 000, прекратила только оттепель. Северный фронт с 8 по 12 марта безуспешно пытался прорвать немецкие позиции у Якобштадта, потеряв 60 000 человек. Немцы были настолько шокированы этим наступлением, что на целую неделю прекратили атаки под Верденом. А главное – ни один немецкий батальон не убыл из России во Францию. А у русского царя мужичков много – это и утешало союзников⁶.

1 апреля в Ставке под председательством Государя состоялось совещание главнокомандующих фронтами относительно плана действий в грядущую кампанию.

Подавленные провалом мартовского наступления, Эверт и Куропаткин высказались за оборонительный вариант. Любое наступление они заранее считали обреченным на неудачу, мотивируя это большими потерями и недостатком боеприпасов и вооружения. Категорически за наступление высказался только командующий Юго-Западным фронтом генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов. И было решено наступать, тем более что опять давили союзники. Главный удар должен был наносить Западный фронт от Молодечно на Ошмяны и Вильно, Северный должен был нанести вспомогательный удар от Двинска на Свенцяны, а Юго-Западный – проводить демонстрации в районе Ровно. Наступление должно было начаться 18 мая⁷.

Брусилов задумал наступать совершенно новым для того времени образом. Он принял решение нанести не один, а сразу четыре удара – по количеству входящих в Юго-Западный фронт армий (7, 8, 9 и 11-й), причем развитие прорывов в глубину не планировалось, ибо Брусилов наносил лишь вспомогательный удар. Каждый командарм сам определял направление удара своей армии. Главный удар наносила 8-я армия генерал-лейтенанта Алексея Максимовича Каледина в направлении на Луцк.

Предшествующая наступлению артиллерийская подготовка должна была быть сокращена до минимума, но артиллерия должна была стрелять особенно точно, по заранее пристрелянным целям. Особое внимание уделялось тяжелой артиллерии, призванной сокрушить укрепленные позиции противника. Активно использовались данные всех видов артиллерийской разведки, в том числе с аэростатов и авиационной. Прорывать мощные укрепленные полосы войска учились в специальных учебных городках. Вообще подготовка наступления Юго-Западного фронта велась с невиданной доселе тщательностью и была выше всяких похвал.

В войсках Юго-Западного фронта, по различным данным, насчитывалось до 600 тысяч штыков, 60 тысяч сабель, 2017 орудий, 2480 пулеметов. У противостоящих австрийцев было от 570 до 600 тысяч штыков, около 30 тысяч сабель и 2731 орудие⁸.

22 мая перешли в наступление 11-я армия генерала от кавалерии В.В. Сахарова и 11-я – генерала от инфантерии П.А. Лечицкого. 23 мая пошла вперед 8-я армия А.М. Каледина, а 24 – 7-я генерала от инфантерии Д.Г. Щербачева.

Успех превзошел все ожидания, прежде всего, на луцком направлении. Луцк – уже во второй раз – был взят Железной стрелковой дивизией генерал-лейтенанта А.И. Деникина. 28 мая взят Дубно. Но Брусилов, уделявший, исходя из плана Ставки, главное внимание Ковельскому направлению, придержал рвущиеся к Луцку русские войска, еще сам не отдавая себе отчета в одержанной победе, 26 мая приказав Каледину… приостановить наступление вырвавшихся вперед центральных корпусов его армии и подравнять фланги по отставшим! Ведь Юго-Западный фронт наносил всего лишь вспомогательный удар, и сильно рваться вперед Алексей Алексеевич не стремился… Но самое главное, что А.М. Каледин не использовал для преследования и добивания бегущего врага имевшиеся в его распоряжении два кавалерийских корпуса, не веря в их успех. А Брусилов активно не настаивал. Единственной кавалерийской дивизии, имевшейся на луцком направлении – 12-й генерал-лейтенанта барона К.Г. Маннергейма – Каледин не дал разрешение на преследование бегущего врага. Впрочем, кавалерию почти не использовали и другие командармы фронта. Немногие исключения – это, например, блестящие действия Кавказской Туземной дивизии и Текинского конного полка. Так, текинцы 28 мая в бою у Доброноуца, имея в своих рядах всего 600 всадников, изрубили около 2 тысяч и взяли в плен 3 тысячи австрийцев⁹. Вдохновленные успешным наступлением, отдохнувшие и получившие в плане снабжения все необходимое и даже более, войска являли чудеса храбрости и героизма.

30 мая обе стороны практически выдохлись. Правда, у Брусилова еще была в резерве свежая кавалерия, но она так и осталась сидеть в окопах… А приостанавливая свои фланги и выравнивая их по отставшим, Брусилов погасил наступательный порыв войск. Австрийцы потихоньку приходили в себя, а самое главное – им на помощь, под Ковель, шли немецкие дивизии Линзингена. 2 июня Брусилов остановил свои наступающие армии, а 3 июня под Ковелем начались встречные бои русских и немецких войск. И, несмотря на то что ширина прорыва фронта доходила до 550 км, а глубина до 120 км, австрийцы не были окончательно разбиты, а Юго-Западный фронт в конечном итоге уперся в мощнейший Ковельский укрепленный район, бывший ключом ко всему Полесью. А противник, между тем, подтянул резервы, и 16–20 июня перешел в контрнаступление, которое не без труда, но удалось отбить.

Тем временем, как ни саботировал А.Е. Эверт распоряжения Ставки о наступлении, постоянно прося отсрочек из-за неготовности войск, наступать пришлось и ему. 20 июня Западный фронт перешел в наступление, нанося главный удар на Барановичи. Спустя неделю наступление Эверта прекратилось, не принеся ничего, кроме потерь. 26 июня директивой Ставки на Юго-Западный фронт наконец-таки была возложена задача нанесения главного удара. Главным направлением оставалось ковельское, хотя здравый смысл требовал нанесения удара на Львов, тем более после провала наступления Эверта. Но Брусилов упорно сосредотачивал все усилия на Ковеле. Теперь Юго-Западный фронт начал получать резервы, в том числе под Ковель прибыла гвардия, а из состава Западного фронта Брусилову была передана 3-я армия генерала от инфантерии Л.В. Леша¹⁰.

И, собрав силы, 15 июля Брусилов начал силами 8-й армии и группы генерала от кавалерии В.М. Безобразова, т. н. Особой (13-й) армии (1-й и 2-й гвардейские, гвардейский кавалерийский, 1-й и 30-й армейские корпуса, 5-й кавалерийский корпус) наступление на Ковель, превращенный немцами в мощнейший оборонительный узел. Причем, вместо того чтобы обойти ковельский укрепрайон с флангов, сделав для немцев его удержание бессмысленным, Брусилов штурмовал его в лоб, через заболоченную долину реки Стоход. Берега Стохода стали могилой русской гвардейской пехоты. В период с 15 июля по 19 сентября Брусилов шесть (!) раз бросал ее на Ковель. Вошедшего в наступательный раж главкоюза не могли утихомирить ни Ставка, ни Государь. Гвардия показала себя блестяще. Считая ниже своего достоинства атаковать ползком или перебежками, она наступала всегда только в полный рост¹¹. И как атаковала! 10 сентября гвардейцы атаковали немецкие позиции 17 раз! И истекли кровью. К концу «ковельской бойни» в большинстве полков солдат и офицеров оставалось не более батальона¹²…

За Луцкий прорыв Алексей Алексеевич Брусилов мечтал получить орден Святого Георгия 2-й степени. А получил только Золотое оружие с бриллиантами. И очень обиделся на Государя…¹³

Луцкий прорыв, или «брусиловское наступление», действительно занимает важнейшее место в истории Первой мировой войны, оказав огромное влияние на весь ее дальнейший ход. Да, в ходе этого наступления действительно впервые в мире позиции неприятеля были прорваны одновременно в нескольких местах на широком фронте. Русская армия одержала блестящие победы и захватила огромнейшие трофеи. Но так ли блистательно это наступление было проведено А.А. Брусиловым, как много десятилетий подряд утверждали в СССР? Брусилова неоднократно критиковали как эмигрантские военные историки, так и некоторые советские генералы. И к этой критике стоит прислушаться!

«Знаменитый его (Брусилова. – Е. Ю.) прорыв 1916 года, обязанный своим успехом серьезному, талантливому и скромному его начальнику артиллерии генералу М.В. Ханжину, прославил не этого выдающегося генерала, а Брусилова, который не сумел даже эксплуатировать без личного труда доставшуюся ему победу и не справился с задачей массового кавалерийского преследования неприятеля, невзирая на свою кавалерийскую специальность. Однако искусная реклама свила вокруг Брусилова победный ореол», – писал эмигрант, генерал-майор Б.В. Геруа¹⁴.

«Результат – некоторые полки потеряли до половины состава, завязнув в болоте. Почти никто даже до противника не дошел, и все возвратились в исходное положение. Бесцельно и бессмысленно погибли, как это всегда бывает, лучшие люди…», – вспоминал о боях на р. Стоход капитан лейб-гвардии Семеновского полка Ю.В. Макаров¹⁵.

О «бессмысленной бойне» на берегах Стохода писал генерал-лейтенант А.И. Деникин¹⁶.

Впрочем, об оценке Брусиловского наступления белоэмигрантами хорошо высказался первый биограф Брусилова И.И. Ростунов: «Только в воспоминаниях заклятых врагов Советской власти содержатся злобные выпады в его (Брусилова. – Е. Ю.) адрес. Это вполне понятно: белоэмигранты не могли простить Брусилову службу в Красной Армии»¹⁷. Подобное объяснение позиции эмигрантов по отношению к Брусилову со стороны советского военного историка тоже понятно. Но как же быть с весьма суровой критикой, которой подвергали Брусилова его сослуживцы уже по Красной Армии? Например, А.А. Свечин, который весьма критически оценивал полководческие дарования А.А. Брусилова в Луцком прорыве в своем выступлении в ходе дискуссии об этой операции, развернувшейся в 1920-х гг. И в своей критике в адрес Алексея Алексеевича Свечин был далеко не одинок¹⁸. Не менее интересны и оценки Брусилова русским генерал-майором и советским генерал-лейтенантом А.А. Самойло, данные им в своих воспоминаниях:

«Крупный успех Луцкого прорыва не должен был, как мне кажется, закрывать от нас весьма рискованного характера этой операции, которая могла бы окончиться далеко не так успешно, если бы не было обстоятельств, особо нам благоприятствовавших…Мне остается непонятным, как мог Брусилов развивать прорыв австрийского фронта на такую глубину, которая грозила поставить его войска в катастрофическое положение в случае активного противодействия со стороны эрцгерцога Иосифа Фердинанда или если бы Конрад не снял с фронта 20 дивизий, переброшенных против Италии? С этой точки зрения, оценивая успех Брусилова под Луцком как положительный и даже выдающийся пример искусного командования и отдавая должное самому замыслу операции (одновременное нанесение ряда силь ных ударов для обмана противника относительно направления главного удара) и тщательной подготовки ее, я склонен отрицательно оценить легкомысленное, на мой взгляд, углубление прорыва без надежды завершить его разгромом противника. На содействие таких «полководцев» как Эверт и Куропаткин явно нельзя было и рассчитывать. К недостаткам прорыва надо отнести и огромные потери в людях, невольно наталкивающие на вопрос: не слишком ли легкомысленно относился Брусилов к участи людских масс, вверенных ему как полководцу?»¹⁹.

Потери же у Брусилова, действительно, были колоссальными. С конца мая по начало октября 1916 г. они составили, по разным оценкам, от 800 000 до 1 200 000 чел. убитыми, ранеными и пленными, превысив потери австро-германцев, составившие, по разным данным, от 600 000 до 1 000 000 человек²⁰. Да что там немцы с австрийцами! Благодаря брусиловскому «таланту», и, прежде всего, устроенной им бессмысленной бойне в районе Ковеля, потери русской армии в 1916 г. превысили ее потери 1915 г. с его «Великим отступлением»!²¹ Неплохо для «выдающегося полководца»? А ведь не далее как в 1914 г. Алексей Алексеевич глубокомысленно писал: «Проливать свою кровь – наша обязанность, и к этому мы готовимся, но проливать ее зря, в излишней мере и с малыми шансами на успех – преступно, в особенности, если это происходит от нашей собственной вины»²². Что ж, сопоставив цифры потерь Юго-Западного фронта с приведенной выше цитатой остается лишь в очередной раз воздать хвалу терпеливости отечественной бумаги…

Кстати, что касается «собственной вины», то у Алексея Алексеевича в его неудачах виноваты все – Государь, Ставка, генералы Алексеев, Каледин, Гилленшмидт и множество других²³. И только сам герой мемуаров – генерал Брусилов – предстает почти «безгрешным» – непонятым, затертым недоброжелателями. Таково, пожалуй, главное свойство мемуаров А.А. Брусилова – безудержное возвеличивание себя при столь же безудержном поливании грязью бывших боевых товарищей, в особенности, если они впоследствии оказались в рядах Белых армий… Так что никак не могу согласиться с мнением А.А. Боброва, автора вышедшей в 2014 г. книги «Брусиловский прорыв», написавшего, что «из личностных воспоминаний, а не научных монографий книга Брусилова, на мой взгляд, самая честная, тактичная и объективная, которая подтверждается неопровержимыми фактами, последующими событиями…»²⁴. Увы, как раз объективности мемуарам Алексея Алексеевича Брусилова более всего и не хватает…

Здесь хотелось бы воздать дань уважения и благодарности истинному герою Луцкого прорыва – инспектору артиллерии 8-й армии, генерал-майору (впоследствии – генералу от артиллерии) Михаилу Васильевичу Ханжину (1871–1961). Именно благодаря его блестящей подготовке прорыва в артиллерийском отношении наступление Юго-Западного фронта в мае-июне 1916 г. дало столь блестящие результаты. Но впоследствии, в годы Гражданской войны, Ханжин служил у Колчака, затем ушел в эмиграцию, в 1945 г. в Дайрене был арестован сотрудниками СМЕРШа, 10 лет отсидел в советских лагерях и, всеми забытый, в 1961 г. умер в Андижане²⁵. И в советской литературе о Луцком прорыве имя Ханжина не упоминалось. Пришла пора вспомнить его теперь, в столетнюю годовщину битвы, в которой Ханжин и его пушкари сыграли действительно выдающуюся роль.

Итак, подведем итоги. Как же на самом деле проходил знаменитый «Брусиловский прорыв»?

Блестяще начав наступление и не сумев понять, что одерживает крупнейшую победу, несколько дней спустя Брусилов начинает его тормозить. Сам старый кавалерист, более того – многолетний начальник Офицерской кавалерийской школы, Брусилов совершенно не использует для развития успеха имеющуюся в войсках его фронта превосходную и многочисленную (60 тысяч шашек!) кавалерию, могущую своими действиями компенсировать отсутствие резервов. Вместо решительных ударов на Луцк и Львов, могущих сокрушить весь австро-венгерский фронт и вывести из войны Австро-Венгрию, зацикливается на Ковеле и три месяца с бессмысленным упорством штурмует его в лоб, напрочь угробив здесь Гвардию… Проглядывающий за вышеназванными действиями образ мыслей присущ, скорее, подпоручику, а не полководцу… И Государь, видимо, понял фальшивость «полководческого таланта» Брусилова, почему и не пожаловал ему заветный белый крестик…

«Итак, операция, начатая в весеннем блеске, погасла в осеннем унынии!», – изящно резюмировал итоги Брусиловского прорыва современник описываемых событий Б.Г. Лиддел Гарт²⁶. «В сражениях июля-октября ослепляющие победы мая-июня были утоплены в крови громадных потерь, а победоносные стратегические результаты войны на Восточном фронте канули втуне», – вторит ему современный исследователь этой войны М.В. Оськин²⁷.

А если говорить совсем просто, то столь блестяще начатая операция Юго-Западного фронта с треском провалилась, во многом по вине самого А.А. Брусилова.

В своих воспоминаниях он не без удовольствия отмечает, что уже летом 1916 г. его завалили самыми различными поздравительными телеграммами по случаю блестящих успехов его фронта²⁸. Да, имя Брусилова действительно гремело уже тогда. И уже тогда Луцкий прорыв стали называть Брусиловским – нечастое явление в военной истории, когда операцию называют не по месту проведения, а по имени проведшего ее полководца²⁹. Весьма интересное и, пожалуй, очень близкое к истине объяснение этого феномена дал полковник Е.Э. Месснер:

«В России либеральная пресса и общественность бывали очень энергичны, когда находили нужным прославить какого либо масона или же человека, возвеличение которого было сопряжено с унижением царизма…

Когда обнаружился успех Луцкого и Черновицкого прорывов, и рождалась надежда, что битва примет вид победы решающей и войну завершающей, то в оппозиционных кругах не могло не возникнуть опасение, что победа эта…будет приписана Царю, а это укрепит монархию, режим. Чтобы этого не случилось, было только одно средство: всю славу возложить на главнокомандующего – тогда она не ляжет на Верховного главнокомандующего. И Брусилова стали возносить до небес, как не возносили ни Иванова за Галицийскую победу, ни Плеве за Томашев, ни Селиванова за Перемышль, ни Юденича… за Сарыкамыш и за Эрзерум. В безмерном восхвалении Брусилова битву назвали Брусиловским наступлением. По тем же антимонархическим убеждениям такое наименование битвы понравилось союзникам России в ту войну…»³⁰.

Что же касается операций, названных по имени полководца, то осмелюсь напомнить, что в истории Первой мировой войны, кроме Брусиловского прорыва, была и еще одна подобная операция – англо-французское наступление в Артуа и Шампани в апреле 1917 г., возглавляемое генералом Р.-Ж. Нивелем. В ходе этого наступления англо-французские войска за 10 дней потеряли 340 000 человек. Нивель был отстранен от командования, а в анналы Первой мировой это наступление вошло как «Бойня Нивеля»³¹. Интересная аналогия, не правда ли?

14 ноября 2007 г. в Санкт-Петербурге на пересечении Шпалерной и Таврической улиц, там, где когда-то располагалась Офицерская кавалерийская школа, был открыт памятник А.А. Брусилову³². Событие это, безусловно, значимое – это был первый памятник, посвященный Великой войне в постсоветской России. Но принцип «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда» сработал и здесь. Я имею в виду то, что Брусилов изображен с генерал-адъютантскими аксельбантами и вензелями Государя на погонах, а надпись на постаменте гласит: «Генерал-адъютант Алексей Алексеевич Брусилов». Вот здесь и возникает вопрос: зачем было человека, одним из первых предавшего Императора Николая II и опозорившего тем самым генерал-адъютантское звание, изображать с генерал-адъютантскими отличиями. Я здесь не обвиняю скульптора. Но скульптора ведь кто-то консультировал, в каком мундире изобразить генерала? Да еще и «обрезана» скульптура, как бы это помягче выразиться, пониже пояса… В итоге, грустный получился памятник…

И здесь возникает еще один вопрос. Почему до сих пор забыт самый по-настоящему талантливый военачальник Первой мировой, равного которому по полководческим дарованиям не было тогда ни у нас, ни у противников, ни у союзников наших? Почему забыт герой Сарыкамыша, Эрзерума, Трапезунда, не потерпевший за годы Первой мировой войны ни одного поражения и всегда одерживавший победы, имея меньшие, чем у противника, силы, в сложнейших природно-климатических условиях? Почему забыт герой, за годы Первой мировой войны заслуживший три (!) ордена Святого Георгия?³³ Конечно же, имеется в виду генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич (1862– 1933). Но он, увы, в отличие от А.А. Брусилова, геройски дрался в Гражданскую войну с большевиками, решившись даже с более чем вдесятеро меньшими силами наступать на красный Петроград…Впрочем, в данном случае дело не в событиях Гражданской войны. Память о Н.Н. Юдениче должна быть восстановлена, прежде всего, как о самом выдающемся военачальнике Первой мировой. Время для этого давно наступило.

1 Военная история: Учеб. М., 1984. С. 84–85; Золотарев В.А., Саксонов О.В., Тюшкевич С.А. Военная история России. М., 2001. С. 526; Мелентьев В.Д. Военная история: Учеб. пособие. СПб., 2005 (ВАТТ). С. 54–55.

2 Ростунов И.И. Генерал Брусилов. М., 1964. С. 3–4; Предисловие // Генерал А.А. Брусилов: Очерки о выдающемся русском полководце. М., 2010. С. 5.

3 Золотарев В.А., Саксонов О.В., Тюшкевич С.А. Указ. соч. С. 522; Керсновский А.А. История Русской Армии. Т. 4. М., 1994. С. 24–27.

4 Керсновский А.А. Указ. соч. С. 179.

5 Шамбаров В.Е. Последняя битва императоров: Параллельная история Первой мировой. М., 2013. С. 429–434; Оськин М.В. Брусиловский прорыв. М., 2010. С. 16–7.

6 Керсновский А.А. Указ. соч. С. 29–31; Шамбаров В.Е. Указ. соч. С. 435–436.

7 Керсновский А.А. Указ. соч. С. 31–32.

8 Керсновский А.А. Указ. соч. С. 34–35; История отечественной артиллерии. Т. II: Артиллерия русской армии в эпоху капитализма. Кн. 6: Русская артиллерия в период империализма: Первая мировая война 1914–1918 гг. М.; Л., 1979. С. 323–357; Оськин М.В. Указ. соч. С. 55–91.

9 Керсновский А.А. Указ. соч. С. 39–44, 50; Оськин М.В. Указ. соч. С. 96–114; Оськин М.В. Крах конного блицкрига: Кавалерия в Первой мировой войне. М., 2009. С. 285–330; Кириллов М.Н. Национальные мусульманские части в годы Первой мировой войны (Текинский и Татарский полки) // Война и оружие: Новые исследования и материалы: Труды Пятой Международ. науч.-практич. конф. 14–16 мая 2014 г. Ч. II. СПб., 2014. С. 266.

10 Керсновский А.А. Указ соч. Т. 4. С. 55–70.

11 Андоленко С.А. Преображенцы в Великую и Гражданскую войны. 1914–1920 годы / Сост. А.А. Тизенгаузен, С.Б. Патрикеев. СПб., 2010. С. 221.

12 Керсновский А.А. Указ. соч. С. 72–96; Летин С.А. Российская Императорская Гвардия. СПб., 2005. С. 449–453; Незвецкий Р.Ф. Лейб-Гвардия Императорской России. М., 2009. С. 245–246; Тихомиров А., Чапкевич Е. Братская могила на болоте: Гвардия в боях на реке Стоход летом 1916 года // Родина. 2001. № 11. С. 35–38; Фомин С.В. Золотой клинок Империи: Свиты Его Императорского Величества генерал от кавалерии граф Федор Артурович Келлер // Граф Келлер. М., 2007. С. 451–460.

13 Бондаренко В.В. Герои Первой Мировой. С. 158; Фомин С.В. Указ. соч. С. 439.

14 Цит. по: Фомин С.В. Указ. соч. С. 438.

15 Макаров Ю.В. Моя служба в старой Гвардии 1905–1917: Мирное время и война. СПб., 2013. С. 339.

16 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 1: Крушение власти и армии. Минск, 2002. С. 22.

17 Ростунов И.И. Указ. соч. С. 13.

18 Там же. С. 5.

19 Самойло А.А. Две жизни. М., 1958. С. 169–170.

20 Оськин М.В. Брусиловский прорыв. С. 371–382.

21 Там же. С. 372.

22 Цит. по: Ростунов И.И. Указ. соч. С. 56.

23 Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 1983. С. 197–218.

24 Бобров А.А. Брусиловский прорыв. М., 2014. С. 55.

25 Волков Е.В., Егоров Н.Д., Купцов И.В. Белые генералы Восточного фронта Гражданской войны. М., 2003. С. 217–218; Залесский К.А. Кто был кто в Первой мировой войне: Биографический энциклопедический словарь. М., 2003. С. 638– 639; Фомин С.В. Указ. соч. С. 439.

26 Лиддел Гарт Б. История Первой мировой войны. М., 2014. С. 277.

27 Оськин М.В. Брусиловский прорыв. С. 369.

28 Брусилов А.А. Указ. соч. С. 203.

29 Предисловие // Генерал А.А. Брусилов: Очерки о выдающемся русском полководце. С. 5.

30 Цит. по: Фомин С.В. Указ. соч. С. 436.

31 Залесский К.А. Указ. соч. С. 440–442.

32 Бобров А.А. Указ. соч. С. 51.

33 См.: Португальский Р.М., Алексеев П.Д., Рунов В.А. Первая мировая в жизнеописаниях русских военачальников. М., 1994. С. 211–245; Бондаренко В.В. Указ. соч. С. 219–258.